Новости – Донбасс
Донбасс
В плену у оккупантов. Часть III: Иван (окончание)
Обмен военнопленными. Фото: Darko Vojinovic / AP / ТАСС
Украинский плен, через который прошли многие жители ЛНР и ДНР, стал настоящим адом, горечь которого они будут помнить до конца дней
28 июля, 2016 14:15
9 мин
ВСУ и «правосеки»
Идти в официальные вооруженные силы ЛНР — народную милицию с ее «уставщиной» — вольный ополченец не захотел. В рядах луганских «зеленых человечков» Ивану не хватало того духа братства, что с первых дней образования отличал Девятую роту. Поэтому он стал работать на гуманитарном фронте, сотрудничая с фондом российского музыканта и общественного деятеля Глеба Корнилова.
— Носило нас по всему Донбассу, где только не были, — вспоминает Маслов. — Но перед той поездкой в Широкино, не поверите, у меня было такое же дурное предчувствие, что и перед первым пленом. Вот и в Донецке у нас сломалась машина, но мы все-таки починились и поехали дальше. А потом сбились с дороги. Подъехали к блокпосту, там вроде наши стоят, поинтересовались нормальная ли дорога впереди, те ответили утвердительно. Потом пацаны увидели колонну, а рядом с ней мобильный блокпост, и ни флагов там, никаких других знаков опознавательных. Мы ехали на трех машинах, ребята из первой вышли поговорить, смотрим, вроде нормально общаются, а потом их резко кладут на землю. Мой боевой товарищ и лучший друг с позывным «Док» вылетает из автомобиля, передергивает затвор автомата, выдергивает чеку гранаты — и его сразу же прицельно «кладут». Подбегают к нам: «Лэжаты!». И начинают тупо бить. Досталось сильно. После потянули на расстрел, но в последний момент прилетел какой-то командир и говорит: «Не убивайте их!».
Пойманных ополченцев-гуманитарщиков повезли в часть (выяснилось, что они попали в плен к ВСУ), где швырнули на плац и там, на холодной апрельской земле они пролежали часов пять. При этом каждый, кто проходил мимо, бил их ногами по головам. После всех раскидали кого куда, Иван попал в подвал.
— Они, конечно, уроды моральные, вэсэушники эти, но нужно отдать должное — тело «Дока» они нашей стороне передали в целости и сохранности, — говорит «АТБ». — История с «Батей», останки которого похоронены непонятно где, не повторилась. Вернули в его же одежде, гранаты и автомат, конечно, забрали, но магазины к нему, плюс ключи от машины и содержимое карманов — все осталось при нем.
На следующее утро группу собрали, позаматывали скотчем глаза, затянули руки все теми же пластиковыми стяжками и куда-то повезли. Как впоследствии выяснилось — под Краматорск, на территорию профилактория, который заняли боевики «Правого Сектора». Где пленников вновь начали избивать.
— Меня посадили на стул, я мало что видел, поскольку глаза оставались замотаны, только левый глаз немного видел, что происходит, — вспоминает Иван. — Поначалу пинали по ногам. Потом свалили со стула и стали бить металлическими трубками. Когда же увидели, что у меня и так вся голова разбита, кто-то крикнул, мол, этого выкидывайте, давайте других. Получилось, что мне из-за головы досталось меньше, чем остальным, другим, например, заводили бензопилу и к телу приставляли, так давили психологически. Что хотели? Да, все то же, за год ничего не поменялось: «Где русские войска? Где чечены? Сколько вам платят? Сколько вы наших убили?». Потом поскидывали всех в подвал, меня пристегнули наручниками к батарее и оставили в таком полуподвешенном состоянии. Я говорю им, пристегните меня как-нибудь по-другому, я так спать не смогу. Они тогда положили меня животом на батарею. И тут я вижу цепь такую массивную, метра на два, говорю, вы лучше на цепь меня посадите, а то от ваших браслетов моим рукам скоро хана придет. А те отвечают: «Цепь еще заслужить нужно». Так я дней пять на батарее этой промучился. Потом попался среди них один более-менее адекватный, говорит мне: «Я наручники застегну несильно, поверх рукавов твоего джемпера, руки так и отойдут».
По прошествии недели гуманитарщиков вытащили из подвала и со словами: «Ну, все, суки, на расстрел вас везем» забросили в микроавтобус. И повезли.
Артемовское СИЗО и освобождение
К счастью, украинская сторона решила устроить гуманитарщикам Донбасса очередной сюрприз.
— Привезли нас куда-то и со словами: «Здравствуйте, вы находитесь в краматорском СБУ», сняли с голов мешки. Понаписали нам всяких официальных обвинений и к девяти вечера отправили на обследование в больницу. Там, наконец, обработали руки. А потом повезли в местный изолятор временного содержания. Менты, увидев нас, были в шоке: грязные, побитые. Они быстро-быстро оказали нам медицинскую помощь, покормили, дали помыться. В целом там ребята нормальные, это начальник у них — дебил, «ветеран АТО», а сами они — вполне адекватные, местные же в основном. Я потом когда на нары у них лег по-человечески, нормально, так и подумал: «Вот он — рай».
К 1 мая пленным судом определили меру пресечения — нахождение под стражей. После чего отправили в Артемовское СИЗО (оккупированная ВСУ территория ДНР), основной контингент которого — те же «сепаратисты», в большинстве своем гражданские, попавшие под каток репрессий исключительно за свои убеждения. Понятное дело, что те встретили прибывших как родных. Другое дело — персонал учреждения, который, может быть, и сочувствовал «политическим», но проявлять своего отношения к ним не мог, поскольку даже врачам местной больницы лечить «сепаров» запрещали.
— Один из часовых говорит мне, мол, сейчас одного вашего в камеру закинем, помогите ему как-нибудь, — вспоминает Маслов. — Ну, и заводят парня молодого, девятнадцатилетнего — Витька, того самого, о котором пресса много писала, ему правосеки указательные пальцы на обеих руках отрубили. Сидел у нас мужичок лет семидесяти, архитектор Семеныч, тот ему обезболивающее дал, потом мы его по очереди в туалет водили. Затем менты отвезли его на операцию, там ему удалили обрубки пальцев, а после довольно быстро обменяли.
Заключенные слышали звуки близких боев, тюремное радио сообщало, что каждый день армейские вертолеты садились и забирали погибших и раненых. В СИЗО гуманитарщики пробыли три месяца. К ним приставили бесплатных адвокатов, которые советовали им соглашаться со всеми надуманными обвинениями, в то время как не скрывавшие симпатий к ним донбасские зеки учили, как себя правильно вести: писать кассационные жалобы и апелляции.
Скорее всего, украинское правосудие все-таки довело бы дело до суда и высылки в лагерь, в какой-нибудь центральный или западный регион страны, где сидельцам-«сепаратистам» пришлось бы несладко, но в один прекрасный день их построили и сообщили о том, что готовят на обмен.
— Ура, сказали мы, — вновь переживает те ощущения Маслов. — На следующий день нас грузят, снова как собак, со стяжками на руках и мешками на головах. Привезли в Харьков, в то место, где сидят одни ополченцы. Переночевали там, а утром приехал никто иной, как сам Рубан. Я ему: «Здравствуйте, товарищ генерал!». Он поначалу не узнал, что и понятно: у «айдаровцев» я был весь грязный и побитый. Спрашивает: «Мы знакомы?». «Половинкино», — отвечаю. Он так удивился: «Ваня?». А потом с напускной такой строгостью говорит: «А с тобой я потом поговорю».
Генерал-миротворец в спешке вывез партии военнопленных из Харькова. А от Краматорска за их машиной началась погоня, СБУ не хотело отпускать ребят, по признанию самого Рубана, он еле довез их до Марьинки, но там уже уперся местный блокпост ВСУ. Ситуацию разрешил случай: кто-то крикнул укровоякам, что «сепары» наводят на них ПТУР-ы, и те быстро разбежались, а водитель автомобиля с пленными, воспользовавшись ситуацией, ударил по газам…
В Донецке ребят встречал Глеб Корнилов, они получили там свои первые медали от орловского филиала российского Союза ветеранов Афганистана и отправились домой.
По возвращении знакомые устроили Ивану полугодичный отдых в Абхазии, где он смог поправить здоровье: после плена и избиений один глаз у него практически перестал видеть. А после присоединился к луганскому казачеству, получив звание старшего вахмистра.
— Все, что выпало на мою долю, пережить можно, — считает Маслов. — Хуже смириться с потерей друзей и близких. «Бати». И «Дока». Я до лечения на Кавказе месяца на два ушел в запой, комнаты наши в расположении стояли рядом, и мимо комнаты «Дока» я спокойно пройти не мог. Все казалось, услышу: «Ванюха, заходи, давай, братик, чаю попьем».
По словам «АТБ», в украинских застенках томится множество ополченцев: в эсбэушных СИЗО Артемовска, Днепропетровка, Харькова, «тайных тюрьмах», подвалах Мариуполя. Однако ему и его друзьям в отличие от них повезло — в последнее время процесс обмена военнопленными прекратился. По многим причинам. С одной стороны, его откровенно саботирует украинская сторона, с другой — той же ЛНР менять своих людей откровенно не на кого, активных боевых действий республика не ведет, а на ее щедрые жесты, когда на волю десятками отпускались бойцы ВСУ, симметричного ответа противоположной стороны не последовало.
Читайте также:
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
