Новости – Общество
Общество
«Умение писать о частной жизни — пропуск в мир великих»
Писатель Андрей Рубанов. Фото: из личного архива
Писатель Андрей Рубанов — о «настоящих мужиках» в литературе и особенностях «мужской» прозы
6 февраля, 2016 15:00
3 мин
С тех пор как, я у знал о том, что существует такой прозаик Андрей Рубанов, ознакомился с его биографией и некоторыми произведениями, прошло довольно много времени, но одно в моем к нему отношении остается неизменным: странный, многотрудный, противоречивый жизненный опыт — вот ядро, краеугольный камень его прозы. Как говорится, каждое слово взращено жизнью. Рубанова легко читать, но осадок остается «сложный». В основном в виде вопроса самому себе: «А ты бы такое выдержал? Не сломался бы?» Ответа у меня пока нет, зато есть интервью с ярким представителем «мужской» прозы в современной литературе.
— Андрей, кого в мировой литературе, по-вашему, можно назвать настоящим мужчиной? Кто из них «поступает, как настоящий мужик» с вашей точки зрения? Можно несколько.
— Конечно, Хем (Хемингуэй. — РП) в первую очередь. Великий Гетсби. Герои Ремарка. Лимонов. Буковски. Хантер Томпсон. Их персонажи — воины, они всегда готовы драться до крови, защищая свои идеи, свою любовь, свои дома и семьи.
— Задал этот вопрос не просто так. Я много раз читал в статьях и заметках о вас, что пишете вы «мужскую» прозу. Такое деление вообще возможно?
— Да, возможно. Ну вот есть специфическая дамская литература — с рефлексиями, бантиками и гинекологией обязательной: «Дневник Бриджит Джонс» или «Есть, молиться, любить». И есть такая же мужская — с агрессией, драками, войнами и приключениями. Как правило, автобиографическая или к ней близкая. Есть способ подняться над таким гендерным разделением и писать и для женщин, и для мужчин: для этого надо писать о частной жизни. Это главный секрет. Умение писать о частной жизни — пропуск в мир великих, в мир Пушкина, Достоевского, Чехова, Толстого, Набокова, Бунина, Бродского и Высоцкого.
— Я читал ваше интервью Прилепину. И очень запомнилась фраза, сказанная вами: «С нами работают опытные фокусники…» У вас с Захаром там определенный контекст, я же задам свой: есть ли у вас ощущение, что и в литературу проникает все больше фокусников? Показал незамысловатый фокус со страниц — и читатель твой… То есть читателей становится больше, но что они читают и кто это пишет?..
— Средний читатель — это юный студент с ридером, он качает и читает по сто книг в год. Каждые три дня у него новая книга. Еще больше книг он скачивает, начинает читать и прекращает. Рынок насыщен, тысячи имен. Не покажешь фокус, тебя просто не заметят. Без какого-то маркетингового трюка продать книгу сейчас немыслимо. А читатель становится «твоим» не в результате лицезрения фокуса, а когда обнаружит, что ты не врешь. То есть фокуса мало, должно быть содержание. На фокусе можно ехать, можно даже нобелевские премии за фокусы получать, как Алексиевич, но, если за фокусом нет личного содержания, рано или поздно обман раскрывается.
— Хорошо, согласен: фокусы не могут длиться долго. А как не соврать-то? Имеет право литератор соврать, выкрутившись каким-либо образом, или нет, не имеет и должен идти на риск и возможный конфликт?
— Надо быть в таком деле совершенно безжалостным, сообщая о персонаже все, что ты о нем думаешь. Отвернутся люди или нет — неважно. Об этом вообще не следует думать. От меня никто из моих знакомых и друзей не отворачивался, наоборот, всем было приятно и лестно, когда я делал их прототипами своих героев, даже если я сообщал какие-то неприятные подробности. Но тут важно обязательно писать о человеке с уважением, объяснить, почему он тебе интересен или дорог, почему ты его любишь.
Портрет писателя Варлама Шаламова. Фото: wikipedia.org
— В своей статье «Варлам Шаламов как зеркало русского капитализма» вы пишете, что Шаламов был как раз таки неудобным человеком. Для нынешней власти, литературных кругов и для самых близких — вы удобный человек или нет?
— Да, неудобный. Сложный, тяжелый в общении. В бытовом смысле ужасен. С властью не имею отношений, не люблю. А в литературных кругах все давно намекают, что ждут от Рубанова новую книгу, так что, пока я ее не напишу, я в литературных кругах появляться не буду.
— И там же пишете: «…надо сказать, что люди, много лет просидевшие за решеткой и колючей проволокой, хорошо разбираются в тюремно-лагерных болезнях, умеют лечить себя и ближнего». У вас тоже был «опыт неволи». Удалось ли вынести какой-то бесценный опыт из мест лишения свободы?
— Громадный опыт вынес, и медицинские познания расширил тоже. Могу рану зашить, могу от передозировки откачать. Главное — я видел и человеческое ничтожество, и человеческое величие. Видел, как люди в самых тяжелых условиях мгновенно организовываются и помогают друг другу. Увидел изнутри весь российский преступный мир. Короче говоря, время зря не потерял, это точно.
— Считаете ли вы, что заслуги Солженицына перед русской литературой достаточно сомнительны? Во второй половине восьмидесятых Солженицын в одночасье стал «нашим новым Достоевским». Сегодня же часто слышны голоса о художественных преувеличениях. Мол, все это было не так и не в таких количествах?
— Мой опыт подсказывает, что фактическую сторону Солженицын не преувеличил, а скорее, приукрасил. Он просто хотел в первую очередь славы, а надо было хотеть в первую очередь истины, а уж потом — славы. Я все его главные книги прочел. Он кажется мне скучным и унылым. Конечно, превратившись в профессионального антисоветчика, он покрыл себя позором. Принял участие в холодной войне на стороне врага. Еще более позорным было его триумфальное возвращение на Родину. Но, так или иначе, его жизнь и творчество стали событием в истории ХХ века, де-факто Солженицын был крупной фигурой, это надо признать, имя его увековечить, а творчество — исследовать.
— Есть ли для вас в литературе грань, за которую вы никогда не переступите? Есть ли табуированные темы (имеются в виду личные, внутренние воззрения и установки, а не внешние запреты Минпечати)?
— Область табу — это область этическая и религиозная, к искусству она имеет слабое отношение. В искусстве никаких табу быть не может. Главное — результат. Но надо понимать, что искусство должно возвышать, а не калечить.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости