Засилье и бессилие силовиков

Фото: Николай Цыганов/Коммерсантъ

Активно контролируя и «прессуя» бизнес, Следственный комитет и прокуратура не в состоянии защитить добросовестных предпринимателей

Михаил Мельников

11 мая, 2016 12:45

5 мин

В конце мая 2016 года бизнес-омбудсмен Борис Титов представит президенту Владимиру Путину доклад об активизации давления силовиков на бизнес. Статистика впечатляет: 255 250 выявленных преступлений, 234 620 уголовных дел, 34 903 осужденных. Статья 159 «Мошенничество» применяется направо и налево; собственно, при наших бизнес-нравах ее можно «приложить» практически к любой сделке, ведь в результате всегда одна из сторон в каком-то смысле или переплатила, или недополучила.

Плюс к этому — взрывное (на 62%) увеличение числа дел по налоговым статьям. Причем, как и в случае с мошенничеством, до приговора доходит лишь небольшая часть уголовных дел. И у этого есть вполне определенные причины, но о них чуть позже.

Девяностые онлайн

Было бы ошибкой утверждать, что российские предприниматели, креативный класс — сплошь ряды белых и пушистых граждан. Наоборот, в современных условиях надо быть очень наивным человеком, чтобы открыть, например, кирпичный заводик в расчете на то, что он станет семейным предприятием на десятилетия вперед. Гораздо чаще разнообразные ИП и ООО регистрируются для разовых сделок, обналички и вывода средств; для работы с муниципальными закупками, где заведомо не предполагается выполнять работу качественно и в срок; для формально законных, но фактически деструктивных сделок на финансовом рынке.

Начинать настоящий добросовестный бизнес, особенно в сфере реального производства, в России по-прежнему слишком страшно, 1990-е тут даже не думали заканчиваться. А вот для разного рода темных операций, не связанных с серьезными легальными капиталовложениями, у нас все еще горит зеленый свет.

Бизнес по-нашему

Поэтому сажать предпринимателей можно и нужно. Более того, многие наши беды — из-за того, что мы делаем это слишком редко и недостаточно метко.

Приведем только один простой пример из многих тысяч: рядовой челябинский тендер, прошедший совсем недавно, 4 мая. Предмет торга — услуга по огнезащитной обработке деревянных конструкций кровли здания, общая площадь — 600 кв. м. Начальная цена — 74 197 рублей, вполне достаточно по уральским меркам. Себестоимость химических препаратов — примерно 25 тысяч рублей. Победитель торгов запросил 9457 рублей за все.

Очевидно, что последние оставшиеся участники тендера даже не собирались выполнять работу. Должно ли после этого удивлять число пожаров в жилых и общественных зданиях, долго ли нам ждать новой «Хромой лошади» или других техногенных катастроф, которых можно было бы избежать… если бы не такие тендеры?

Контроль по-нашему

Однако наши следственные органы по мелочевке не работают. Вот что говорил на эту тему Владимир Путин в декабре 2015-го: «За 2014 год следственными органами возбуждено почти 200 тысяч уголовных дел по экономическим составам, но до суда из них дошло только 46 тысяч, еще 15 тысяч дел развалилось в суде. Получается, если посчитать, что приговором закончилось лишь 15% дел. При этом абсолютное большинство, около 80%, 83% предпринимателей, на которых были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес. То есть их попрессовали, обобрали и отпустили». Вспомнив цифры, указанные в начале статьи, мы увидим, что число уголовных дел возросло сильно, а количество дошедших до приговора — нет. Зная, что наши суды выносят более 99% обвинительных приговоров; зная, насколько неохотно следствие выпускает добычу из рук, можно предположить, что большинство этих дел заведомо не предполагалось даже передавать в суд. Достаточно того, что на время следствия можно отправить предпринимателя в СИЗО или под домашний арест, остановить деятельность предприятия, наложить любые административные штрафы…

Таким образом, активность следственных органов направлена отнюдь не на выявление или ликвидацию реальных нарушений, коим несть числа. Быть силовиком в России выгодно, потому что эта власть слишком легко трансформируется во вполне реальные капиталы, добываемые за счет такого вот обирания бизнеса. У собирающих мелочь дурачков с челябинского тендера много не взять, они не заинтересуют не следком, ни прокуратуру.

Жизнь в тупике

Чего же добивается Борис Титов? Ведь Владимир Путин давно занимается этой проблемой. Глава Генпрокуратуры Юрий Чайка лично пообещал ему отказаться от бессмысленных проверок. Силовики провели прямые переговоры с представителями бизнеса под личным контролем президента. Какие еще рычаги управления есть у Кремля, если учесть, что жестко давить на людей в форме в нынешней обстановке никто не будет?

Будем честны: без коренных реформ системы контроля над бизнесом ситуация представляется безнадежной. Тут не поможет даже кадровая революция: полная смена, скажем, всего прокурорского состава точно приведет к снижению профессионализма, но далеко не факт, что к росту прозрачности и честности. Взаимовыгодные коррупционные связи обладают удивительным свойством самовоспроизведения даже после мощных кадровых ударов (наиболее типичный случай в России — внезапная смена губернатора на какого-нибудь «варяга»).

Российские силовые ведомства, координируемые самым могущественным из них, ведут планомерную работу по личному обогащению своих сотрудников и удушению любого бизнеса, не прикрытого внушительными корочками. Виден тут, правда, и свет в конце тоннеля — такими темпами в не столь уж далеком будущем все российские граждане окажутся силовиками или их родственниками. Вот тогда-то, должно быть, и воцарятся у нас здоровая конкуренция и честные предпринимательские отношения.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе