Психологи детского телефона доверия рассказали, что тревожит современных подростков и их родителей

Алтайский край стал одним из первых регионов, подключившихся к общероссийскому номеру телефона доверия для детей, подростков и родителей. За пять лет работы на бесплатный краевой круглосуточный номер 8-800-2000-122 поступило более 220 тыс. звонков.

О работе службы, которой дети доверяют свои переживания и тайны, рассказала Ирина Агальцова, психолог высшей квалификационной категории, доцент кафедры общей и прикладной психологии АлтГУ, руководитель детского телефона доверия в Алтайском крае, эксперт Национального фонда защиты детей от жестокого обращения.

— Ирина Васильевна, детскому телефону доверия исполнилось пять лет. Какой итог можно подвести?

— Детский телефон доверия стал невидимым другом для многих детей и подростков. Вы знаете, мне, например, жаль, что в моем детстве не было такого телефона. Хотя я росла в обычной семье, не было особых проблем со сверстниками. Но иногда хотелось, чтобы рядом был взрослый друг, который без осуждения выслушает, поддержит, что-то подскажет. Не всегда родители подходили для этой роли. Сейчас дети могу доверить голосу в телефонной трубке свои страхи, обиды, переживания и проблемы.

Доверие жителей края к нашей службе растет с каждым годом. Об этом можно судить по количеству звонков, поступающих на телефон доверия. В среднем мы принимаем около 40 тыс. обращений в год.

— Кто чаще всего обращается за помощью?

— Это подростки 12–14 лет. Они составляют 60% от общего числа звонящих. Подростковый возраст самый активный, здесь и пубертатный период, первая любовь, проблемы со сверстниками, отсутствие взаимопонимания с родителями, учителями, а иногда и со всем миром.

Затем идут по количеству обращений дети до 12 лет, звонят и дошколята, правда, это немногочисленная аудитория, и замыкают эту статистику юноши и девушки 15–18 лет.

— Звонит девочка, плачет. На нее не обращает внимания мальчик, в которого она влюблена. Что посоветует ей консультант?

— Изначально консультант установит с абонентом контакт, спросит, как она переживает эту ситуацию, возможно, поинтересуется историей этой влюбленности, чем ей нравится мальчик, что в нем есть такого особенного, чего нет в других ребятах. Ребенок, проговаривая эти моменты, раскрепостится, снимет эмоциональное напряжение, немного по-другому посмотрит на ситуацию. Дальше все индивидуально и зависит от качества диалога.

Бывает достаточно обычного разговора, чтобы абоненту стало легче. Психолог в разговоре выступает в роли дружелюбного и терпеливого собеседника. Он может объяснить ребенку, что есть вещи, которые нам не подвластны. Светит солнце, его нельзя отключить как лампочку, или идет дождь, который просто нужно переждать. Так же и с любовью. Ее нельзя купить, взять силой, выпросить. Зато это опыт переживаний и преодолений. Каждый человек когда-то влюбляется, но, увы, взаимность бывает не всегда.

Проблема в том, что родители редко говорят с детьми на эти темы. Взрослым порой некогда заниматься этим. Целый день на работе, дома куча дел, а тут еще сын или дочь со своей любовью. «Ну, какая любовь, в твоем-то возрасте? Думай об учебе, а не о мальчиках», — так иногда отмахиваются родители. Не найдя понимания дома, дети ищут его у других. И очень повезет, если рядом окажутся достойные люди.

Ирина Агальцова. Фото из личного архива

— Часто ли дети жалуются на родителей?

— Скорее, не жалуются, а делятся переживаниями. Взаимоотношения с родителями — это одна из самых актуальных тем. Она занимает четвертую строчку в популярности обращений.

Психолог выступает в роли переводчика между ребенком и взрослым. Сюжеты бывают самые разные: не разрешают дружить с мальчиком или девочкой, запрещают играть в компьютер, наказывают за плохие оценки, сестру или брата любят больше. В каких-то случаях нужно объяснить ребенку, почему родители поступают так, а не иначе. Дело в том, что у детей маленький жизненный опыт. Они не знают, как подобрать нужные слова, чтобы их просьба была услышана, не могут просчитать последствия своего поступка, боясь, что их признание повлечет за собой наказание. При этом перед консультантом не стоит задача дать какие-то указания или рекомендации. Он лишь может вместе с ребенком рассматривать разные варианты решения проблемы. «Может быть, тебе стоит поговорить о своих переживаниях с мамой? Она не хочет слушать? Не хочешь написать ей письмо? Его-то она точно прочитает».

— А сами родители звонят?

— Гораздо реже. Одно время у нас даже были опасения, что родители не доверяют нашей службе. Есть стереотипное суждение: «Ребенок звонит чужому человеку. О чем он ему расскажет? Что ему посоветуют? А вдруг после этого звонка начнутся проблемы с органами социальной опеки». Могу успокоить. В нашей службе работают только профессиональные психологи. Они не занимаются устройством социальной жизни абонентов, а просто беседуют о переживаниях и проблемах. Принцип работы детского телефона доверия — полная анонимность. Консультанты не видят входящих номеров, не могут отслеживать координаты.

Эти стереотипы удается преодолевать, растет и психологическая культура родителей. В последние годы количество звонков от них заметно выросло.

— Вы говорите, что служба психологической поддержки анонимна. Но ведь бывают сигналы, которые требуют немедленного вмешательства, когда, например, к ребенку применяется физическое насилие или его жизнь под угрозой?

— В таких случаях мы перенаправляем сигнал в соответствующие органы для проверки. Но для этого, в любом случае, нужно добровольное согласие абонента. Он как минимум должен назвать свои координаты. За прошлый год таких добровольных звонков было 55, к счастью, подтвердились только восемь. Дети, в отношении которых происходит жестокое обращение или домашнее насилие, редко самостоятельно обращаются за помощью. Как правило, звонят неравнодушные соседи или родственники.

— А телефонные хулиганы звонят?

— Звонки-розыгрыши существуют на всех телефонах доверия во всем мире и составляют примерно 7–10% от всех обращений. Эта категория абонентов также входит в сферу деятельности консультантов. Например, недавно позвонил ребенок. Не зная о том, что на алтайские линии детского телефона доверия попадают абоненты только из Алтайского края, сообщил, что звонит из Бразилии. Совершенно очевидно, что это розыгрыш, но консультант поддержал разговор, на полном серьезе поинтересовался: «Как там, в Бразилии, наверное, жарко?» Для нас это не пустое баловство. Дети таким образом проверяют работу службы. И когда, не дай Бог, ребенок окажется в трудной жизненной ситуации, он вспомнит номер телефона доверия и будет знать, что здесь его не станут «воспитывать» и не откажут в помощи.

— Приходилось ли консультантам службы пресекать попытки суицида?

— Текущие суициды, когда человек, например, стоит на краю крыши, намереваясь прыгнуть, или звонит с петлей на шее — большая редкость в практике телефонного консультирования. Есть статистика по так называемым суицидальным намерениям, предшествующим попыткам. За минувший год было порядка 50 таких обращений. К ним мы относим все звонки, в которых абонент хотя бы косвенно высказывает мысль о суициде. «Мне надоела эта жизнь», «Я смертельно устала», «Лучше умереть, чем так жить», «Вчера я хотел умереть» — подобные высказывания уже сигнал о том, что у человека исчерпаны психологические ресурсы и ему требуется профессиональная помощь. По телефону консультант может снять сильное эмоциональное напряжение, дальше по-хорошему нужно обратиться к специалисту.

— Чем отличается работа очного психолога и консультанта телефонной службы доверия?

— На мой взгляд, телефонное консультирование — это более тонкая работа. На личном приеме у психолога есть визуальный контакт. Он видит реакцию собеседника, как он улыбается или хмурится, когда он заинтересован или заскучал.

Во время телефонного разговора этого нет. Есть только голос и дыхание. Изменился тембр, интонация, — это нужно услышать, понять и своевременно уточнить, какие чувства испытывает собеседник в данный момент, что с ним происходит. Далеко не каждый психолог очного приема это сможет.