Новости – Пресса

Пресса

«Русское слово»: в Варшаве наступили черные дни

Газета «Русское слово» от 22 октября 1915 года

«40 вагонов сахара были отправлены в порт со злым умыслом»

2 октября, 2014 06:20

7 мин

Четверг, 22 октября (4 ноября по новому стилю) 1915 года, Москва № 242

Разговоры о мире

Снова пошли толки об энергичных стараниях германской дипломатии нащупать почву для переговоров о мире. Замечательно, что известия о попытках императора Вильгельма добиться так называемого «почетного» мира неизменно совпадают с какими-либо частными успехами германского оружия.

В последний раз германская дипломатия зондировала почву в Петрограде относительно возможности заключения сепаратного мира после падения Варшавы. Теперь же, вслед за объявлением Болгарии войны Сербии и после первых успехов [германского] фельдмаршала Макензена, германская дипломатия через своих бесчисленных агентов обращается с предложениями о заключении мира сразу ко всем союзным державам.

Видимо, присоединение Японии к лондонской декларации произвело внушительное впечатление на германское правительство и показало берлинским политикам, что все их старания посеять рознь между отдельными членами противогерманской коалиции обречены на полный провал. В случае, если бы предварительные негласные шаги германской дипломатии увенчались успехом, в качестве официальных посредников между воюющими державами должны одновременно выступить римский папа и президент [США] Вильсон.

Газета «Русское слово» от 22 октября 1915 года

Что касается усилий мира, предлагаемых Германией, то на этот счет, по понятным причинам, точных сведений не имеется. Если верить печати нейтральных стран, император Вильгельм требует лишь возвращения германских колоний, отдачи немцам бельгийского Конго и незначительных территориальных изменений стратегического характера в Европе. Вместо контрибуции немцы согласны будто бы удовольствоваться заключением на долгие сроки новых торговых договоров, выгодных для Германии. Таким образом, император Вильгельм как будто проявляет поразительную умеренность и готов согласиться, в сущности, на восстановление status quo, отказавшись почти от всех занятых его войсками территорий.

Это предположение подтверждается резкой переменой тона в германской печати и понижением боевого настроения в среде германского рейхстага. Само собой, разумеется, новая политика германской дипломатии добиться мира, или, вернее, более или менее долгосрочного перемирия, также обречена на неудачу, как и все прежние ее старания в этом направлении. Император Вильгельм желает разыгрывать роль великодушного победителя, мудро отказывающегося от безусловно неприемлемых для своих противников условий. Пока хотя бы тень видимого преимущества остается на стороне германского оружия, державы противогерманской коалиции не намерены поднимать разговора о мире. <…>

Напрасно немцы жадно ловят слухи об усиленной работе наших реакционеров в пользу сближения с Германией. Закон 23 июля прошлого года еще не отменен, и всякие происки в пользу заключения мира с Германией остаются уголовным преступлением. Можно только удивляться, что в Петрограде молча терпят питающуюся на немецкие деньги черносотенную пропаганду, но серьезного значения этой гнилой накипи русской жизни придавать нельзя. <…>

Среди врагов

Отчет корреспондента «Русского слова», который по поручению редакции провел 2,5 месяца в занятой немцами Польше.

Рабочие

<…> С момента оккупации Варшавы все фабрики и заводы были вынуждены прекратить работы. Десятки тысяч рабочих остались без всяких средств к существованию. Центральный обывательский комитет в это тяжелое для рабочих время пришел к ним на помощь. Кроме выдачи семьям рабочих бесплатных обедов и продуктов, комитет оказывал им ссудную помощь еженедельно по 2 рубля на человека.

Принимая во внимание бедственное положение рабочих, комитет все время ходатайствовал перед сменившимися немецкими начальниками о разрешении возобновить работы на фабриках и заводах, но по каким-то непонятным в первое время соображениям, ни один из немецких администраторов разрешения не давал.

Когда в должность генерал-губернатора вступил Безелер, комитет обратился и к нему с такой же просьбой. Чуждый дипломатических увертов своих предшественников, генерал Безелер ответил с полной ответственностью князю Любомирскому:

— Не только не разрешу открыть фабрики, но и приказываю вам, как представителю комитета, немедленно прекратить всякую выдачу рабочим пособий.

На удивленный вопрос князя Любомирского Безелер заявил:

— Чем я руковожусь — дело не ваше, но выдачу пособий прошу немедленно прекратить. Рабочим здесь, в Варшаве, делать нечего. Пусть едут в Германию, где достаточно бездействующих фабрик и заводов, которые страдают от недостатка рабочих рук. Уже целую неделю функционируют в Варшаве берлинские конторы для вербовки рабочих дружин и никто из ваших «безработных» не переступил порога наших контор! <…>

Манифестация. Расстрел

Уже к вечеру в день роспуска комитета в городе появились рабочие прокламации с призывом к «реальному протесту» против явно обрисовавшейся немецкой политики.

На следующий день около 11-ти час. утра, в Краковском предместье, против памятника Мицкевичу появилась группа рабочих с красными флагами «P.P.S.» (польской партии социалистов), на которых были надписи:

«Да здравствует народная независимая Польша»

«Долой поработителей немцев»

Толпа быстро росла. Скоро вся площадь около памятника была запружена народом. Появились новые революционные флаги. Появились польские национальные знамена, пурпуровые с белым одноглавым орлом.

На возвышении в белом церковном облачении появился ксендз и благословил толпу. Толпа запела молитву «Pod Twoje obrone» и медленно направилась к статуе Богоматери, находящейся в Краковском предместье. Там вся толпа, как один человек, опустилась на колени. Раздались звуки польского национального гимна «Boze ce I Polske».

Толпа заколыхалась и двинулась. Слышались крики:

— Да здравствует Польша! — Да здравствует свобода! — Долой немцев!

Особенное впечатление производили истерические рыдания женщин. Трамвайное движение остановилось.

На углу Нового Свята и Иерусалимской улицы показался конный отряд прусских жандармов в зеленых мундирах, который пытался остановить манифестантов. Тысячная толпа смяла его и загнала в ворота домов. Из толпы понеслись крики:

— Давайте хлеба и работы в крае! — Долой подлых грабителей!

Вся захваченная порывом, толпа ничего не видела вокруг себя и совершенно не заметила, как вдоль решетки Лазенковского парка залегли заблаговременно припасенные жандармы. Совершенно неожиданно из-за решетки парка грянул ружейный залп. За ним другой… третий…

Через минуту все пространство перед Лазенковским парком представляло страшную картину. Толпа в панике бросалась в разные стороны, давя женщин и детей и увеличивая число убитых задавленными и смятенными. Уяздовская аллея опустела, на ней осталось несколько десятков трупов. <…>

Варшавяне

«Немецко-польские симпатии», о которых так много трубила в свое время берлинская печать, совершили полный цикл.

Первая фраза, которую я услыхал от знакомых, очутившись в Варшаве, была:

— Вы не поверите, как у нас теперь все дешево! Сахар — 14 копеек, мясо — двугривенный.

Обыватели были в восторге от проявившегося вдруг в Варшаве изобилия. Не менее были изумлены этим изобилием и дешевизной и сами немцы, вступившие в Варшаву. Я сам был свидетелем в одном ресторане почти испуга одного прусского офицера, которому при сервировке обеда подали полную тарелку с хлебом.

— Это уберите, уберите! — испуганно замахал он руками. — Это дорого для меня!

Лакей ответил не без достоинства:

— У нас хлеб подается даром.

— Как? Все это даром? — не переставал изумляться немец. — Поистине страна изобилия!

Секрет этого изобилия оказался очень прост. 6000 польских милиционеров, заменивших варшавскую полицию, в два дня сумели сделать то, чего не смогла сделать полиция в продолжении целого года.

Поголовный обыск у варшавских лавочников дал блестящие результаты. В складах, магазинах и в частных квартирах варшавских торговцев, тех самых, у которых висели плакаты на окнах «Сахара нет» или «Мука вся распродана», были обнаружены огромнейшие, чуть ли не на три года, запасы сахара, муки, соли, крупы, керосина и т.п. продуктов.

Всем этим злостным спекулянтам обывательский комитет в самой категорической форме предложил под страхом реквизиции немедленно выпустить на рынок все продукты. Цены на все пали, как по мановению волшебного жезла. Некоторые продукты понизились в цене на 500%.

Варшава поистине тонула бы в изобилии до сих пор, если бы не последующие реквизиции немецких властей, очистившие город до крошки. <…>

Еще большее впечатление на варшавян произвело открытие польских национальных судов. Уже на второй день по вступлении обывательского комитета в управление городом в Варшаве начали функционировать временные польские обывательские мировые суды, которые разбирали мелкие проступки, нарушения уличного порядка по протоколам милиции, а также небольшие денежные тяжебные дела.

