Общество
Сегодня
Политика
Происшествия
Люди
Экономика
Следствие
Бизнес
Культура
Наука и медицина
Недвижимость
О проекте
Редакция
Контакты
Размещение рекламы
Использование материалов
Поддержать проект
Вопрос-Ответ
Financial Assets
Свидетельство о регистрации СМИ ЭЛ № ФС 77 – 65733 выдано Роскомнадзором 20.05.2016.
В России признаны экстремистскими и запрещены организации «Национал-большевистская партия», «Свидетели Иеговы», «Армия воли народа», «Русский общенациональный союз», «Движение против нелегальной иммиграции», «Правый сектор», УНА-УНСО, УПА, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Мизантропик дивижн», «Меджлис крымскотатарского народа», движение «Артподготовка», общероссийская политическая партия «Воля». Признаны террористическими и запрещены: «Движение Талибан», «Имарат Кавказ», «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), Джебхад-ан-Нусра, «АУМ Синрике», «Братья-мусульмане», «Аль-Каида в странах исламского Магриба», Общественное движение «Штабы Навального», интернет-издание «Спутник и погром», компания Meta Platforms. Inc.
НКО, выполняющие функции иностранного агента: Некоммерческая организация «Фонд по борьбе с коррупцией», Межрегиональный профессиональный союз работников здравоохранения "Альянс врачей", Автономная некоммерческая организация «Центр по работе с проблемой насилия «НАСИЛИЮ.НЕТ», Программно-целевой Благотворительный Фонд "СВЕЧА", Красноярская региональная общественная организация "Мы против СПИДа", Некоммерческая организация "Фонд защиты прав граждан", Автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг "Акцент", Межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов "Открытый Петербург", Санкт-Петербургский благотворительный фонд "Гуманитарное действие", Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан "Феникс ПЛЮС", Фонд содействия правовому просвещению населения "Лига Избирателей", Некоммерческая Организация Фонд "Правовая инициатива", Некоммерческая организация Фонд "Общественный фонд социального развития "Генезис", Автономная некоммерческая организация информационных и правовых услуг "Гражданская инициатива против экологической преступности", Некоммерческая организация "Фонд борьбы с коррупцией", Пензенский региональный общественный благотворительный фонд "Гражданский Союз", Ингушское республиканское отделение общероссийской общественной организации "Российский Красный Крест", Общественная организация "Саратовский областной еврейский благотворительный Центр "Хасдей Ерушалаим" (Милосердие), Частное учреждение "Центр поддержки и содействия развитию средств массовой информации", Региональная общественная организация содействия соблюдению прав человека "Горячая Линия", Фонд "В защиту прав заключенных", Автономная некоммерческая организация "Институт глобализации и социальных движений", Автономная некоммерческая организация противодействия эпидемии вич/спида и охраны здоровья социально-уязвимых групп населения "Центр социально-информационных инициатив Действие", Челябинское региональное диабетическое общественное движение "ВМЕСТЕ", Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан, Благотворительный фонд помощи осужденным и их семьям, Городской благотворительный фонд "Фонд Тольятти", Свердловский региональный общественный фонд социальных проектов "Новое время", Фонд содействия устойчивому развитию "Серебряная тайга", Фонд содействия развитию массовых коммуникаций и правовому просвещению "Так-Так-Так", Региональная общественная организация содействия просвещению граждан "Информационно-аналитический центр "Сова", Региональная общественная организация помощи женщинам и детям, находящимся в кризисной ситуации "Информационно-методический центр" Анна", Автономная некоммерческая организация социальной поддержки населения "Проект Апрель", Региональный благотворительный фонд "Самарская губерния", Свердловский областной общественный фонд "Эра здоровья", Международная общественная организация "Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество "Мемориал", Автономная Некоммерческая Организация "Аналитический Центр Юрия Левады", Автономная некоммерческая организация "Издательство "Парк Гагарина", Фонд содействия защите здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова, Благотворительный фонд социально-правовой помощи "Сфера", Челябинский региональный орган общественной самодеятельности "Уральская правозащитная группа", Челябинский региональный орган общественной самодеятельности - женское общественное объединение "Женщины Евразии", Омская региональная общественная организация "Центр охраны здоровья и социальной защиты "СИБАЛЬТ", Городская общественная организация "Рязанское историко-просветительское и правозащитное общество "Мемориал" (Рязанский Мемориал), Городская общественная организация "Екатеринбургское общество "МЕМОРИАЛ", Автономная некоммерческая организация "Институт прав человека", Некоммерческая организация "Фонд защиты гласности", Региональное общественное учреждение научно-информационный центр "МЕМОРИАЛ", Союз общественных объединений "Российский исследовательский центр по правам человека", Автономная некоммерческая организация "Дальневосточный центр развития гражданских инициатив и социального партнерства", Общественная организация "Пермский региональный правозащитный центр", Фонд "Гражданское действие", Межрегиональный общественный фонд содействия развитию гражданского общества "ГОЛОС-Урал", Автономная некоммерческая организация "Центр независимых социологических исследований", Негосударственное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования (повышение квалификации) специалистов "АКАДЕМИЯ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА", Свердловская региональная общественная организация "Сутяжник", Межрегиональная благотворительная общественная организация "Центр развития некоммерческих организаций", "Частное учреждение в Калининграде по административной поддержке реализации программ и проектов Совета Министров северных стран", Региональная общественная благотворительная организация помощи беженцам и мигрантам "Гражданское содействие", Автономная некоммерческая организация "Центр антикоррупционных исследований и инициатив "Трансперенси Интернешнл-Р", Региональный Фонд "Центр Защиты Прав Средств Массовой Информации", Некоммерческое партнерство "Институт развития прессы - Сибирь", "Частное учреждение в Санкт-Петербурге по административной поддержке реализации программ и проектов Совета Министров Северных Стран", Межрегиональная общественная организация Информационно-просветительский центр "Мемориал", Межрегиональная общественная правозащитная организация "Человек и Закон", Фонд поддержки свободы прессы, Санкт-Петербургская общественная правозащитная организация "Гражданский контроль", Калининградская региональная общественная организация "Правозащитный центр", Региональная общественная организация "Общественная комиссия по сохранению наследия академика Сахарова", Некоммерческое партнерство "Институт региональной прессы", Частное учреждение "Информационное агентство МЕМО. РУ", Фонд "Институт Развития Свободы Информации", Калининградская региональная общественная организация "Экозащита!-Женсовет", Фонд содействия защите прав и свобод граждан "Общественный вердикт", Межрегиональная общественная организация Правозащитный Центр "Мемориал", Евразийская антимонопольная ассоциация.
