Анонимные алкоголики. Во всём мире и за рубежом

Анонимные алкоголики — один из величайших социально-терапевтических феноменов ХХ века, востребованность которого в XXI столетии только растёт. Почему? Немного истории.

Движение, возникшее 85 лет назад в США, но насчитывающее сегодня более 2 млн человек в 185-ти странах мира, изначально состояло всего из двух человек. Одним из них был американец, которого в среде «АА-шников» принято звать Билл У. Хотя ежу понятно, что речь идёт об «алкогении» Билле Уилсоне, вполне публичной и прославленной кинематографистами персоне.

Уильям Гриффит Уилсон родился 26 ноября 1895 года. Имел наследственную предрасположенность к алкоголизму. Отец Билла пил умеренно. Но дедушка спасался от алкоголизма путём многолетней самоизоляции в горах, где ничего спиртосодержащего не продавали.

Скрипач, тихоня, абсолютно не касавшийся спиртного парнишка, над которым в Норвичском университете старшекурсники глумились за «непитие» и целомудрие, решил стать настоящим мужчиной и поступил на службу в армию США.

Став лейтенантом артиллерии, он понял, что «не пить всю жизнь» не получится. Друзья-офицеры оказались чёртовыми пьянчугами и косо смотрели на Уилсона, знавшего о дедушкиной беде и посему избегавшего баров. Его начали подозревать в доносительстве и шпионаже.

Наконец, Билли сдался, отправившись вместе с друзьями в бар и опрокинув там несколько кружечек пива. Ему не понравилось ни само состояние алкогольного опьянения, ни утренний привкус побывавших и опорожнившихся во рту кошек. Зато понравилось дружеское похлопывание по плечу и неформальная атмосфера, царившая среди «боевых товарищей».

Вскоре Билли променял пивасик на виски, называл алкоголь эликсиром жизни и лучшим лекарством от стресса. Потрясений в жизни молодого военного, принимавшего участие в боевых действиях в ходе Первой мировой войны, было хоть отбавляй. Каждое пережитое сражение сопровождалось радостными и обильными возлияниями.

Война кончилась. Алкоголь остался!

Ни женитьба на прекрасной девушке Луизе, ни попытка вернуться к образованию не тормозили прогрессирующее заболевание Билла Уилсона. Имя ему – алкоголизм. Но само существование проблемы мужчина всячески отрицал. Отрицал он его и тогда, когда начала возмущаться каждодневными пьянками его супруга Луиза Уилсон. Билл не признавал проблемы, когда его выперли из университета, за то, что он явился пьяным на экзамен и не смог даже прочитать вопросы в экзаменационном билете.

Уилсон не стал юристом, но устроился биржевым брокером. Мотался с женой по стране, впаривал потенциальным инвесторам идеи проектов, требующих финансирования. Деловые встречи сопровождались потреблением спиртного. И вскоре 2-3 бутылки виски в день стали «нормой».

Луиза отчаянно боролась за мужа, решив приобщить его к модному в те годы развлечению аристократов — гольфу. Но, разгуливая с бутылкой в одной руке и клюшкой для гольфа в другой по зелёной лужайке, Билли умудрялся нализаться так, что партнёры уставали приносить его с «поля боя» домой.

Не сработали механизмы спасительного торможения и в тот момент, когда в 1929 году на Нью-Йоркской бирже случился крах, ставший отправной точкой Великой депрессии. Поводов выпивать у Билла Уилсона лишь прибавилось!

«Жизнь стала куда менее радостной, и смотреть на неё трезвыми глазами абсолютно невозможно!» — оправдывался Уилсон, потерявший в итоге все доверенные ему работы, ютившийся с семьёй у вечно попрекавших его родителей супруги и отчаянно искавший пути спасения.

Жена поставила ультиматум, когда Уилсону после серии пребываний в психиатрических клиниках диагностировали вторую стадию алкоголизма. В свои последние пьяные годы Билл был похож на кошку на наклонной обледеневшей поверхности, которая отчаянно цепляется когтями за лёд, но, тем не менее, скользит вниз.

Озарение наступило неожиданно — в тот момент, когда Луиза паковала чемоданы и не верила в сто тысяч двести первую клятву Билла в том, что он не будет пить никогда в жизни.

— Продержись хотя бы до вечера, а там посмотрим! — резко бросила она.

И Билл понял, что продержаться один день без выпивки проще, чем не пить всю жизнь.

