Новости – Статьи
Статьи
«Сестричка, сделай укол, чтобы нас не было»
Генриетта Буева. Фото: Наталья Горяйнова / «Русская планета»
Воспоминания ветерана Великой Отечественной Генриетты Буевой
8 мая, 2015 21:00
7 мин
9 мая 1945 года 20-летняя медсестричка Гета, как называли ее такие же юные солдатики, встретила в чешском городе Брно.
— Ночь была тихая, спокойная. Вдруг стрельба. Я подумала: «Неужели опять? Вдруг на нас напали?» Но тут прибегает главврач Галина Михайловна: «Девчонки, ребята, поднимайтесь, ведь победа, победа! По радио передали». Мы выбежали на улицу. К нам подбегают ребята, подбрасывают вверх и кричат: «Война кончилась, война кончилась. Победа!»
В госпитале в Брно в победном мае, рассказывает Генриетта Петровна, она пережила и самые тяжелые дни. Там собрали тяжелораненых солдат и калек, многие из которых были 20-летними мальчишками.
— Когда кончилась война, они плакали и просили: «Сестричка, сделай укол, чтобы нас не было, зачем мы, такие обрубки, нужны». Многие собирались покончить с собой. Мы их уговаривали: «Вы же живы остались. Скоро домой поедете, со своими родными увидитесь». Тяжело было. Вот это страшно было.
«Таким молоденьким на фронте делать нечего»
17-летняя Гета
17-летняя Гета. Фото из архива Генриетты Буевой
Когда началась война, Генриетте только-только исполнилось 17 лет, 31 мая отметила день рождения. Она окончила восемь классов в Сальской школе Ростовской области. Многие ее одноклассники добровольцами ушли на фронт. В январе 1942 года Генриетта Петровна с двумя подружками, с которыми гоняла в футбол и играла в теннис,пришла в военкомат. Там девчонкам сказали, что на фронте нужны медицинские сестры, и отправили их на курсы. Когда пришло время отправляться на передовую, военком заглянул в документы девушек и развернул их домой. Сказал, что таким молоденьким на войне делать нечего.
— Это сейчас молодежь слабая пошла. А мы были девушками упитанными, краснощекими — пойми на первый взгляд, сколько нам лет: 20 или 17. Мы в слезы: «Что же нам делать?» Нам подсказали: «Годков себе накиньте». Мы с подружкой себе новые документы сделали. Вот так я и стала 1922 года рождения, а была 1924-го. Мама, конечно, против была. Папа у меня рано умер. Она одна оставалась с сестричкой Лидой. Та потом тоже медсестрой стала, но на фронт уже не попала. В эвакуационном госпитале служила.
В военкомате поняли, что девчонки подделали документы, но спросили лишь: «Девоньки, вам не страшно на передовую ехать?»
— А мне страшно не было. Хотелось быстрее на фронт попасть. Мы тогда все к подвигу стремились. Я вот сейчас думаю, смогла бы опять так поступить? Наверное, да. Опять бы пошла на фронт, не задумавшись.
Девушек все равно оставили в Сальске. Только в 1943-м, когда через город проходила часть, где нужны были медсестры, Гета с подружкой Валей отправились на фронт.
Сдала 70 литров крови
Полевой госпиталь двигался за фронтом. Перевязывать и оперировать раненых приходилось в брезентовых палатках, а если шло наступление, вспоминает Генриетта Петровна, то прямо и под открытым небом.
— Я вот тебе скажу, что вспоминаю войну, как сказку или сон. Даже не верится, что это со мной все было, — говорит Генриетта Петровна. — У меня с войны привычка осталась — есть мало. Какая она — солдатская-то еда... Бывало, что и голодали. Но хуже всего то, что были проблемы с медикаментами. Очень было плохо с медикаментами, очень, очень плохо.
У нее оказалась редкая четвертая группа. За четыре года войны она сама сдала 30 литров крови, в мирное время — еще сорок. На станцию переливания крови Генриетта Петровна ходила до 80 лет. У нее есть звание «Почетный донор СССР».
— Это главная моя награда и главное мое дело. Я своей кровью людей спасла, жизнь им дала. Поэтому, думаю, Бог тоже мне столько лет отмерил.
В полевом госпитале, где служила Гета, было всего три женщины: повариха, нянечка и она, медсестра. Говорит, солдаты с передовой их особенно оберегали, предупреждали о бомбежках, советовали, где лучше укрыться, приносили еду и охраняли от назойливых поклонников.
— Я красивая была, — улыбается молодыми, голубыми, не тронутыми временем, глазами. — Стройная, блондинка. Солдаты к нам очень уважительно относились. Были, конечно, противные солдаты, называли нас нехорошими словами. Но такому так врежут, что в следующий раз даже боится подойти. За нас заступались. А когда наступление было, ребята говорили: «Вы сильно за нами не спешите, там жарко будет». В общем, оберегали нас, как птичек. И я вот сейчас думаю, как же там страшно было и тяжело, но откуда у них столько сил и тепла по отношению к нам было, столько нежности!.. Помню, сделала свой первый укол внутривенный. Попала под кожу, а это горячий укол. Я плакала страшно. А раненый говорит мне: «Дорогая моя сестричка. Меня пуля не взяла, а это обойдется».
«Немцы сдавались целыми полками»
Уже в 1944 году, вспоминает Генриетта Петровна, стало понятно, что война скоро кончится. После пересечения советской границы войска продвигались очень быстро из города в город. Гета прошла всю Румынию и Болгарию. Госпиталь пополнялся не только ранеными красноармейцами, но и французами, венграми и немцами.
— Немцы, можно сказать, сдавались целыми полками. Наши шли в наступление, а они им навстречу и оружие бросают. Мы чувствовали: конец войне. Немцы тогда нам говорили: «Матка, прости». Это были их главные слова. Они, конечно, почти не говорили по-русски, но было понятно, что многие не хотели воевать, что их гнали насильно на фронт.Среди немцев было много хороших людей. И немцы к нам хорошо относились, лучше, чем французы или венгры.
Демобилизовалась Гета лишь в 1946 году. Ей предлагали остаться работать в госпитале в Болгарии. Но жених Николай писал, чтобы возвращалась домой. Его демобилизовали еще в 1945-м по ранению.
Муж Генриетты Николай Буев
Муж Генриетты Николай Буев. Фото из архива Генриетты Буевой
С летчиком Николаем Буевым Гета познакомилась в родном Сальске, где стоял авиаполк. Всю войну они переписывались, практически не виделись: воевали на разных фронтах. Не всегда даже письма доходили: полевой госпиталь часто менял свое месторасположение. Но Николай никогда не терял из виду голубоглазую блондинку. Специально приехал за ней в Сальск и уговорил маму Геты, чтобы отпустила дочь в далекий Липецк.
— Мой муж уже не мог летать и работал контролером на Сокольском металлургическом заводе. Он сказал мне, чтобы ни о каких поликлиниках и больницах я не думала: он меня туда не отпустит работать. Устроил меня в химлабораторию. Там я и проработала 47 лет.
Как говорит Генриетта Петровна, жизнь ей выдалась трудная и долгая. Муж очень рано умер. Одной пришлось поднимать троих детей.
— Сейчас, слава Богу, все хорошо. И пенсия большая, и сама себя обиходить могу: сама убираю в квартире, стираю, готовлю себе. Вот только уже спускаться по лестнице тяжело. А такая сейчас хорошая жизнь настала, и так хочется еще пожить.
9 мая Генриетта Петровна ждет в гости дочь, внуков и правнуков. Ожидает и звонка с поздравлениями из Германии. Одна из ее внучек вышла замуж за немца.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