Иностранные СМИ, выполняющие функции иностранного агента: "Голос Америки", "Idel.Реалии", Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Телеканал Настоящее Время, Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi), Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC), "Сибирь.Реалии", "Фактограф", "Север.Реалии", Общество с ограниченной ответственностью "Радио Свободная Европа/Радио Свобода", Чешское информационное агентство "MEDIUM-ORIENT", Пономарев Лев Александрович, Савицкая Людмила Алексеевна, Маркелов Сергей Евгеньевич, Камалягин Денис Николаевич, Апахончич Дарья Александровна, Юридическое лицо, зарегистрированное в Латвийской Республике, SIA «Medusa Project» (регистрационный номер 40103797863, дата регистрации 10.06.2014), Общество с ограниченной ответственностью «Первое антикоррупционное СМИ», Юридическое лицо, зарегистрированное в Королевстве Нидерландов, Stichting 2 Oktober (регистрационный номер № 69126968), являющееся администратором доменного имени интернет-ресурса «VTimes.io», Баданин Роман Сергеевич, Гликин Максим Александрович, Маняхин Петр Борисович, Ярош Юлия Петровна, Чуракова Ольга Владимировна, Железнова Мария Михайловна, Лукьянова Юлия Сергеевна, Маетная Елизавета Витальевна, Юридическое лицо «The Insider SIA», зарегистрированное в Риге, Латвийская Республика (дата регистрации 26.06.2015), являющееся администратором доменного имени интернет-издания «The Insider», https://theins.ru, Рубин Михаил Аркадьевич, Гройсман Софья Романовна, Рождественский Илья Дмитриевич, Апухтина Юлия Владимировна, Постернак Алексей Евгеньевич, Общество с ограниченной ответственностью Телеканал Дождь, Петров Степан Юрьевич, Юридическое лицо Istories fonds, зарегистрированное в Латвийской Республике (регистрационный номер 50008295751, дата регистрации 24.02.2020), Шмагун Олеся Валентиновна, Мароховская Алеся Алексеевна, Долинина Ирина Николаевна, Шлейнов Роман Юрьевич, Анин Роман Александрович, Великовский Дмитрий Александрович, Общество с ограниченной ответственностью «Альтаир 2021», Общество с ограниченной ответственностью «Ромашки монолит», Общество с ограниченной ответственностью «Главный редактор 2021», Общество с ограниченной ответственностью «Вега 2021», Общество с ограниченной ответственностью «Важные иноагенты», Каткова Вероника Вячеславовна, Карезина Инна Павловна, Кузьмина Людмила Гавриловна, Костылева Полина Владимировна, Лютов Александр Иванович, Жилкин Владимир Владимирович, Жилинский Владимир Александрович, Тихонов Михаил Сергеевич, Пискунов Сергей Евгеньевич, Ковин Виталий Сергеевич, Кильтау Екатерина Викторовна, Любарев Аркадий Ефимович, Гурман Юрий Альбертович, Грезев Александр Викторович, Важенков Артем Валерьевич, Иванова София Юрьевна, Пигалкин Илья Валерьевич, Петров Алексей Викторович, Егоров Владимир Владимирович, Гусев Андрей Юрьевич, Смирнов Сергей Сергеевич, Верзилов Петр Юрьевич, Общество с ограниченной ответственностью «ЗП», Общество с ограниченной ответственностью «Зона права», Общество с ограниченной ответственностью «ЖУРНАЛИСТ-ИНОСТРАННЫЙ АГЕНТ», Вольтская Татьяна Анатольевна, Клепиковская Екатерина Дмитриевна, Сотников Даниил Владимирович, Захаров Андрей Вячеславович, Симонов Евгений Алексеевич, Сурначева Елизавета Дмитриевна, Соловьева Елена Анатольевна, Арапова Галина Юрьевна, Перл Роман Александрович, Общество с ограниченной ответственностью «МЕМО», Американская компания «Mason G.E.S. Anonymous Foundation» (США), являющаяся владельцем интернет-издания https://mnews.world/, Компания «Stichting Bellingcat», зарегистрированная в Нидерландах (дата регистрации 11.07.2018), Автономная некоммерческая организация по защите прав человека и информированию населения «Якутия – Наше Мнение», Общество с ограниченной ответственностью «Москоу диджитал медиа», Акционерное общество «РС-Балт», Заговора Максим Александрович, Ветошкина Валерия Валерьевна, Павлов Иван Юрьевич, Скворцова Елена Сергеевна, Оленичев Максим Владимирович, Общество с ограниченной ответственностью «Как бы инагент», Кочетков Игорь Викторович, Фонд развития книжной культуры «Иркутский союз библиофилов», Общество с ограниченной ответственностью «Честные выборы», Общество с ограниченной ответственностью «Нобелевский призыв», Еланчик Олег Александрович, Григорьева Алина Александровна, Григорьев Андрей Валерьевич, Гималова Регина Эмилевна, Хисамова Регина Фаритовна.
Лента новостей
Лента новостей
Новости – Общество
Русская планета

Подпольный «Солдат cвободы»

Николай Генке. Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Учредитель Международного благотворительного фонда «Русло» Николай Генке рассказал «Русской планете», как создал с товарищами подпольную организацию в Советской армии и как сидел в Лефортово и Казанском спеце
Алексей Сочнев
30 сентября, 2014 09:16
52 мин
«Русская планета» продолжает цикл бесед с диссидентами, находившимися в СССР вне либерального лагеря. Уже вышли интервью с лидером монархистов Владимиром Осиповым, участником правого подполья Валерием Скурлатовым, леворадикальным активистом Александром Скобовым, феминисткой Евгенией Дебрянской, старообрядческим епископом Евмением, советским эсером Ярославом Леонтьевым, протестантским епископом Александром Семченко и участником подпольного марксистского кружка Борисом Ихловым.
— Про вас и ваше дело мало известно, расскажите сначала о себе.
— Для меня СССР был лучшей страной в мире, а единственно справедливым строем на земле — социализм. Я не сомневался, что нынешнее поколение советских людей уже в 1980 году будет жить при коммунизме. Был уверен и в том, что все проблемы советского общества сводятся к конфликту между хорошим и лучшим. И это было совсем не смешно. В 14 лет я вступил в комсомол, стал внештатным корреспондентом областной комсомольской газеты «Ленинская смена». По окончании школы поступил на вечерний истфак ГГУ, работал электриком в институте иностранных языков и за штатом — в «Ленинской смене». А в 1967 году я поступил в Донецкое училище.
— Донецкое военно-политическое училище инженерных войск по тем временам было, если можно так сказать, элитным. Что же подтолкнуло вас к идее создать подпольную организацию «Солдаты свободы»?
— Из нас готовили замполитов, которые при этом были еще и полноценными строевыми офицерами — мы умели не только чесать языком. Программа новых высших военно-политических училищ включала в себя практически полностью программу Военно-политической академии имени Ленина и программу обычного военного училища того или иного рода войск. Два в одном за четыре года. После принятия присяги и до самого ареста я был секретчиком от взвода, то есть отвечал за секретную работу курсантов моего взвода. Поэтому имел допуск к секретным материалам по форме 2, как обычный офицер. Это давало мне возможность работать в секретной библиотеке и знакомиться с секретной военной литературой, журналами «Военное дело», «Военная мысль», «Военно-исторический журнал» и не только. Все эти журналы издавались для общего доступа, но были и специальные «закрытые» выпуски — только для военных.
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Во время обучения появились вопросы в связи с изучением гуманитарных дисциплин. Нас тогда занимал вопрос соотношения религиозной веры и убеждения. На лекциях убеждали как в отсутствии существования Бога, так и в том, что в основе веры лежит вера, а в основе убеждений лежит научное знание, в частности марксизм-ленинизм. Однако из курса диамата явствовало, что вся марксистская диалектика опирается на точку отсчета (материя первична), взятую совершенно произвольно, то есть на веру. Из этого следовало, что и вся марксистская диалектика есть не что иное, как все та же самая вера в иной упаковке.
Вызывала немало вопросов и социал-демократическая Каприйская школа, ковавшая теорию обоснования радикальных идеологий масс религиозными концепциями, целью которой было «построить Бога из мощи коллектива» посредством интеграции идей марксизма и религии, основываясь на сходстве социалистического и христианского мировоззрения. Каприйская школа РСДРП рассматривала коммунистическую идеологию как новую религию, пришедшую на смену прежним. И жизнь давала этому свои подтверждения. И, кстати, почему великий пролетарский писатель Максим Горький предпочел жить в фашистской Италии, а не на родине победившей социалистической революции, «буревестником» которой он известен? Катящаяся на наши головы лавина информации требовала осмысления.
Детально изучали статьи в «Вопросах философии», критикующие недоступные нам зарубежные философские концепции. Тщательно выкраивали оттуда цитаты и складывали из них компилятивные тексты. Сартр, Камю, Мэрдок, Хайдеггер, Шопенгауер, Ницше, Шпенглер — всех не перечесть. Курс «Истории международного рабочего и коммунистического движения» разбудил наш интерес и к анархизму, и к народовольчеству, и ко многим другим революционным движениям. Однако реальная жизнь влияла на формирование нашего сознания гораздо в большей степени.
— Что вы имеете в виду?
— Атмосфера откровенного холуйства и лицемерия. Начальник училища — генерал-майор Юрий Солодов — прежде был офицером по поручениям маршала Брежнева. Мало того что наше училище было образцово-показательным, оно стало также и местом паломничества генералитета, ищущего неформальных контактов с высшей политической властью и соответствующего покровительства. Для них построили отдельный коттедж-гостиницу, существовал и обслуживающий персонал из числа официанток курсантской столовой.
Август. Жара за 30 градусов. Проездом в Одессу наше училище посетил большой генерал из Главного политического управления (Главпура). В сопровождении генерала Солодова и прочей свиты он прошел через плац, окруженный по периметру высоченными пирамидальными тополями, затем посетил инженерный городок. Между делом заметил, что хорошо было бы, если бы те пирамидальные тополя росли вокруг инженерного городка, а не вокруг плаца. И уехал. И вот многолетние тополя окапываются, грубо выдергиваются автокраном и всовываются в приготовленные ямы. Зелень мгновенно жухнет. Деревья обречены, но мимолетное генеральское пожелание исполнено. Одновременно мы сажаем в срочно выкопанные ямки молодые топольки, где-то выдранные из грунта. К каждому тополю привязывается веревкой деревянная бирка с именем якобы посадившего тот тополек курсанта. На обратном пути в Москву главпур-генерал вновь посетил училище, снова прошел тем же маршрутом. И остался весьма доволен.
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
В 1968 году в училище зачислили сына командующего Одесским военным округом. Как он нес службу и как учился, рассказывать не буду. Такого не мог позволить себе даже сын замминистра угольной промышленности Украины — курсант нашей роты. Однажды сей воин внезапно исчез. День, два, неделю отсутствует... Офицеры обеспокоены, курсанты заинтригованы. Позже узнаем, что его папа забрал домой — «мама решила, что мальчику следует отдохнуть». «Мальчик» отдыхал дома пару месяцев.
У группы моих товарищей не было никаких возражений ни против государственного устройства, ни против политико-экономической системы. Было очевидно, что страну разлагает раковая опухоль, именуемая номенклатурой. Мы считали, что разрушение страны случится приблизительно через двадцать лет. Это обстоятельство впоследствии зафиксировано в документах трибунала. Мы не верили в пролетарский интернационализм и подтверждением тому были события в Венгрии 1956 года, в Чехословакии 1968 года, на Даманском в 1969 году, где одна армия под красным знаменем воевала против другой, шедшей в бой тоже под красным знаменем. Нам уже было ясно, что коммунистическая идеология и есть тот опиум для народа, та самая новая религия, в которую никто не верит, включая самых оголтелых партийных функционеров — эти вообще ни во что и никому не верили, и в первую очередь самим себе. На наш взгляд, было необходимо избавить страну от этой саркомы, вернуть в естественное состояние. А для этого вовсе не требовалось менять конституцию, законы, сажать или расстреливать. Надо было всего лишь устранить власть узкой группы лиц, растлевающих и грабящих российское государство.
— Как вы начали создавать «Солдат свободы»?
— На меня кто-то донес, это случилось после ввода войск в Чехословакию. В училище я изучал чешский, у меня был роман Юрия Олеши «Зависть» на чешском, чешско-русский словарь, чешские газеты. Пока мы были на лекциях, обыскали мою тумбочку и тумбочки моих друзей, а еще — выходцев с Западной Украины. У меня изъяли тетрадку с несколькими рассказами, роман-газету «Один день Ивана Денисовича». У одного из украинцев нашли тетрадь скабрезных стихов и неприличных анекдотов, а у моего товарища Владимира Мартьянова — тетрадь, в которой было эссе о перспективах развития СССР в ближайшие 20 лет и о необходимости создания некоей инициативной группы для спасения государства от распада.
Разобраться с содержанием наших записей на предмет антисоветчины поручили преподавателю литературы Евгению Волошко — кандидату филологических наук, члену Союза писателей, ведущему донбасскому критику, а в недавнем прошлом следователю КГБ УССР. И он сделал вывод, что вся эта писанина оттого, что в училище не организовано литературное общество: «Пишут пацаны что ни попадя без надлежащего руководства». В итоге такое общество было создано, возглавил его сам Волошко. После я тайно сжег все свои рукописи, словари и книги, а также все экземпляры «Руде право». Жег и плакал.
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
С этого момента слежка за мной и моими товарищами велась практически открыто. Некоторые курсанты просили дать им хоть какой-нибудь текст, написанный нашей рукой, чтобы передать его в особый отдел «для контроля». Так возникла необходимость конспирации. Выработалась методика выявления «засланных казачков». Как-то незаметно сложилась «устойчивая преступная группа» — внешний противник сплачивает. И если до этого наше общение сводилось исключительно к рассуждениям, то теперь жизнь подвинула нас к практическим действиям. Сформировалась инициативная группа: я, Владимир Мартьянов, Александр Насонов, Виктор Краснов и несколько других курсантов.
— Вы были против строя и против социализма?
— Только против режима. Не против государственного строя (советов) и не против политического строя (социализм), но именно против режима. В ходе следствия чекист заявил мне, что такого понятия, как «режим», не существует. Впоследствии я определил понятие «режим» как практику применения действующего законодательства. Полагаю, что был полностью прав. И хотя мы выступали не против советов и не против социализма, нам инкриминировали именно антисоветскую деятельность.
— В определении военного трибунала по вашему делу написано, что «Солдаты свободы» имели свой манифест. Это правда?
— Манифест организации «Солдаты свободы» был датирован 22 апреля 1970 года — столетней годовщиной рождения Ленина. Это не было камуфляжем, хотя мы и говорили на следствии, будто мечтали о возрождении ленинских заветов, но было ответом на весь ленинизм в его практике. В манифесте мы утверждали, что необходимо устранить коррупцию, фактически — а не формально — уравнять всех перед законом, соблюдать конституцию, законность, всемерно укреплять армию, органы государственной безопасности, правоохранительные органы, устранить произвол должностных лиц, указывали на опасность национализма для целостности страны. Мы не осуждали действия западных стран, поскольку их правительства действуют в интересах своих народов и вовсе не намерены и не обязаны действовать в наших интересах. Именно по этим причинам путь поддержки из-за рубежа для нас был неприемлем.
— Когда вы создавали свою группу, вам были известны какие-то либеральные диссиденты? Как вы к ним относились?
— Либеральные концепции мы рассматривали лишь как интеллигентские прекраснодушные мечтания. Никакого демократического реформирования СССР быть в принципе не могло. Предположить вероятность демократических перемен путем плебисцита или выборов органов власти было в наших глазах верхом маниловщины. Кроме того, либеральные идеи совершенно чужды подавляющему большинству нашего народа. Уже находясь в заключении, я сказал одному из либералов: «За вами нет никого и ничего!» Он мне ответил: «За нами и за нас авианосец "Энтерпрайз" (первый авианосец США с ядерной силовой установкой. — РП)». И это чистая правда. Но надо отчетливо понимать, что авианосец «Энтерпрайз» не за нас, он защищает интересы другого народа, не нашего.
— Когда вы создавали подпольную организацию, кто был для вас примером?
— Мы сразу же отказались использовать ленинский опыт строительства политической стратегии (программа-минимум, программа-максимум). Определенным примером для нас послужила организация «Свободные офицеры», созданная Гамаль Абдель Насером на рубеже 30-40-х годов. Тогда выпускники военного училища дали друг другу клятву бороться за уход из Египта английских войск и сделать египетскую армию способной защитить весь арабский мир. Их девизом было «Спасение Родины». А в июле 1959 года они возглавили победившую египетскую революцию.
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Мы отказались акцентировать внимание на различии наших политических симпатий и сосредоточились на том, что нас объединяло. Ограничились объединением всех, кто был против существующего режима. Сделать что-либо реальное представлялось нам возможным примерно лет через двадцать. К тому времени вполне созреет обстановка, и мы займем в жизни достаточно весомые позиции. В КГБ усмехаясь, спрашивали: «А что вы можете?» И мы отвечали: «Сегодня мы всего лишь курсанты. А через двадцать лет мы будем командовать полками и дивизиями». Из этого не следует, будто мы делали ставку на военный переворот, хотя такие варианты отнюдь не исключались. Дело в том, что генералитет всегда имел и по сей день имеет весьма весомое слово при решении многих стратегически важных для жизни государства проблем. Кроме того, весь смысл существования армии (и, безусловно, армейской элиты) заключается в защите интересов Родины, и не только внешних.
— Кроме манифеста в вашем деле фигурировал некий устав «Солдат свободы», а что было в нем?
— В уставе «Солдат свободы» предусматривалась военная дисциплина, необходимая в условиях подпольной работы. Мы не один год изучали правила конспирации многих (прежде всего народовольческих и эсеровских) революционных организаций. Опыт деятельности таких конспиративных организаций, как «Минитмены Америки», «Черные пантеры» и другие, совершенно не годились, поскольку условия, в которых они существовали, не соответствовали условиям, в которых действовали мы.
— Кроме обсуждения перспектив СССР и обсуждения опыта подпольных организаций, «Солдаты свободы» что-то планировали? В вашем деле есть обвинения в подготовке каких-то ракет.
— Одним из направлений деятельности «Солдат свободы» было создание прецедента вооруженной борьбы с существующим режимом. Мы не были столь наивны или глуповаты, как это может показаться со стороны. Мы вовсе не рассчитывали на какой-то практический результат. Мы были готовы к гибели. Нашей задачей было создание прецедента вооруженной борьбы против узурпаторов власти. Дублинское восстание 1916 года, поднятое ИРА (подпольной Ирландской республиканской армией. — РП), заключалось всего-навсего в захвате дублинского почтамта, над которым было поднято зеленое знамя свободы. Все повстанцы погибли. Но этот прецедент положил начало пробуждению национального самосознания ирландцев. После этого поднялось движение за национальную независимость, завершившееся образованием Ирландской республики.