Так был прожит один трезвый день

И главное – именно так появился главный принцип легендарной программы 12 шагов, которая во всём мире признана самым лучшим, самым действенным способом борьбы с алкоголизмом. Это принцип «Сегодня я не пью». Но ведь завтра наступит… новое сегодня. И эту фразу можно повторить – не правда ли?

Сказать, что тяга к алкоголю исчезла у Билла Уилсона после этого «открытия» бесследно, значит соврать. Спустя полгода его начало тянуть в бар со страшной силой. И один раз, когда не пьющему полгода Уилсону нужно было срочно разменять 5 долларов мелочью, он зашёл в бар и… чуть было не сорвался, втянув ноздрями такой «прекрасный» и до боли знакомый аромат «праздника» — смрада, сотканного из сигарного дыма, свежеоткрытых пивных бутылок и виски.

«Алкоголизм – болезнь социальная», — понял главную тайну своей грешной жизни Билл Уилсон. И тут же нашёл для себя второй ключ к выздоровлению. Если спиваться так легко и просто в компании друзей-офицеров или простых пьянчуг из соседнего дома, значит…

«Нужен кто-то, с кем можно вместе выздоравливать!»

А если быть предельно точным – растянуть ремиссию неизлечимого по сей день алкоголизма до конца жизни. И такой человек нашёлся в лице 55-летнего спивающегося доктора Боба (Роберта Холброка Смита). Он был старше Билла на 16 лет и сперва со скепсисом отнёсся к предложению 39-летнего мужчины, пытавшегося оставаться трезвым, «не пить вместе».

Но именно день, когда Биллу удалось уговорить Боба на прощание всосать последнюю бутылочку пива и произнести: «Теперь точно всё», считается датой появления первого общества «Анонимные алкоголики». Их стало двое!

На календаре было 10 июня 1935 года

А спустя 54 года, когда во всём мире будет сто тысяч неформальных анонимных групп, куда с традиционной вербальной формулировкой: «Здравствуйте, меня зовут... Я алкоголик!» придут миллионы людей, об этом тандеме снимут фильм «Меня зовут Билл У.».

Вот кадр из этой замечательной картины 1989 года о таких разных и таких схожих в своём несчастье американцах. О тех, кто однажды решил помогать друг другу и втянул в орбиту этой посильной помощи миллионы желающих избавиться от проклятого легального наркотика под названием алкоголь.

Окружающий нас мир странен до невозможности. Он готов запереться на замок в разгар эпидемии гриппа, но благодушно закрывает глаза на то, что каждый год от последствий употребления алкоголя умирает 3 млн человек. В мире? В одной лишь России!

День позавчерашний показал, что эту цифру спокойно можно умножать. Ведь речь не только о тех, кто гробит свою печёнку систематическим употреблением спиртного, как Михаил Ефремов. Но и о совершенно не пьющих или пьющих эпизодически, как погибший курьер Сергей Захаров.

Пьяный человек потенциально опасен. Куда опаснее, чем тот, кто имеет в организме штаммы коронавируса. Наши власти в курсе убийственных цифр, но повсеместно продаваемое за смешные деньги спиртное общедоступно.

Если в Норвегии (даже при тамошнем уровне зарплат!) стать алкоголиком сложно, потому что в пересчёте на наши деньги стоимость бутылки водки там достигает 2200 рублей, то в России бесконечно легко.

Бутылку дешёвой водки может позволить себе каждый. На неё можно наскрести, даже если не работать, а просто петь в длиннющем переходе на Шоссе Энтузиастов. С 13 апреля 2020 года водка стоит всего 205 рублей.

Можно возразить, вспомнив про вырубленные в 80-е «бесценные виноградники». Про то, как люди ухищрялись гнать самогонку из полиэтиленовых пакетов и умирали, натянув пакетики с клеем на голову в попытке достичь эффекта опьянения.

А ведь эффект антиалкогольной кампании Михаила Горбачёва был уникальным: в разы уменьшилась смертность. Не только от запоев. От травм, полученных в пьяном виде. От совершённых «после совместного распития спиртных напитков» убийств. От сердечно-сосудистых заболеваний. От ишемической болезни сердца, инсультов, инфарктов.

Сухой закон в России объявляли не раз и не два. И любой нарколог подтвердит, что количество случаев белой горячки в эти прекрасные периоды трезвости снижалось с десятков тысяч эпизодов в год до единичных случаев. И вновь взлетало до 90 тысяч в год (например, в 1990-е, когда помимо водки в ларьке можно было «вкусить» дешёвого технического спирта Royal, от которого у людей начинался распад мозга).

Кстати, «Анонимные алкоголики» впервые появились в СССР именно в годы Горбачёвского сухого закона. Изначально их встретили весьма насторожено. Дескать, западное «сектантство» — и не иначе! Судите сами: люди признают своё бессилие перед алкоголем и взывают к некой «высшей силе» (Богу, которого в СССР не было), чтобы победить своё пагубное пристрастие.

Иногда «Анонимным алкоголикам» было негде собираться для того, чтобы изливать друг другу душу и находить совместные пути решения проблем. Актовые залы перед какой-то там «алкашнёй» никто не спешил открывать.

С прохладцей «АА-шников» встречала и РПЦ, которая по сей день подчёркивает, что, дескать, не обязана выказывать своё позитивное либо негативное отношение к вещам, которые не имеют к церкви никакого отношения. Оно и понятно.

Первые собрания «АА» в 1987 году проводил один из священников протестантской церкви из Нью-Йорка Дж. У. Кэнти.

Православным несколько неудобно признавать тот факт, что не только у «Анонимных алкоголиков», не отождествляющих себя традиционно ни с какой религией, но и у протестантов России напрочь отсутствует традиция напиваться до положения риз на Пасху и Рождество. Почему? Потому что они вообще не пьют. Но они же не православные. Значит, нерусские. И греховны по определению. И опасны своей настораживающей трезвостью.

Первые собрания «АА» проходили там, куда прежде пьянчуг доставляли в принудительном порядке – в отделениях милиции и предбанниках ЛТП. Там на членов групп «Анонимных алкоголиков», примостившихся с чаем и печенюшками на скамейках или на корточках, смотрели дикими глазами.

Прижились ли «Анонимные алкоголики» в России?

Скорее нет, чем да. Успешный терапевтический эффект собраний, на котором люди поддерживают друг друга, огромен. И объясним!

Вырвавшись из мира, где, если ты не пьёшь, то ты «больной или ссученный», люди, имеющие проблемы с алкоголем, оказываются в социуме, где алкоголь – табу.

И этот социум трезвости – лучшее лекарство!

Но собрания проходят раз в неделю по 2-3 часа. А остальные 165 часов в неделю? Человек пребывает в мире, где для некоторых профессий алкоголь – рабочий инструмент. Да. Мы опять скатываемся к весёлому и вечно пьяному Михаилу Ефремову, натрупившему позавчера на Смоленской площади.

Включите любой фильм с его участием. Да хотя бы 20 серий «Следователя Тихонова», где герой Ефремова, майор МУРа, жадными, полными «русской тоски» глазами мастерски прикладывается к бутылке в кадре или, как минимум, сопровождает тоскливыми глазами каждый опрокинутый стакан своего визави.

Нам категорически не нужен был трезвый Ефремов. Амплуа не просыхающего алкоголика кочевало вместе с актёром из фильма в фильм, что нисколько не переносит объём его вины на плечи «благодарных зрителей».

Но факт остаётся фактом. Мы русские, поэтому мы пьём. А кто не пьёт, тот или презренный баптист, или скрывает, что болен, или гэбистская сука, втихаря ведущая оперативную съёмку. В разведку с такими ходить не надо.

«Анонимные алкоголики» как приговор

Это в «треклятых» США человек, который сел пьяным за руль, приговаривается к обязательному посещению 360-ти часов в группах «Анонимных алкоголиков». Помимо штрафов, арестов, заключений с алкозависимыми работают, пытаются «наставить на путь истинный».

Кто поработал с Ефремовым – зададимся с вопросом, не снимая с него вины?

Никто. Наоборот, каждое появление его запойной физиономии на экране или сцене всех очень веселило: «Молоток, гражданин Артист! Так держать!»

Начиная с 1987 года в России с населением 148,5 млн человек создано около 400 групп «Анонимных алкоголиков». Много это или мало? В одном лишь Бостоне, где живёт порядка 700 тысяч человек, таких групп 1600.

Что же мы имеем? Легион сильно пьющих, занимающих, порой, разные ответственные должности, частенько имеющих, как майор Евсюков, допуск к огнестрельному оружию, людей. На наших глазах они частенько становятся убийцами благодаря доступности алкоголя и латентному «общественно-корпоративному» поощрению пьянства на всероссийском уровне.

Властям выгоднее тратить миллиарды на лечение больных алкоголизмом, чем иметь общество, думающее о реальности на трезвую голову. Но имея 3 млн жертв алкоголя в год, запираться на замки самоизоляции, не предпринимая абсолютно никаких мер для общенациональной алкогольной дезинтоксикации – чистой воды преступление.

Такая история.