Новости – Люди
Люди
«Здесь вообще работы мало, на Кавказе безработица»
Руслан Рахаев, 9 октября 2013 года. Фото: личный архив
Освобожденный из СИЗО начальник угрозыска Черкесска Руслан Рахаев считает, что подчиненные дали на него показания ради карьерного роста
10 октября, 2013 08:07
5 мин
Во вторник Верховный суд Карачаево-Черкесии отменил приговор бывшему начальнику уголовного розыска Черкесска, капитану полиции Руслану Рахаеву. За смерть задержанного в отделении полиции его приговорили к 13 годам лишения свободы, но рассмотрев апелляционную жалобу защиты, суд пришел к выводу, что вина полицейского не доказана. Дело вернули следователям, а самого капитана освободили под подписку о невыезде.
Обвинение против Рахаева строилось на так называемом «круговом алиби»: после смерти 47-летнего подозреваемого Дахира Джанкезова оперативники и участковые, которые его задерживали, дали одинаковые показания против своего начальника. Сам Рахаев считает, что так его подчиненные решили убить двух зайцев: избавиться от неугодного руководителя и избежать уголовной ответственности. Сразу после освобождения он дал интервью «Русской планете».
— Руслан, расскажите, что произошло в Верховном суде? Вы ожидали такого решения?
— Сначала, когда все только началось, я думал, что следствие разберется. Вот, думал, сейчас поймут, я ж не делал этого. Потом — что суд разберется первой инстанции. Или прокуратура, куда мы писали-писали. Но в итоге на тебя стеклянными глазами все смотрят, и им так начхать, что ты этого не делал.
И в суде апелляционной инстанции я уже считал, что здесь, в республике, мы ничего не сможем добиться, уже только Москва. Я и в суде сказал: оставьте без изменений, пусть занимается федеральный центр. А они взяли и стали прямо зачитывать доказательства моей защиты, прям в точности: том, лист дела, все. В решении суда. Я даже не осознаю пока полностью, я так долго этого ждал.
— Как вы думаете, почему это произошло именно с вами? Почему вас обвинили в этом преступлении? Был какой-то конфликт с подчиненными?
— Просто на эту должность слишком много людей находилось, в том числе мои заместители. Здесь вообще работы мало, на Кавказе безработица. А тут я приехал из другой республики и на их руководящую должность встал. (Рахаев был назначен на должность заместителя начальника ОВД Черкесска — начальника уголовного розыска в сентябре 2011 года, Джанкезов скончался в отделении 7 октября 2011 года. — РП).
Я здесь проработал менее месяца, до этого — в УСБ СКФО в городе Пятигорске. Меня по согласованию сюда назначили, я пришлый человек. А здесь все друг другу родственники.
В отделе была такая сплоченная группа, человек семь. Мой заместитель их всех набирал из ППС. Я стал смотреть их личные дела, дела оперативного учета. Люди приказов не знают, как документы составлять не знают, ничего не хотят знать. У них один план: выбивать из людей показания, и на этом они делают отчеты. А я работал в УСБ, и я с таким никогда не смирюсь. Я таких сотрудников полиции сам привлекал к уголовной ответственности.
Неоднократно я ловил их на лжи. Например, говорят мне, что работали по раскрытию такого-то преступления, опрашивали там-то тех-то. Я записываю и выезжаю по этому адресу. А этого адреса вообще нет. На следующий день на планерке спрашиваю, а они говорят: вы ошиблись, мы вам такого не говорили.
И тогда я сказал: с этого дня все пишут рапорта о проделанной работе. И ко мне все заходят и говорят — вот этот человек, я его опрашивают, работаю по такому-то преступлению.
Они и Джанкезова ко мне привели буквально на три минуты. Сказали, сейчас придет следователь, отдадим ему материалы и передадим его в следствие.
— Как он выглядел, вы помните?
— Бомж как бомж, алкоголик. Он с ними общался, они его знали, хоть и говорили потом, что не знакомы были раньше.
Дахир Джанкезов (в центре) в ОВД Черкесска. Кадр: запись с камеры видеонаблюдения
Дахир Джанкезов (в центре) в ОВД Черкесска. Кадр: запись с камеры видеонаблюдения
Джанкезов был избит. Они мне сказали, что освидетельствовали его. А потом я уже увидел его у них в кабинете, когда Байкулов дверь закрывал. Если бы я его тогда не остановил, этот человек просто пропал бы без вести. (Байкулов — один из четырех оперативников, участвовавших в задержании Джанкезова. Всего так называемое «круговое алиби» подтвердили шесть полицейских: оперативники Беджиев, Братов, Тамов и Байкулов, а также участковые Капушев и Тазартуков. — РП).
— После этого вы зашли к оперативникам в кабинет?
— Я увидел, что Байкулов закрывает дверь, а сам весь белый стоит, в панике. И говорит: «Он потерял сознание». — Я спрашиваю: «Кто потерял сознание?» — «Джанкезов». — Я говорю: «Это кто? Открой дверь». А он не может дверь открыть, дрожит.
Потом, после приезда скорой помощи, они все, оперативники, исчезли на три дня из поля зрения.
— Ваш адвокат говорил, что вы проводили собственное расследование. К каким вы тогда выводам пришли, по чьей вине умер Джанкезов?
— Кто из них нанес смертельное ранение, я не могу сказать. Это все они были. Они в своих показаниях говорят: мы от него никуда не уходили, мы были все вместе. Говорят, что он был такой пьяный, еле-еле стоял на ногах, с ним невозможно было разговаривать, в алкогольной интоксикации находился. А медицинское освидетельствование в 01:20 ночи 7 октября показывает у него среднюю степень опьянения: адекватен, относительно опрятен, не суетлив, еще как-то там по-медицински написано. Но утром в 10:50 уже оперативный дежурный устанавливает, что у него засохшая кровь на ухе, кровоточащая рана за ухом, засохшая кровь на губах, гематома, рассечение на лбу. Это видно и на видеорегистраторе.
— А вы давали показания следователю? Когда вы поняли, что обвинить могут вас?
— Сразу же. Седьмого числа я давал показания, а на следующий день приехал и говорю следователям, что, оказывается, Джанкезова задержали вообще в час ночи. А следователь мне говорит: «Ты куда лезешь? Это не твое дело, ты сиди ровно. А то я к тебе пришлю спецназ и закопаю тебя с вахабами». Я говорю: «Ты чего, Саня, мы столько лет друг друга знаем, ты чего делаешь?» А он что-то такое сказал, что сейчас мы уже не братишки, какое-то такое выражение выбрал интересное.
— А когда вы решили уехать из Черкесска в Нальчик и почему? Ведь потом следователи как раз на это ссылались, говоря, что невиновный человек не стал бы убегать.
— Потому что у меня не было шансов. Следователь как обещал, так все и сделал. Сказал, что снесет меня спецназом — снес.
— Вас правда задерживали со спецназом и заваривали вам дверь?
— Да, можете посмотреть эту дверь на улице Головко, это моего родственника квартира. Дверь была заварена, а мне сказали: «Выключи свет и ляг на середину комнаты». И ни для кого не секрет, что отсюда направили информацию, что не я там нахожусь, а лидеры бандподполья Карачаево-Черкесской Республики.
Мне «вымпеловцы» потом говорили: ты в рубашке родился, первый раз с такой операции уезжаем без трупа.
— Если так обстояли дела, то как вы думаете, почему вас не «ликвидировали» как боевика?
— А потому что это город Нальчик, там все меня знают. Сотрудники «Вымпела» приехали из Ессентуков, но в Нальчике были подтянуты и местные же. И я тоже не дурак: стал звонить друзьям своим, коллегам. Они и остановили. При них же не будут меня убивать.
— Как ваше руководство отреагировало на ваше задержание и уголовное дело?
— Никак. Я всего месяц проработал, и руководству я тоже вроде как снег на голову упал откуда-то.
— А из бывших коллег, руководителей никто не вступился?
— Нет. Не знаю почему, я не могу дать этому оценку.
— Сколько вы провели в СИЗО?
— Год и семь месяцев. Сидел нормально, как и все. Зрение только, честно говоря, очень упало. Я пока находился в СИЗО, думал: слава богу, сейчас есть видеорегистраторы, телефоны мобильные. А сколько людей село раньше, и не могут доказать ничего, потому что не было ни видеорегистратора, ни мобильного телефона.
— Что вы собираетесь сейчас делать? Будете добиваться привлечения к ответственности оперативников?
— Что делать? Вышел вот, домой пришел. А сажать я никого не могу, я нахожусь на подписке о невыезде, пусть органы соответствующие этим занимаются, обличают их.
— А они сейчас там же работают?
— Насколько я знаю, да, работают, даже на повышение некоторые пошли.
— Когда все это закончится, вы планируете восстанавливаться на работе?
— Не могу сейчас ничего сказать. Я просидел более полутора лет в СИЗО и вообще как-то все эти органы... Не знаю, в общем.
Автор — журналист телеканала «Дождь»
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