Создав организацию из курсантов училища, мы поставили задачу каждому из нас создать на родине — а все мы были из разных регионов страны — по дочерней организации. Таким образом, возникала всесоюзная нелегальная структура. Каждая из «дочек» оформлялась как самостоятельная организация со своими названием, уставом и укладом отношений. Только руководитель группы был членом «Солдат свободы» и имел контакт со своим куратором. Но только с куратором, который и осуществлял оперативное руководство конкретной «дочкой». В случае провала руководителю локальной группы категорически запрещалось выдавать фактический центр организации. Он был обязан замкнуть все на себя.
Мной была организована локальная группа в Горьком. Обо мне знал только один человек — Юрий Лебедев, ее руководитель. Остальных он подобрал самостоятельно. Были у меня и другие люди, никак не связанные между собой. Задачей горьковской группы было создание подпольной типографии. Лебедев привлек человек двадцать-тридцать, среди них Невзорова, сотрудника типографии «Горьковская правда». Невзоров попытался украсть старый шрифт, но его задержали. Он, естественно, сообщить ничего существенного не мог. Арестовали Лебедева. В свое время я был настолько уверен в стойкости этого человека — друга моей юности, что пренебрег правилами конспирации: мы с Владом Мартьяновым вербовали его вдвоем. Однако этот «стойкий товарищ» сразу же после ареста не только сдал всех и рассказал все, что было, но и дал ложные показания на мою жену и на моего родственника, Юрия Мельникова, курсанта Коломенского военного училища. Мельникова я действительно завербовал для создания отделения «Солдат свободы» в этом военно-учебном заведении, но Лебедев об этом не знал — просто случайно попал в цель.
— Вы понимали, что вас могут арестовать?
— Ареста мы, конечно, ожидали. Практика деятельности нелегальных организаций показывала, что активные нелегалы пребывают на свободе в среднем два года. Перейдя к активному действию, в эти два года и следовало уложиться. Активных членов организации я уже назвал, но у нас существовал и «законсервированный пассив», функцией которого было сохранение стабильного существования и развитие организации, а также формирование резерва для пополнения рядов нелегальных активистов по мере необходимости. Мы были уверены в том, что после ареста нас ожидают пытки и прочие «прелести» тюремных застенков. И внутренне готовились именно к такому развитию событий.
— Как произошел арест?
— 11 октября 1970 года я был в расположении роты. Около 10 часов дня ко мне подошел Влад Мартьянов и сообщил, что уезжает в город с командиром роты — тот попросил помочь перевести вещи на другую квартиру. Мы служили уже четвертый год, через полгода нас ожидали лейтенантские погоны и капитанские должности. Поэтому наши отношения с офицерами были вполне дружественными, а такая просьба — в порядке вещей. Часа через полтора меня вызвал старшина роты и представил незнакомому мне офицеру. Тот тоже попросил помочь: «Столы и тумбочки списали, так я их в свое хозяйство...» У входа в казарму стоял комбат. Он подозвал меня, придирчиво осмотрел мою форму и отправил заново чистить сапоги, хотя они у меня просто сияли. Впоследствии я понял, что комбат дал мне последний шанс «сорваться с крючка».
Наша рота располагалась на первом этаже, окна бытовки, где мы чистили сапоги, выходили на другую сторону казармы, а там — забор ограждения, преодолеть который мне, натренированному на полосе препятствий, не составило бы труда. Однако ничего подобного мне в голову не пришло. Заново отполировав сапоги, я предстал перед комбатом, и тот, вздохнув, отпустил меня в сопровождении офицера.
На КПП ожидал легковой ГАЗик и два общевойсковых офицера. Один из них сел на заднее сиденье справа, другой, подтолкнув меня вперед, сел на заднее сиденье слева от меня. «Будто арестовали», — подумал я. Сопровождающий сел рядом с водителем и, обернувшись, расспрашивал о жизни в училище, о семье, о планах на будущее.
Так незаметно подъехали мы к железным воротам, открывшимся перед нами автоматически. Промелькнул васильковый околыш чекистской фуражки, и мы остановились во внутреннем дворике высокого серого здания, полном цветов. Меня проводили к одному из кабинетов. Сознание говорило: «Это арест!» — сердце отказывалось верить.
«Капитан Прокопов, — представился сидевший за столом офицер, — особый отдел Киевского военного округа», — и предъявил удостоверение. Дал немного времени опомниться. Продолжил: «Догадываетесь, по какой причине оказались здесь?» Так начался мой вояж «по местам подневольной славы». С 11 по 25 октября нас с Мартьяновым содержали в одиночных карцерах гарнизонной гауптвахты. После чего этапировали из Донецка в Киев.
— В наручниках? Как это выглядело?
— Со стороны все смотрелось вполне обычно: я был одет по полной форме, с колодкой медали на груди и всеми знаками отличия, справа и слева два офицера, несколько позади еще пара «штатских». Запомнилось яркое солнце и синее небо. В самолет нас доставили поодиночке, говорить нам, естественно, не позволили. И никто из пассажиров даже и не заподозрил, что вместе с ними летят два особо опасных государственных преступника. Приземлились в Борисполе. Всем пассажирам приказали оставаться на своих местах. К трапу подали две черные «Волги». Полукругом — оцепление автоматчиков. Выводили поодиночке, руки за спину. Между пассажирами понеслось: «Бразинскасы!» (в то же время отец и сын Бразинскасы угнали советский самолет. — РП).
— Как выглядели подвалы «военной Лубянки»?
— Это был каменный пенал с малюсеньким окошком без стекол под потолком, прогнившим насквозь всегда мокрым полом и хлипкой табуреткой. На ночь табуретка убиралась, и выдавался «вертолет» — три сколоченные вместе доски — в качестве постели. Выдавали также и шинель укрыться. В 5 утра побудка: на пол выплескивались пять-шесть ведер воды (чтобы не ложился), «вертолет» и шинель забирали, выдавали табуретку, взобравшись на которую, я представлял себя на островке суши. Эти две недели были самыми тяжкими за весь срок моего пребывания на первом в моей жизни «крутом маршруте». Они не вошли в официальный срок заключения — административный арест, обычная гауптвахта.
