Сражение за Родину – это навсегда!
Наши отцы и деды передали нам страну, сильную своим оптимизмом, а потому всего за десять лет сумевшую подняться из руин. Сегодня, чествуя ветеранов, полезно было бы задуматься, насколько достойными наследниками мы оказались.
Мои родители, Ольгерд и Валентина, встретились в 1948 году, когда поступили в Ленинградский филиал Московского полиграфического института. Они были совсем молоды, но позади была война, когда взрослели очень быстро.
Мама пережила блокаду, но не любила вспоминать те трагические дни. О том, что происходило в блокадном городе и в маминой семье, я знаю только из отдельных фраз, услышанных в детстве. Дед Северин пошел добровольцем в ополчение и был ранен под Лугой. Приятели положили деда на броню отступавшего танка, и по дороге в тыл его ранило еще несколько раз. Когда я был маленьким, мы с Северином дружили... А бабушка умерла, и ее отвезли в типографию, где работал наборщиком дед. Похоронили, видимо, на Пискаревском кладбище.
Чтобы выжить, старались обменивать семейные вещи на продукты. Удавалось с трудом. Однажды бабушка выменяла на золотое кольцо с камнем бутылочку подсолнечного масла: сверху действительно плавало масло, а под ним – подкрашенная вода. Из всех драгоценностей после войны остались в семье несколько вилок и ложек столового серебра с вензелями, а еще дореволюционный фолиант по истории средних веков.
Владимир Рекшан. Фото: Петр Ковалев / ТАСС
Отец окончил школу и был призван на флот. Некоторое время служил в Кронштадте, а перед началом войны с Германией его экипаж перебросили на Северный флот. С детства помню рассказы про остров Рыбачий, который отбивали от фашистов, про поселок Никель, про бомбежки, друзей…
9 мая 1945 года война еще не кончилась. По договору с союзниками Советский Союз обязался через полгода объявить войну Японии. Моего двадцатитрехлетнего отца, дослужившегося за пять лет до старшины первой статьи, вместе с другими перебросили на Камчатку, где формировалась группа кораблей – охотников за подводными лодками. Суда по ленд-лизу поставляли американцы. Камчатка, Охотское море, Курильские острова... СССР выполнил договоренности с Соединенными Штатами, полив кровью отвоеванные Курилы. И теперь это наша земля, без всяких оговорок!
По американскому стандарту, каждому моряку полагались всякие занятные аксессуары войны, и в школьные годы я выпендривался перед друзьями, демонстрируя кожаное портмоне с золотым тиснением. А на даче у нас до сих пор хранится протертое до дыр шерстяное одеяло с выцветшим «U.S. NAVY»... При демобилизации товарищи подарили отцу гюйс – флаг корабля, который каждый день поднимают на флагштоке, когда корабль стоит на стоянке. Ежегодно в день Военно-морского флота отец поднимал его в лесу над нашим дачным домиком.
Отцовские родители – Петр и Эльвина-Изабелла, – когда началась война, были уже немолоды, поэтому они работали в ближнем тылу, в блокадном Ленинграде. Это они сохранили семейный архив, в том числе и фотографию, сделанную в декабре 1935 года. На ней ученики 7-г класса 15-й средней школы Смольнинского района. Через шесть лет почти все эти мальчики и многие девочки уйдут на фронт, и домой вернутся лишь несколько человек. В запыленной папке есть и письмо с фронта: «Здравствуйте, Изабелла Кришевна и Петр Янович!.. Вы можете гордиться своим сыном, он является лучшим бойцом части, отлично освоившим боевую технику и личное оружие, он является примером в дисциплине. В трудные для нашей Родины дни, когда озверелый враг рвется вперед, ваш сын находится в первых рядах защитников Родины, он свято выполняет военную присягу... С комсомольским приветом. Секретарь ком. организации... 1.09.42».
Это о моем отце. Те, кто был в первых рядах защитников, нередко первыми и погибали, но моему отцу повезло – он выжил. А потом еще три года тралил Охотское море от японских мин, и только в 1948-м его демобилизовали.
…В начале девяностых в родительскую квартиру забрался вор и украл все боевые награды. При одном воспоминании об этом мне всегда будет стыдно. Наши родители, деды и бабушки спасли страну и оставили ее нам. Они оставили ее нам сильной и полной оптимизма. А как мы распорядились этим наследием? Может быть, это произошло потому, что мы думаем, будто сражаться за Родину надо только на войне?..
