«Война в Сирии очень телегенична»

Александр Пушин (в центре). Фото: Из личного архива Александра Пушина

Военный журналист «Вестей» Александр Пушин о специфике работы в Сирии

Дарья Андреева

2 мая, 2016 11:00

9 мин

Мы видим войну в Сирии глазами российских журналистов, которые честно и смело выполняют свой профессиональный долг. Один из них — Александр Пушин, делающий уникальные съемки для ВГТРК при помощи беспилотника. Александр рассказал «Русской Планете» об обстановке в САР после вывода российских войск, об эстетике боев в пустыне и дал советы тем, кто хочет работать на военных конфликтах.

— Александр, расскажите, пожалуйста, о вашем опыте работы, как мирном, так и военном.

— Первым моим местом работы в 2001 году стало телевидение Северного флота в Североморске, откуда я родом. Работал оператором, монтажером, получил навыки в сфере телевизионного производства, изучил специфику работы, познакомился с военными. Там я застал операцию по подъему подводной лодки «Курск». Потом пошел вперед, получать новый опыт. Работал на ГТРК, потом на частном канале, после уехал в Москву, где устроился на телеканал «Россия», — это был 2008 год. Первые два года работал на «Вести Москва», это была интересная работа. Но в какой-то момент понимаешь, что ты все видел и уже мало что может заинтересовать, в этом случае нужно двигаться дальше. И я стал ездить. В феврале 2012 года попал на войну, тогда только начинались события в Сирии. Первая моя командировка была очень короткой — всего три дня, привозил оборудование. Так стал работать в Сирии. Потом был перерыв на Украину, Донбасс начиная с февраля 2014 года. А сейчас снова началась Сирия. Я работал со многими корреспондентами, но основной мой напарник — Евгений Поддубный.

— Какая обстановка сейчас в Сирии, после вывода основной группировки российских войск?

— Обстановка прежняя — идет война. На севере, в районе Алеппо, продолжается война, в Дамаске и в пригородах тихо. В Дамаске много людей, сейчас хорошая погода, работает много магазинов, кафе. В пригородах по-прежнему сидят вооруженные люди, которые представляют мирную оппозицию Дамаска.

— Как бы вы могли охарактеризовать специфику сирийской войны?

— Специфика сирийской войны — в местном менталитете, в типе применяемых вооружений с обеих сторон, в климатических условиях — жара, пыль, большие расстояния, что еще больше усложняет нашу работу. Сирийская война — может быть, это звучит цинично — очень эстетична именно за счет климатических особенностей региона. Она очень телегенична, смотрится красиво, эффектно. Это горы, пустыня, танки, которые несутся по пустыне. Но и в мирное время Сирия — очень красивая страна.

— Съемки, которые вы делаете при помощи беспилотника, называют уникальными, в чем их особенности?

— Мы первыми широко начали применять беспилотник в производстве новостей из горячих точек. То, что было до этого, — процентов на 95 специальные военные съемки. Идея по применению беспилотников пришла в Донецке. Эти съемки уникальны тем, что мы оказываемся первыми в самых сложных и опасных местах, предоставляем максимум информации. Конечно, всегда есть риск, что беспилотник будет уничтожен, но избежать этого помогает приобретенный опыт.

Александр Пушин

Александр Пушин. Фото: Из личного архива Александра Пушина

— Могли бы вы сформулировать основные правила для журналиста, работающего на войне?

— Нельзя мешать военным, равно как и нельзя помогать им, нельзя своим присутствием что-либо спровоцировать. Иначе журналистика на этом заканчивается, можно ставить крест на репутации. Всегда нужно быть осторожным. Нужно много знать про обе стороны конфликта, чтобы понимать их поведение. Нельзя стоять на чьей-то стороне, нужно быть немножко в стороне от всего этого, потому что нельзя глубоко погружаться. Естественно, у нас есть право на проявление личных эмоций. Но как журналист я должен быть выше ситуации.

— А что касается работы на «той стороне»?

— Понимаете, в наше время это достаточно трудно. Когда какой-либо военный конфликт начинается, еще есть возможность поработать и на одной, и на другой стороне, но, как правило, это быстро прекращается. Если бы гипотетически появилась возможность сделать какой-то репортаж из «Исламского государства» (ДАИШ, запрещена в РФ. — РП.), я бы к этому отнесся очень настороженно, потому что знаю, что это невозможно.

— На каких условиях работают военкоры в Сирии: говорят, что они получают внушительные гонорары, какие есть гарантии безопасности? Есть ли запрет на сотрудничество с другими СМИ?

— Сейчас всем приходится экономить. Наши гонорары не заоблачные. Конечно, есть страховка, это стандартно. В этом отношении о нас очень хорошо заботится компания. Но основная страховка — мы сами: это умение выстроить отношения с людьми, получать максимум информации, чтобы просчитывать вероятность успеха или неуспеха.

Если мы сняли эксклюзив — он наш. Но потом все, кому надо, могут получить этот материал. В атмосфере очень тесной взаимопомощи мы работали в Донецке, где была очень сложная, опасная война. Журналисты очень часто выручали друг друга, делились материалом, даже несмотря на то что это были эксклюзивы. Естественно, если ты снял первый, ты первый и покажешь. Потом покажут остальные — через полчаса, через час, без проблем. Если ситуация действительно тяжелая, мы все всегда помогаем друг другу, чтобы лишний раз не подвергать опасности товарищей из-за тех же самых сюжетов.

— Чем вас привлекает ваша работа?

— Можно сказать, что мое призвание, и я хочу развиваться в этом направлении. Очень ценю атмосферу, в которой мы здесь находимся, — полное взаимопонимание и взаимопомощь. Мы даже больше, чем команда, все работают для одного результата. Дорогого стоят такие отношения, и в Москве такого очень мало. Что касается профессиональной специфики, войну снимать интересно, хотя и сложно, но, если у тебя получается, результат превосходит ожидания. Война впечатляет. Впечатляют разрушения. Да, это негативные эмоции, но все равно сильные, а одна из целей работы документалиста — эмоции зрителя. И чем круче эмоции, тем круче результат.

— Встречали ли вы российских добровольцев в Сирии?

— Однажды мы встретили одного сирийца из «Соколов пустыни» с российским гражданством, который говорил по-русски. Конечно, с большим акцентом, но мы были просто невероятно счастливы. Столько времени сидим в Сирии, и языковой барьер — это психологически очень тяжело. Больше российских добровольцев нам на пути не попадалось. Ну и когда в Хмеймиме работали, то встречались с нашими военными.

Александр Пушин

Александр Пушин. Фото: Из личного архива Александра Пушина

— Какой совет могли бы дать тем, кто желает подзаработать на войне?

— Тем, кто желает подзаработать на войне, мой совет — не ехать на войну. На войне можно работать, но только тогда, когда она становится вашей профессией. Это не просто так, что приехал, подзаработал и уехал. Зачем пропадать за деньги, на столько времени выпадать из мирной жизни, не видеть своих близких — это не стоит того. Лучше живите счастливо и мирно, любите свою жену, растите детей.

— Вы стали свидетелем освобождения Пальмиры, какие впечатления от боев и самого города?

— Это психологический рубеж для сирийской армии, серьезное стратегическое поражение для боевиков «Исламского государства», это важная победа. Было круто оказаться первыми. Даже саперы вошли гораздо позже, спустя несколько дней. А мы оказались не просто в исторической части, а в знаменитом амфитеатре, мы туда дошли и все сняли в этот же день. Мы ездили на съемки в район Пальмиры с августа или сентября прошлого года, хотели дойти до Пальмиры, но это не представлялось возможным, позиции были слишком далеко. И наконец, в этой командировке нам повезло и мы стали свидетелями этого тяжелого кровавого штурма, который велся на протяжении нескольких недель. Мы работали практически на износ и понимали, что если еще чуть-чуть, если рубеж не будет взят, то мы просто сдохнем от усталости, от песка, от холода, от отсутствия еды. И вот однажды пришла радостная весть об освобождении Пальмиры, в тот момент мы отдыхали, и все вскочили и поехали.

— Война в Сирии — это наша война? На чем основан героизм наших ребят, которые сейчас отдают свои жизни? Мы все знаем историю Александра Прохоренко…

— Борьба с международным терроризмом — это война общая. Здесь с терроризмом воюем не только мы, с ним воюют и местные жители, группировки из других стран, ближних и дальних. Все понимают, что если сегодня не остановить терроризм, то завтра он придет в наш дом. Все знают, что Сирия — это наш давний стратегический партнер, у нас есть база в Тартусе. Естественно, речь идет и о геополитике, расширении сфер влияния. Но для меня важен момент защиты национальных интересов России.

— Планируете ли в дальнейшем переключаться на другие горячие точки или другую работу?

— Не планирую стоять на месте. Когда этот проект для меня станет рутиной, я найду что-то новое, но направление останется тем же — телепроизводство, документалистика. Где буду работать, на какой должности — эти мои планы пусть останутся пока со мной. Но горячие точки просто так не могут исчезнуть из жизни. В любом случае война уже навсегда остается с тобой.