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Ежедневно нас вывозили на допрос в управление КГБ. Была создана следственная бригада: капитан Прокопов, майор Сологуб из особого отдела округа, подполковник юстиции Куц — помощник окружного военного прокурора. Допрашивали поочередно, ежедневно сменяя друг друга. Почти сразу же выявились противоречия между этими двумя ведомствами. Куц добивался от меня имен чекистов, якобы стоявших за нами. Особисты мечтали получить имена наших «старших товарищей» из Генштаба. Вся бригада была абсолютно уверена в том, что нас на такие действия подвигли куда более опытные и мудрые люди.
— Били?
— Нас не били, не применяли к нам методов устрашения. Во внутренней тюрьме КГБ УССР было чисто и тепло, полы в камере паркетные, в коридоре — ковровые дорожки, кормили отменно, все положенное, например табак и курительную бумагу, выдавали неукоснительно, библиотека великолепная. Допросы велись в корректной форме. Надо отдать чекистам должное — они превосходные психологи. Они ставят подследственного в такую ситуацию, что тот вынужден уступать.
Например, подполковник Куц предъявил мне сфабрикованные на основе ложных показаний Лебедева материалы против моей жены и троюродного брата Юрия Мельникова. К тому времени прокуратура забрала нас с Владом у чекистов и мы содержались «у деда Лукьяна» — в общеуголовной следственной тюрьме. Там мы хлебнули и грязи, и голода, и блох, и клопов, и всевозможной гнусности. Я заявил, что моя жена, бывшая на момент инкриминируемого ей эпизода беременной, действовала под моим принуждением. Так же под принуждением действовал и мой троюродный брат. Таким образом они вышли из-под удара и остались свидетелями. Так и формировалось наше уголовное дело.
Юрий Мельников был уволен из военного училища «по состоянию здоровья», а в 1976 году — по официальной версии — покончил жизнь самоубийством: повесился, предварительно воткнув себе в спину нож и связав себе за спиной руки колючей проволокой.
— Вас обвиняли в работе на иностранные разведки?
— Такая версия была бы нецелесообразной — каким это образом вражеская агентура проникла в святая святых? Куда смотрели?! Во-вторых, такие связи начисто отсутствовали. В-третьих, наша деятельность сама по себе была кристально патриотичной.
— Для подпольной группы «Солдаты свободы» были не маленькой организацией, что стало после вашего ареста с остальными?
— Существует расхожее заблуждение, что госбезопасность знает все обо всех. Однако о нас знают только то, что мы сами о себе рассказываем. Кроме нас с Владом в донецком училище арестовали еще пятерых курсантов. В том числе Виктора Краснова и Александра Насонова. Однако у следствия были доказательные материалы лишь на меня и Мартьянова, предоставленные Юрием Лебедевым. Остальных арестовали «на всякий случай», как одну компанию, проводившую совместно свободное время. Все, что предъявлялось нам следаками, мы с Владом спокойно принимали на себя, не вдаваясь в особые подробности. Так что арестованных с нами парней из-под ареста выпустили, ограничившись исключением из училища с формулировкой «за проступки, дискредитирующие звание курсанта». И отправили рядовыми в войска отслужить полный срок срочной службы. Этим и обошлось.
Участники горьковской группы вместе с Юрием Лебедевым были выделены в отдельное судопроизводство, об их судьбе мне ничего не известно. Сам Лебедев, освободившись из заключения за примерное поведение условно досрочно, вскоре погиб в пьяной драке на автобусной остановке возле своего дома. Об этом я узнал через много лет в Главной военной прокуратуре при пересмотре нашего уголовного дела на предмет моей реабилитации.
— По тем временам вам грозила высшая мера?
— Да, но нам повезло: училище было любимым детищем Леонида Ильича. И наш «инцидент» чекисты постарались перед ним закамуфлировать, спрятав множество фактов, совокупность которых действительно могла потянуть на вышку. Раскручивать дело по полной не стали, окружная военная прокуратура решила «списать дело на психушку».
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
В конце декабря 1970 года меня привезли в Киевскую областную психиатрическую больницу для производства судебно-психиатрической экспертизы. Так я впервые оказался в отделении, где и дом скорби, и тюрьма в одном флаконе. Срок стационарного обследования — один месяц. По истечении этого срока врачебная комиссия под председателем профессора Лившица признала и меня и Влада вменяемыми. Куц потребовал произвести повторную экспертизу — еще месяц дурдома. Но врачебное заключение не изменилось. После этого «дело Мартьянова, Генке и других курсантов Донецкого училища» передали в КГБ СССР и этапировали через Харьков в Москву, где мы поселились в Следственном изоляторе КГБ СССР и скоротали время с весны до конца ноября 1971 года.
— В Лефортово обстановка сильно отличалась от киевской тюрьмы?
— Условия содержания были не хуже, чем во внутренней киевской тюрьме. Только полы в камерах не паркетные, а бетонные. Зато библиотека великолепная — лучше и полнее знаменитой Ленинской. Лучше ее лишь библиотека Владимирской тюрьмы: некоторые политзэки специально грубо нарушали лагерный распорядок, чтобы получить ужесточение режима и попасть на «Владимирскую крытку» ради доступа в великолепнейшую библиотеку, лучшую в Советском Союзе.
— Следом за вашей организацией попытку восстания предпринял замполит корабля «Сторожевой» Валерий Саблин. Он арестовал капитана корабля, но его восстание было подавлено, а его самого расстреляли, как вы относитесь к его поступку?
— Это восстание — далеко не единственный акт трагического движения Сопротивления, которое пришло во второй половине 60-х годов на смену шестидесятникам и диссидентам: нелегальная организация курсантов в Киевском высшем военно-морском политическом училище, ленинградский ВСХСОН (Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа) и другие. И наша организация была первой ласточкой этого движения. И мы, и Саблин собирались всего-навсего осуществить радиопередачу с оглашением своих манифестов. Нас неминуемо уничтожили бы. Но мы погибли бы в бою, дав пример активного сопротивления. Но лучше погибнуть в седле с саблей в руке, чем умереть на горшке от поноса!
— Вас судили военным трибуналом, расскажите, как он проходил.
— До трибунала, в августе 1971 года, нас направили на экспертизу в судебно-психиатрический институт имени Сербского, где комиссия под председательством профессора Даниила Романовича Лунца бодро признала обоих невменяемыми. У Мартьянова внезапно обнаружилась «вялотекущая шизофрения с паранойяльными идеями реформаторства и охваченностью этими идеями», а также «некритичность в оценке ситуации в целом и совершенного им деяния». Во мне обнаружили «состояние декомпенсации в форме патологического развития». Я также внезапно оказался «охвачен патологическими идеями реформаторства, некритичной оценкой ситуации в целом и совершенного мной деяния». В силу этого обоих нас следовало считать невменяемыми, поскольку оба мы не могли отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими.
А 26 октября 1971 года нас доставили в трибунал Московского военного округа. Поместили рядом с залом заседаний. Явился судебный психиатр, быстренько взглянул и заключил, что мы по своему психическому состоянию не можем принимать участие в заседании трибунала. После чего нас увезли обратно в Лефортово.
— Итак, суд прошел без вас. Вы знаете, что было на заседании?
— До сих пор не знаю и не хочу знать. Решением трибунала мы были освобождены и направлены на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа. «С момента доставки в психиатрическую больницу меру пресечения в отношении Генке Н. С. и Мартьянова В. В. — заключение под стражу отменить», — говорилось в документе. Психиатрическая больница специального типа — такая же тюрьма, только хуже.
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Вскоре мы отправились в Казанскую психиатрическую больницу специального типа МВД ТАССР. Принимала этап дежурный врач, заведующая 4-м отделением капитан медицинской службы Марина Реус. При обыске на входе у меня изъяли спрятанный в платок обломок лезвия опасной бритвы. Такой же обломок нашли и у Влада. Не били, хотя положено. По Киеву я знал, что в психушках бить и не надо: достаточно вколоть «крестом» — под лопатки и в обе ягодицы — по уколу серы и трое-четверо суток будешь биться в судорогах с температурой под сорок. «Колоть будете?» — поинтересовался я. «У нас стены лечат. А основной метод лечения называется стенотерапия», — ответили мне. Срока у стенотерапии не было.
— Казанская больница — известное место, о нем писала Валерия Новодворская, которую там «лечили»...
— На момент нашего с Владом прибытия в Казань Лера досиживала свою первую «командировку» в 10-м отделении, там же сидела и Наташа Горбаневская. Впоследствии мы с Лерой встречались: участвовали в митингах и демонстрациях в Нижнем Новгороде на рубеже девяностых. С Наташей Горбаневской мы дистанционно общались на спеце, но на воле встретиться уже не пришлось — она по освобождении эмигрировала. Вечная память им обеим! Политзэков лечили стенами в самом лучшем — «легком», «выписном» — 5-м отделении. Следующим по легкости режима было 4-е отделение. Влад попал в пятое отделение. Я оставался в четвертом, где было побольше уголовников, но и политических хватало. Подробно о системе спецов написал Александр Подрабинек в своей книге «Карательная медицина». Есть там и черный, и белый списки. В белом списке под номером 38 указан я, под номером 107 — Влад Мартьянов. Я освободился из Казани годом позже, чем указано в книге, но это не принципиально.
Среди сидельцев были не только политические заключенные. Хватало настоящих монстров и маньяков, например, в моей камере сидел шизофреник Славуля — восемнадцатилетний колченогий, кривобокий, низкорослый и очень любознательный паучок с детскими голубыми глазами. На воле он убивал детей, заспиртовывал их внутренние органы и расставлял на полках в гараже. Я учил его играть на контрабасе. У него был неплохой слух, и он быстро делал успехи. Славуля играл на контрабасе и постепенно утрачивал свою социальную опасность.
— Если 5-е отделение было «раем», то что было «адом»?
— 2-е отделение — самое тяжелое, натуральный ад на земле. Там содержался мой ровесник Виктор Ильин, младший лейтенант Советской армии, совершивший неудачное покушение на Брежнева. Его держали не в общей камере, где живут по восемь-десять человек, а в одиночке, где через пару лет человек начинает разговаривать даже с водой, когда моет руки. Одиночка была не велика: четыре квадратных метра с малюсеньким квадратным окошком с решеткой почти под самым потолком. Там помещались только койка и тумбочка. Ильина «начиняли» психотропными и нейролептиками в лошадиных дозах, уже к моменту моего появления в 4-м отделении у него начался распад печени. Каждый раз, когда его выводили на прогулку, мы общались жестами.
Так Ильин содержался до 1990 года, после чего его перевели в одну из Ленинградских психбольниц. А вскоре и освободили. «Массам» тогда сообщили, что шизофреник Ильин стрелял в космонавтов. Нам же он подтвердил, что стрелял именно в Брежнева. В Казанском спеце даже родился анекдот: у Ильина спросили, как же это он умудрился не попасть в Лёню? Тот ответил: «Только я поднял пистолет, как народ начал у меня пистолет из рук вырывать — дай я стрельну, дай я стрельну! — вот и сбили руку с прицела». Кстати, Ильин в то время был не единственным на казанском спеце из покушавшихся на Леонида Ильича.
— А как вам удалось выбраться из этой «больницы»?
— Реального срока заключения не было. «Вечная койка». Порядок освобождения был такой: лечащий врач на основании результатов круглосуточного наблюдения приходил к выводу, что его пациент утратил социальную опасность и представлял своего подопечного главному врачу. Затем кандидат на выписку представлялся выездной комиссии института судебной психиатрии им. Сербского, которая приезжала один или два раза в год. В случае положительного решения дело направлялось в районный суд. Под словом «выписка» скрывалось два возможных варианта: по закону можно было перевести на более мягкий режим (в вольную психушку), а можно было просто снять принудительное лечение и отпустить на свободу под надзор психиатрического диспансера и, разумеется, правоохранителей. До нас выписывали только на вольный дурдом. Мы с Владом были первыми, кто вышел оттуда сразу на волю.
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
В январе 1974 года выездной комиссией института имени Сербского под председательством Якова Ландау диагноз, поставленный мне в 1971 году, на основании которого я был направлен в Казань, был признан ошибочным, и я был освобожден из Казанского спеца решением народного суда Ленинского района Казани. При постановке на воинский учет после освобождения отмена диагноза была проигнорирована — в военный билет мне проставили группу 7а (паранойяльная психопатия) со снятием с воинского учета. А еще меня поставили на учет в районной психушке по категории «социально опасный». Вплоть до реабилитации в феврале 1991 года компетентные органы надзирали за мной совершенно открыто.
Трудоустроиться я не мог, было множество ограничений, а мне надо было содержать семью — жену и дочь. Поэтому я плюнул на все, сорвался и уехал на север Урала. Устроился на лесоповал помощником вальщика — в Усть-Онолве, где раньше был лагерь 58-й статьи.
— Грянула перестройка, не захотелось нырнуть в этот водоворот?
— В 1985 году я поступил в финансово-экономический институт и в 1990 году его окончил. Вступил в Российское христианское демократическое движение (РХДД), вошел в состав Думы и Политсовета РХДД, вошел в Демроссию. Организовывал демонстрации, митинги. Выпускал — поначалу самиздатом — «Народную христианскую газету». Разыскал своих товарищей по заключению. Влад Мартьянов возглавил Владимирскую областную организацию Демократической партии России и вошел в руководящие органы Демроссии. Он умер от рака легких в сентябре 1996 года — стенотерапия сделала свое дело. А летом 1990 года меня вызвали в Главную военную прокуратуру Советской армии, в отдел реабилитации, и предложили повторно рассмотреть мое дело. Я согласился. В начале 1991 года решением Военной коллегии Верховного Суда СССР реабилитирован за отсутствием состава преступления. Реабилитирован был и Мартьянов, и многие другие наши сокамерники.
— Компенсации не требовали?
— Мое пребывание в заключении под следствием мне компенсировали деньгами. На них я купил два батона вареной колбасы. После жалоб и обращений во всевозможные официальные инстанции, включая прокуратуру и суд, только 12 февраля 2013 года мне выплатили денежную компенсацию за весь период заключения в Казанской психиатрической спецтюрьме с 28 ноября 1971 года по 11 февраля 1974 года — 1985 рублей.
— Как вы относились к Борису Ельцину и его приходу к власти?
— Я с большим уважением отношусь к нему как к незаурядной личности. Он великий стратег подковерных партийных битв.
В августе 1991 года я добровольцем участвовал в обороне Верховного Совета России. Охранял ворота 6-го подъезда Белого дома, руководил возведением баррикад. И мне было совершенно ясно, что достаточно сюда подогнать БАТ (бульдозер на базе артиллерийского тягача) или танк с плужным противоминным тралом, как в считаные минуты от нашей баррикады не останется ровным счетом ничего. Однако баррикады эмоционально вдохновляли защитников Белого дома, людей преимущественно штатских. Кстати, множество москвичей, демонстрируемых в видеохрониках тех событий, были толпой обычных зевак, пришедших поглазеть «на революцию». С наступлением темноты все пустело. Нас, реально стоящих в наружной охране здания, было не более 300 человек. Оружия у нас не было. В случае штурма нам предлагалось получить стволы в 7-м подъезде, но попасть туда от 6-го подъезда можно было только через насквозь простреливаемую площадь. Моей главной задачей было лечь под гусеницы танка в случае штурма ворот, «чтобы было потом за что судить этих преступников». Когда ночью по узкой улице на нас пошли танки, было страшно. И вот на пике нервного напряжения по цепочке передали, что это танки Павла Грачева и что он перешел на нашу сторону. На башне передового танка в свете прожекторов с триколором в руке во двор Белого дома въехал Виктор Аксючиц, лидер РХДД. Много позже я узнал, что танки пришли без боезапаса.
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»
Я уважаю в Ельцине незаурядную личность, но как о государственном деятеле — весьма нелестного мнения. Он энергичный, храбрый, умный и прозорливый партийный карьерист. В критические моменты бестрепетно жертвовал достигнутыми высотами, а потом брал реванш и двигался дальше. Он упорно взбирался наверх и наконец-таки достиг вершины властной пирамиды. Но что делать с доставшимся ему государством — не знал. Оказалось, что в качестве лидера нации он никто, ничто и звать его никак. И развал Российской Федерации начался с его фразы: «Берите сколько сможете».
— Тогда интересно, что вы думаете о событиях 1993 года, расстреле Ельциным парламента?
— Союз офицеров встал на защиту Белого дома еще до начала вооруженного столкновения. А я как член Союза офицеров поддерживал регулярную связь с руководством охраны Верховного Совета. Находясь за пределами оцепления, выполнял отдельные поручения штаба обороны. На рубеже сентября-октября мне поступила команда поднять нижегородский гарнизон на защиту Белого дома.
— Почему вам?
— Поскольку руководитель нижегородского отделения Союза офицеров в эти дни оказался в госпитале с почечными коликами, а его заместителей и вообще никого из членов Союза я не нашел, то в гарнизон отправился сам. Был арестован и доставлен в комендатуру. Незадолго до того — в августе — я организовывал в Нижнем Новгороде встречу Станислава Терехова — руководителя Союза офицеров — и генерал-полковника Владислава Ачалова — с офицерским активом гарнизона и депутатами облсовета. Поэтому дежурные офицеры комендатуры знали меня и, отослав сержантов «обедать», отпустили, настоятельно порекомендовав немедленно исчезнуть из города. Я уехал в Петербург и уже там увидел по телевизору расстрел Белого дома. Демократические перемены в Российской Федерации завершились. Борис Николаевич создал диктатуру под себя. После этих событий я отказался делить шкуру убитого медведя. Мне претило участвовать в тараканьих бегах за должностями, и я ушел в сферу благотворительной деятельности.
— Исходя из своего опыта, что вы посоветуете молодым людям, которые сейчас находятся в политическом андерграунде, в оппозиции режиму?
— В воле самого человека решать, прожить ли ему овощем на грядке или состояться как личность. И дело не в том, чтобы стать непременно выдающимся, но в том, чтобы в этой жизни состояться. Мы вступили в эпоху колоссального тектонического геополитического сдвига. И Россия оказалась его эпицентром. Именно в такие времена выковываются настоящие личности. И надо помнить, что Господь не возлагает на человека тех испытаний, которые он не может вынести. У молодого поколения политического андерграунда есть все шансы не стать потерянным поколением.
Поделиться
ТЕГИ
поддержать проект
Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе
Маленькая чашка кофе
cup
200 ₽
Средняя чашка кофе
cup
300 ₽
Большая чашка кофе
cup
500 ₽
Большая чашка кофе и что-то вкусное
cup
900 ₽
Нажимая на кнопку «Поддержать», я принимаю пользовательское соглашение, политику конфиденциальности и подтверждаю свое гражданство РФ
Кто может поддержать проект?
Поддержать проект могут только граждане России. Поддержка осуществляется только в рублях. В соответствии с требованием закона.
Лень сёрфить новости? Подпишись и БУДЬ В КУРСЕ