Новости – Общество
Общество
Казнить, нельзя подумать
Новосибирск скорбит / фото: Александр Кряжев, РИА Новости
Почему смертная казнь не способна стать панацеей от терроризма?
5 апреля, 2017 11:15
7 мин
Теракт в Петербурге, жертвами которого стали 14 человек, вызвал дискуссию о необходимости возвращения смертной казни. На протяжении 20 лет в России действует мораторий на лишение жизни осужденного, который гипотетически может быть снят.
После взрыв в метро с инициативой по отмене моратория выступили председатель комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Василий Пискарев, лидер «Справедливой России» Сергей Миронов и спикер Законодательного Собрания Петербурга Вячеслав Макаров.
Информационная волна в пользу возвращения смертной казни поднимается каждый раз после резонансного преступления террористов. Однако подобное предложение не находит поддержки у высшего руководства РФ, и у высшей судебной власти. При этом в обществе на фоне террористической угрозы даже самые радикальные меры чаще всего приветствуются.
Любой теракт всегда сопровождается массой разнообразных слухов и неподтвержденных сообщений. Такова кухня современных СМИ, которым государство не запрещает самостоятельно добывать информацию в период ЧП. В Турции, например, все не так: когда случается трагедия, единственным информатором могут быть только органы государственной власти.
По сути, террористы взрывают как минимум две бомбы: первая убивает людей, вторая заражает паническими настроениями общество, поражая центральную нервную систему многих граждан. Политики пользуются чрезвычайным уровнем накала страстей и начинают выдвигать броские инициативы, которые в другой момент времени показались бы большинству россиян неадекватными.
Традиционно сторонники смертной казни ратуют за ее введение в следующие статьи УК РФ: статья 205 «Террористический акт», статья 208 «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», статья 277 «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля». В текущей редакции УК наказание в виде лишения преступника жизни предусмотрено только статьей 277.
По мнению большинства апологетов смертной казни в расстрельный список должны попадать заказчики, организаторы, исполнители терактов, а также их пособники. «Мы террористов вылавливаем, сажаем в тюрьму. Тем не менее, получается, что нужно жестче реагировать», — заявил Пискарев. Такая нехитрая логика свойственна почти всем приверженцам идеи отмены моратория в отношении участников теракта.
Терроризм воспринимается как тягчайшее преступление перед обществом (и это, несомненно, так) и потому все причастные к гибели мирных граждан должны быть наказаны самым суровым образом. Может быть, такое суждение действительно справедливо, однако его имплементация столкнется с множеством трудностей юридического характера.
За несколько дней до петербургского «Русская планета» опубликовала материал о проблемах определения терроризма. Несмотря на огромный пласт исследований, посвященной данной теме, до сих пор отсутствует единый понятный критерий терроризма. Это касается как международного права, так и национального (в РФ и всех зарубежных государствах).
В России в ряды «террористов» записывают всех, кто принимает какое-либо участие в бандподполье, а в Чечне заставляют родственников боевиков «закладывать» их властям. По мнению правозащитников, на Северном Кавказе действия силовых ведомств нередко выходят за рамки закона. Таким образом, в РФ господствуют достаточно жесткие меры профилактики и противоборства терроризма.
Но каков же эффект? Проблема ухода кавказской молодежи в горы и леса не решена. Более того, произвол властей и давление на родственников исламистов порождает реакцию сопротивления, чем активно пользуются вербовщики, разжигая ненависть «подопытных» к окружающему миру. В результате на месте одной отрубленной головы вырастают две. Такова сущность террористической гидры, поэтому с ней бесполезно бороться одним лишь мечом.
Вынесение вердикта о смертной казни за терроризм или другое уголовное преступление находится в компетенции судов, объективность которых вызывает очень большие сомнения у гражданского общества. Согласно открытым данным, ежегодно удельная доля оправдательных приговоров в РФ составляет примерно 0,5%. При этом в 1937 году, в период маховика сталинских репрессий, этот показатель был равен 11 %.
За четверть века реформ в РФ так и не было создано подобие независимой и нормально функционирующей судебной системы. Российские суды, с точки зрения правового государства (которое у нас должно быть по Конституции), это кровоточащая язва, которая отравила жизнь десяткам, а может, и сотням тысяч граждан.
Как такой системе можно доверять вопрос о лишении жизни человека? Очевидно, что массовых процессов по террористам в России не будет, но можно только представить, какое колоссальное давление будут испытывать даже честные судьи! Правозащитники будут протестовать, местные власти — ратовать за вынесение смертной казни, а народ, вероятно, расколется на защитников и ненавистников предполагаемых террористов.
Кроме того, у гражданского общества существует перманентное недовольство работой силовых органов, которые часто действуют исключительно в заданной верхами парадигме. Не секрет, что в МВД процветает так называемая «палочная система»: «Сказали поймать столько-то жуликов, мы и поймали столько» (не больше и не меньше). Правда, в ФСБ, по мнению тех, кто там трудился, такого идиотизма нет.
Тем не менее, адекватность следствия всегда вызывала у общества нарекания именно из-за спущенных сверху директив. Естественно, что поймать сообщника или исполнителя (если он остался жив) гораздо проще, чем организатора или заказчика теракта. Там, где органам будут нужны показатели, на скамье подсудимых с большой вероятностью окажутся те, кого «повязали» первыми, а когда по всей строгости будут отвечать главные злодеи, бог весть.
В этом контексте стоит отметить, что террористы, как и любые преступники, делятся на матерых («профессиональных») и условных лохов («непрофессиональных»). Первая категория состоит из глубоко убежденных в своей правоте ублюдков, это настоящие фанатики своей бесчеловечной «миссии». Вторая — включает людей слабохарактерных с рыхлым самосознанием. Они легко ломаются и постоянно сомневаются в правильности своих поступков.
Матерым террористам не страшно любое наказание, за исключением, может быть, пытки. Они с чувством выполненного долга погибают от пуль силовиков или приведенных в действие бомб. Мученическая смерть для них — это ворота в рай, где их ждут пышногрудые гурии и вино. Поэтому для «профессиональных» душегубов вводить смертную казнь просто бессмысленно, если, конечно, мы хотим искоренить терроризм. Тем более, такие отморозки, как правило, до суда не доживают, их предпочитают уничтожать во время спецопераций.
Применять смертную казнь к категории «сомневающихся» террористов тоже смысла особого нет. Во-первых, именно они чаще всего становятся информаторами спецслужб, нередко это как раз соучастники и пособники теракта. Данный контингент преступников дорожит своей жизнью и готов ради ее сохранения делать все, что угодно.
Логично, что возвращение смертной казни отобьет у «непрофессиональных» террористов охоту сотрудничать с властями. Ужесточение законодательства, с которым сейчас носятся некоторые наши парламентарии, в итоге может серьезно навредить антитеррористической деятельности, которая подразумевает сложнейшую контрразведывательную работу.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости