Новости – Русские победы

Русские победы

Версальский договор. Путеводная звезда Гитлера

Ровно 100 лет назад, в пригороде Парижа, был заключён «мир, поставивший Германию на колени»

Андрей Карелин

28 июня, 2019 18:38

12 мин

Формально документ ставил точку в Первой мировой войне, увенчав собой одну из самых больших трагедий ХХ века. На деле точка была многоточием, краеугольным камнем для новой войны.

Не миром, но перемирием, которое продлится 20 лет, пророчески назвал Версальский договор человек, руководивший войсками Антанты. Звали провидца маршал Фердинанд Фош.

Он проживёт ещё 10 лет и уйдёт из жизни в 1929-м, так и не узнав, что спустя ещё десятилетие и каких-то пару месяцев, 1 сентября 1939 года, «вставшая с колен» и бесконечно униженная условиями Версальского договора Германия начнёт Вторую мировую войну.

Фошу вторил человек № 1 в Советской России — Владимир Ленин. Военным стратегом Ильич не был. Но, как человек всесторонне образованный, Ленин понимал и во всеуслышание утверждал, что заключаемый договор напоминает условия, продиктованные «разбойниками, вооружёнными ножом, своей жертве».

Эти двое, не просто имевшие кардинально противоположные убеждения, а являвшиеся злейшими врагами (Фош лелеял мечту завоевать Россию, а Ильич хотел раздуть пожар мировой революции по всей Европе) сошлись во мнении лишь однажды, в полной мере осознавая шаткость «Версальского мира».

Впрочем, версальский мир многие называли и продолжают называть позорным.

Кабальные условия договора, согласно которым немецкие колонии и земли отходили странам Антанты унизили Германию. И, собственно, что ещё оставалось бедным немцам кроме как спустя 14 лет доверить страну многообещающему горлопану Гитлеру с его идеей превосходства немецкой нации, а спустя ещё 6 показать «миру-обидчику», на что способны оскорблённые потомки Гёте и Вагнера.

Россию, подписавшую еще в 2018 году сепаратный мир с Германией и тем самым поставившую союзников по Антанте в сложное положение, на подписание Версальского договора не позвали. Кого, собственно, было звать?

Большевиков? Представителей Временного правительства? Деникина, мечтавшего попасть на подписание договора и представлять Россию? Никого из них Запад не считал официальными представителями всего русского народа. Премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж, отдалённо напоминавший Чарли Чаплина, с определённой долей симпатии относился к воевавшим три года в этой Великой войне русским.

Он уважал этих отчаянных людей, показавших всему миру, как можно сражаться в отсутствие оружия, продовольствия, боеприпасов, будучи преданными собственным правительством и, в итоге, восставших против него.

Дэвид Ллойд Джордж считал, что делать вид, будто России после октябрьского переворота не существует вовсе, неправильно. Он полагал возможным пригласить русских на участие в этой парижской конференции, где обсуждались два ключевых вопроса.

Что же делать с Германией? И какой должна быть послевоенная Европа?

«Пророссийские настроения» в Европе опасны сегодня. Но они были опасны и сто лет назад. Британские консерваторы называли своего премьер-министра «большевиком, питающим симпатии ко Льву Троцкому».

С лидером Великобритании был категорически не согласен Жорж Клемансо, считавший, что большевики — агенты немцев. Человек, заставший «Парижскую коммуну» и полагавший, что одно появление большевиков в Париже будет мотивировать местных радикалов к решительным действиям, пригрозил подать в отставку, если нога представителя Советской России ступит на французскую землю.

Скандала не хотели. Вудро Вильсон и Ллойд Джордж наивно предложили невозможное. Дескать, пусть русские придут к консенсусу, выработают общую позицию и пришлют на конференцию представителей с обеих сторон.

Разумеется, это было невозможно, потому что, как минимум, предполагало прекращение боевых действий. Большевики отказались их прекращать. А министр иностранных дел Российской Империи Сазонов деликатно поинтересовался у британского премьер-министра, уж не хочет ли тот, чтобы он сидел с людьми, истребившими его семью, за одним столом?

Ленин на подписание не рвался, полагая, что Версальский мир — явление более чем временное, и лирично поглядывая на то, как в Германии начинается смута. Он ждал, когда же по всей Европе грянут революции и наступит всеобщий хаос, на фоне которого Советская Россия будет выглядеть державой, первой сделавший шаг в заветный новый мир.

История не терпит сослагательного наклонения. Однако если предположить, что октябрьского переворота 1917 года в России не случилось бы, то можно допустить, что сепаратный договор 1918 года подписан бы не был. Россия завершила бы Первую мировую вместе со своими союзниками. И тогда…

Почему бы не принять на веру слова представителей временного правительства, которые божились, что ни за что не позволили бы подписать на столь обидных для Германии условиях Версальский договор, предусматривавший не только «экспроприацию» у самой большой неудачницы Великой войны земель и колоний, но и чудовищные репарации.

Весьма болезненным ударом по бюджету униженной и растерзанной страны был предъявленный Антантой счёт в размере 269 млрд золотых марок (это 96 тыс. тонн чистого золота).

Выплаты по репарациям столетней давности фрау Меркель завершила буквально в сентябре 2010 года, отстегнув «Единой Европе» последние 70 млн евро в эпоху, когда немцы всё ещё не перестают расшаркиваться перед всем миром за ошибки прошлого.

Если представители временного правительства не врали, мир был бы другим? Не пришёл бы к власти Адольф Гитлер? Не было бы Второй мировой, унёсшей десятки миллионов жизней? Кто же скажет теперь.

У Советской России, не участвовавший во взимании контрибуций, к Германии не было никаких претензий. Устами наркома иностранных дел Чичерина была сформулирована политика молодого советского государства:

«Необходимо поддержать слабейших!»

Так Веймарская Германия и Советская Россия стали своего рода париями мирового масштаба, что предопределило их сближение. Но только ли это? Разумеется, нет. Германию и Россию, где любовь к сильной руке и порядку в крови у населения, единила почти идентичная ненависть к «исчерпавшей себя западной либеральной демократии».

Наиболее отчётливо это проявится осенью 1939 года, когда Иосиф Сталин и Адольф Гитлер очень быстро найдут общий язык.

Жорж Клемансо спал и видел Рейн границей между Францией и Германией. А ещё французский премьер мечтал об исчезновении с карты мира Германии, как таковой, и появлении на ней самостоятельной Баварии, Саксонии, Пруссии, Рейнской провинции.

Мечты Клемансо понять можно. Недобитый враг оставался на восточных границах Франции, при этом французов было всего лишь 40 млн человек. А немцев? 75 млн.

Более вменяемым выглядел Ллойд Джордж, который полагал, что нельзя дробить страну и нарезать её ломтями на области с чисто немецким населением, относя их к другим странам.

— Такой подход приведёт к тому, что Германия станет большевистской! — говорил англичанин.

— Немцы понимают только язык силы, на котором нужно сочинить Версальский договор! — спорил с ним Клемансо.

Победители постановили лишить Германию мощной армии, отменив призыв. Потомкам Гёте и Вагнера разрешалось иметь войско численностью не более 100 тысяч человек пехоты. Морской флот был лимитирован числом 15 тысяч.

Никакой авиации, танков, бронемашин, подлодок и прочих военных изысков. Запасы оружия предписывалось уничтожить. Покупку оружия за рубежом (как и военную подготовку в учебных заведениях) строжайше запретить.

«Побеждённые», которые опрометчиво заключили сепаратный мир с Россией, также не были приглашены на конференцию. Напомним, подписание сепаратного договора принесло в 1918 году немцам контроль над огромной русской территорией, а также миллионы золотых рублей.

Впрочем, немецкая делегация (целых 180 понурых дипломатов, экспертов, секретарей, журналистов, ощущающих себя отныне неграми на американском юге), всё же, прибыла и скулила у порога, в ожидании вердикта победителей.

Они верили, что США не допустят чрезмерного произвола при заключении мира в отношении свергнувшей Кайзера Германии, которая стала республикой. Святая наивность!

За дверями активно дербанили немецкие колони и земли, намереваясь «выжать из Германского лимона всё». Кстати, слова о «лимоне», в конечном итоге, произнёс именно Ллойд Джордж.

Польша хотела Верхнюю Силезию, изобилующую угольными месторождениями, и порт Данциг, который сегодня называется Гданьск. Литва забирала себе порт Мемель, сегодняшнюю Клайпеду. Дания требовала северную часть Шлезвиг-Гольштейна, где разговаривали по-датски.

Аппетиты были удовлетворены не просто в максимальной, а в гиперболизированной степени.

Немцы, дождавшиеся у порога, ознакомились с текстом договора и пережили состояние шока, граничившего с истерикой.

— Вы просили мира? — сыронизировал Клемансо. — Мы даём его вам!

Ознакомившись с текстом договора, представители побеждённой страны изрекли:

— Господи! Зачем же вы испортили кипу бумаги?! Вы могли бы ограничиться фразой: «Германия прекращает своё существование!».

— Вам надлежит решить, подпишет ли Германия договор. Если нет – Антанта примет соответствующие меры.

И договор был подписан.

«Мирный удар» был сокрушительным. 6 млн немцев в результате глобальной конфискации не только одних лишь колоний, но и 13% немецких земель, оставались за новыми границами немецкого государства. При этом 3 млн немцев становились гражданами только что созданной Чехословакии.

На немой вопрос о том, откуда набежало столько репараций, за всю братию ответил Ллойд Джордж, заявивший:

— Кто-то ведь должен платить. Если не заплатят немцы, эта обязанность будет возложена на британских налогоплательщиков, что несправедливо.

«Платить должен тот, кто нанёс ущерб!»

Германия одна должна была отвечать за войну, которую, по сути, вели все.

Немцы умоляли принять во внимание бедственное положение ослабленной войной страны. В 1921 году сумма репараций была уменьшена до 132 млрд золотых марок с поправкой на то, что выплаты можно произвести в тот период, когда экономическое положение Германии позволит ей это сделать.

Бремя неподъемных платежей

Тяжкий финансовый груз, возложенный на Веймарскую Республику, моральное унижение, ярмо побеждённых стали великолепной почвой для продвижения нацистских идей Гитлера, который, придя к власти, заявил о том, что не намерен более платить ни одной марки.

Могло ли уже одно только это не понравиться униженному Версальским договором немецкому народу, мечтавшему «встать с колен»? Вопрос риторический.

В мировой истории есть и более свежие примеры, когда «доведённые до точки сборки» народы сплачивались вокруг «сильного лидера», обещавшего «ренессанс» сильного государства после сокрушительного фола.

Практика показывает, что авантюры таких «вождей», в которых они ввергали свои страны, заканчивались сокрушительным поражением. Посмотрим, как оно будет дальше?

Покажет история.