Судьи назначались центральным обывательским комитетом, причем в состав каждого мирового суда входили судья-поляк с юридическим образованием, два присяжных заседателя, одним из которых назначался еврей и приказный писарь. Эти суды назначали денежные штрафы, подвергали арестам, но в большинстве случаев приговоры носили мягкий характер и часто, например, при первом проступке, выносилось «условное обвинение». <…>

Черные дни

После расстрела немецкая власть в Варшаве уже отбросила всякие стеснения и в короткое время целым рядом приказов ликвидировала все польские вольности, дарованные до сих пор. Были отменены обывательские суды, трибунал и т.п. Была ограничена 10 часами уличная жизнь. <…>

Магазинам было приказано снять все русские вывески и заменить их немецкими. Магистрат получил приказание заменить все таблички на улицах с русско-польским текстом немецко-польскими. Маршалковская улица стала называться Marschallstrasse. Новый Свят — Neue Welt и т.д.

Газета «Русское слово» от 22 октября 1915 года

Застрявшие в Варшаве православные русские, которые до сих пор жили сравнительно спокойно, были снова созваны для переписи в тайную полицию, где их подвергли самому подробному допросу, по каким причинам каждый из них остался в Варшаве. Из них ратники ополчения первого и второго разрядов были арестованы и высланы в Германию в качестве военнопленных.

В Варшаве наступили черные дни. Несмотря на самые беспощадные реквизиции, произведенные до сих пор, немцы продолжали реквизировать еще и еще, буквально вырывая изо рта у населения последний ломоть хлеба. Цены на продукты первой необходимости достигли неслыханных размеров. Вот, например, некоторые цены, которые многим покажутся фантастическими:

Фунт белого хлеба стоит в Варшаве 1 рубль. Фунт черного 40 копеек. 1 кило сахара 2 рубля 10 копеек. 1 фунт соли 22 копейки. 1 фунт мяса 75-90 копеек. 1 фунт пшенной крупы 45 копеек и так далее. Керосина, свечей и чая нельзя достать ни за какие деньги. Не менее подорожали все кожаные и шерстяные товары. Так, например, дамские туфли дошли до 30-35 рублей за пару, а аршин английского шевиота до 12-15 рублей. Жизнь в Варшаве для человека со средним достатком стала совершенно невозможной.

На столбиках газет, в хронике происшествий появилась специальная ежедневная рубрика «С голоду», где помещались такие заметки:

«Сегодня утром была найдена в бессознательном состоянии молодая, скромно, но прилично одетая девушка. При доставлении в больницу она скончалась. Медицинское вскрытие установило, что причиной смерти является крайне острое изнурение организма от голода. При умершей найдены документы на имя Фелиции Гамброт, 17 лет.

Таких заметок ежедневно можно насчитать от 15 до 20. <…>

М.Цвятковский

На австро-германском фронте

Успехи на Стрыпе. Взято в плен 5000. В Шлокском районе немцы неудачно атаковали наши части у Раггацема и со стороны Кеммерна. Мы отбили эту атаку.

В Двинском районе стремительной атакой нам удалось овладеть двумя сильно укрепленными высотами и деревней Платоновкой, к югу от озера Свентена. Захвачено много пленных и пулеметов. Пока установлено 4 офицера и 500 нижних чинов германцев.

Грузы в морском порту

Сегодня в петроградский порт внезапно прибыл градоначальник кн. А.Н.Оболенский и. в силу данных ему председателем продовольственного совещания А.В.Кривошеиным полномочий, приступил к проверке накладных на грузы. Кн. А.Н.Оболенский выяснил, что около 40 вагонов сахара, прибывших в Петроград на имя Московского купеческого банка, по невыясненным причинам, вместо железнодорожной станции Московско-Виндаво-Рыбинской дороги очутились в порту и стоят здесь в течение недели. Градоначальник составил об этом акт. Существует предположение, что 40 вагонов сахара были отправлены в порт со злым умыслом в целях сокрытия товара.

Во время дальнейшего осмотра петроградского порта князем А.П.Оболенским выяснилось, что в порту сосредоточено несколько сот вагонов с продовольственным грузом, которые стоят перезагруженными с 28 мая текущего года. Вагоны эти содержали самые необходимые для петроградского населения продукты, как то: муку, сахар, овес и т.д Большинство этих грузов прибыло по накладным на предъявителя, причем владельцы продуктов, по-видимому, в спекулятивных целях грузов не получали.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе