Россия — освободительница славян

«Сдача крепости Никополь 4 июля 1877 года». Художник — Николай Дмитриев-Оренбургский

Большинство славянских стран на карте Европы существуют благодаря русским

Илья Носырев

25 июня, 2016 19:00

13 мин

Многовековая мечта об освобождении христианских народов Османской империи была тесно связана с представлением о Москве как о Третьем Риме — последней православной твердыне, которой предстоит защищать тех, кто попал в магометанский плен. В XIX веке эта мечта приобрела новое измерение: русское общество стало ощущать свое единство со славянским миром и с болью осознало, что большинство славянских народов находятся в порабощенном состоянии — не имея собственных государств, не обладая полными правами, живут, словно в гостях у других наций.

Подтолкнули падающего

Особенно остро страдания угодивших в османское иго славян Россия ощутила в середине 1870-х годов, когда в Османской империи восстали сперва жители Герцеговины, затем боснийцы и, наконец, болгары. Восстания были вызваны притеснениями со стороны турок — даже во второй половине просвещенного XIX столетия поработители продолжали зверствовать вполне по-средневековому. Европейские державы давно уже смотрели на Османскую империю как на анахронизм, осознавая, что с этим «больным человеком Европы» надо что-то делать, но что именно, непонятно. Впрочем, Великобритания и Франция изо всех поддерживали этого «больного человека» под мышки, опасаясь, что распад Турции приведет к усилению России или Австро-Венгрии, нарушив баланс между державами. Вот почему даже жесточайшее подавление славянских восстаний (турки жгли села, насиловали женщин, убивали детей и стариков) официальные круги западных стран пытались преподнести как восстановление законности: британский премьер-министр лорд Дизраэли, оправдывая турецкие зверства, говорил о «неизбежности насилия на Балканах по причине отсталости населения». Знакомая риторика, не правда ли?

Стараясь потопить в крови восстания славян, османы вызвали гнев их старинного врага — России: наша общественность негодовала против турок и призывала к освободительной войне. Однако власти открытого конфликта опасались — Александр II хорошо помнил уроки Крымской войны и понимал, что европейские соседи не будут сидеть сложа руки, введи Россия войска на Балканы. Но царь не мог (да и не старался) ничего поделать с сочувствием повстанцам русского общества — в крупных городах собирали героям освободительной борьбы деньги на покупку хлеба и оружия. По всей стране создавались славянские комитеты, принимавшие помощь для переправки в Болгарию. Средства для повстанцев собирали даже в глухих российских деревнях. Например, в одном из множества писем, посланных вместе с деньгами в один славянский комитет Самарской губернии крестьянами села Вязовый Гай, простые русские мужики писали: «По горькому опыту зная, как тяжело жить в несчастье. Знаем, что невелика наша помощь, состоящая в 143 рублях, но она приносится от чистого усердия и посильных средств не богатых людей, а мужей, жен и даже детей бедного сословия». В защиту прав болгарского народа выступили крупнейшие русские литераторы, живописцы и ученые, которых хорошо знали во всей Европе — Лев Толстой, Иван Тургенев, Илья Репин, Дмитрий Менделеев, Николай Пирогов… На Балканы устремились русские добровольцы — не только военные, но и доктора. Не в силах справиться с потоком желающих помочь братьям-славянам, царь разрешил офицерам выходить в отставку и ехать на Балканы добровольцами.

Новые зверства со стороны турок уже не позволяли правительству империи остаться в стороне: объявив себя защитницей христианских народов, Россия не могла примириться с обидами, которые наносились последним. Российские дипломаты начали подготовительную кампанию по склонению европейских держав к нейтралитету, одновременно возбуждая в европейском обществе справедливое возмущение зверствами турок. Звезды сложились удачно: Германия в лице Бисмарка поддерживала Россию, втайне надеясь, что, разбив Турцию, наша страна схлестнется с Австро-Венгрией, претендовавшей на большую часть земель Османской империи. И даже традиционный недоброжелатель — Англия — решила сдать Турцию, рассчитывая на то, что Россия увязнет в этой войне и руки русского императора не дотянутся до Афганистана и Индии, за которые Великобритания давно испытывала опасения.

Война, объявленная Османской империи 12 апреля 1877 года, вызвала небывалый патриотический подъем в России: на Балканы отправлялись седые ветераны Крымской войны, бравые молодые офицеры и девушки из княжеских фамилий, ставшие простыми сестрами милосердия. Одним из титанов, чьими усилиями будет выиграна эта война, станет «белый генерал» Михаил Скобелев, чье имя будет приводить турок в ужас. Солдатская фортуна будет неоднократно переходить то к русским, то к туркам. Ценой крови тысяч русских солдат Россия наконец одержит победу в этой войне.

Венцом победы стал Сан-Стефанский мирный договор, дававший славянским народам Османской империи больше, чем они только могли мечтать. «Блистательная Порта» признавала полную независимость княжества Черногория, Сербии, Румынии, автономию Боснии и Герцеговины, а также княжества Болгария. Западные державы, разумеется, не могли примириться с таким положением вещей: усилиями Бисмарка был созван Берлинский конгресс, на котором большинство достижений России были опротестованы и приняты, что называется, в сокращенном виде: Болгария была разделена на три части, Австро-Венгрия добилась права на оккупацию Боснии и Герцеговины, территориальные приращения Черногории и Сербии были урезаны. И все-таки главная цель была достигнута: пять веков османского ига для славян наконец окончились. До настоящей свободы было уже недалеко: Сан-Стефанский мир стал важнейшей вехой на пути появления на карте Европы независимых славянских стран.

Мехмед VI, последний султан Османской империи, покидает Стамбул, 1922. Распад Османской империи

Мехмед VI, последний султан Османской империи, покидает Стамбул, 1922. Распад Османской империи. Фото: wikipedia.org

Единый могучий Славянский Союз?

Османская империя была не единственным угнетателем славян: ее северо-западная соседка, Австро-Венгрия хоть и чуралась тех жестокостей, которыми запятнали себя турки, была в то же время далека от того, чтобы дать славянским народам равные права с немецким большинством. Даже венгры, имевшие своего короля и парламент, не могли помышлять о полном равенстве. Эрцгерцог Франц Фердинанд не стеснялся говорить о них: «Они мне антипатичны, хотя бы просто из-за языка». Жители Боснии и Герцеговины, мечтавшие об освобождении от османского ига, видели в австрияках ненавистных преемников их недавних угнетателей: в 1878 году край, который мог бы обрести независимость, оккупировала Австрия. Чехи, словаки, балканские боснийцы и хорваты мечтали о национальных государствах.

Импульс, данный Россией делу освобождения славян, эхом отозвался в сердцах этнических меньшинств империи Габсбургов. И это даже при том, что официальная Россия старалась дистанцироваться от ущемления их прав, не желая вступать в новую войну. В России необходимость этой войны пропагандировал Скобелев, заслуживший славу «славянского Гарибальди». Генерал считал, что Россия должна потребовать от Австро-Венгрии и Германии, получивших крупное приращение территорий за счет славян, прекратить угнетение славянских народов. Выступая в Париже перед сербскими студентами, он изложил целую программу действий — создать союз независимых славянских государств во главе с Россией. Россия должна была возглавить этот союз не потому, что претендовала на господство в Европе — она являлась естественным центром притяжения славянских держав. «Славяне одного желают: остаться славянами; они не хотят быть мадьяризованы, германизованы или быть под властью иезуитов, — говорил Скобелев. — Россия единственная страна в Европе, где достаточно идеализма, чтобы воевать из-за чувства. Ее народ не уклоняется от жертв за веру и братство». При этом союз должен быть совершенно вольным, но иметь общие финансы и армию: «полнейшая автономия у каждого, одно общее войско, деньги... Управляйся внутри как хочешь».

Любопытно, что, по замыслу Скобелева, для самой России мысль освободительной войны должна была стать новой объединительной идеей: «Правительство отжило свой век, но бессильное извне, оно также бессильное и внутри. Что может его низвергнуть? Конституционалисты? Они слишком слабы. Революционеры? Они также не имеют корней в широких массах. В России есть только одна организованная сила — армия, и в ее руках судьба России. Но армия не может подняться только как масса, а на это ее может двинуть лишь такая личность, которая известна каждому солдату, которая окружена славой сверхгероя. Но одной популярной личности мало, нужен лозунг, понятный не только в армии, но и широким массам. Таким лозунгом может быть только провозглашение войны немцам и объединение славян. Этот лозунг сделает популярной войну в обществе». Если бы императорский двор не был столь опасливым и ставил во главу угла интересы славян, мечта Скобелева бы исполнилась, и Россия стала бы главой Славянского Союза. Однако внезапная смерть генерала и скверное отношение к его инициативам со стороны нового государя — Александра III – послужили причиной того, что идея была похоронена. И все же славянское стремление к освобождению, особенно усилившееся в начале ХХ века, стало одним из главных факторов, приведших к гибели Австро-Венгерской империи.

Во время Первой мировой войны нежелание славянских народов сражаться против русских стало очевидным. Массу интересных свидетельств источников приводит в своей статье «Народы Австро-Венгрии в Первой мировой войне глазами русского противника» доктор исторических наук Елена Сенявская. Когда началась война, власти Австро-Венгрии вынуждены были прибегнуть к политике заигрывания с этническими меньшинствами — например, с поляками, желая путем уступок привлечь их на свою сторону и даже вызвать симпатии к империи Габсбургов и среди польского населения, проживающего в России. Захваченные в плен русскими войсками австрийские поляки рассказывали: «Прежде нам запрещали говорить по-польски, но после объявления войны нам разрешили говорить по-польски и роздали даже молитвенники на польском языке… Перед войной нам разрешили петь по-польски песни и офицеры обещали нам устроить Польшу (т.е., воссоздать независимое Польское государство — РП), лишь бы только мы шли в бой». Но это не могло ослабить ни неприязни славян к своей австрийской «родине», ни противоречий между отдельными этническими группами. Американский социалист Джон Рид, который впоследствии прославится книгой «Десять дней, которые потрясли мир», в годы Первой мировой работал журналистом на ее фронтах. Среди всего прочего он описывает свою встречу с колонной австрийских пленных, конвоируемых двумя донскими казаками: «Их было тридцать, и между этими тридцатью было представлено пять наций: чехи, кроаты (хорваты. – РП), мадьяры, поляки и австрийцы. Один кроат, два мадьяра и три чеха не знали ни слова на каком-либо языке, кроме своего родного, и, конечно, ни один австриец не знал ни звука по-богемски, кроатски, венгерски или по-польски. Кроаты ненавидели мадьяр, мадьяры ненавидели австрийцев, а что касается чехов, то никто из остальных не стал бы с ними разговаривать… Но все они отзывались очень хорошо о своих конвоирах — казаках».

Славяне видели отношение к себе со стороны русских: последние готовы были сражаться «против заклятых врагов Царя, России и славянства — ненавистных немцев», но испытывали весьма непростые чувства по отношению к австрийским солдатам, поскольку среди них было немало славян. Нежелание воевать друг против друга обнаруживалось с обеих сторон. Чтобы удержать славянских солдат от добровольной сдачи в плен, австрийские офицеры запугивали их русской жестокостью — уверяли, будто русские всех пленных расстреливают и добивают раненых. Но один из солдат, которые действительно попали в русский плен, рассказывал, что пропаганда успеха не имела: «Сказкам о русской жестокости теперь уже мало верят, так как в действительности она почти нигде не подтвердилась, а лично с пленным кубанские казаки, его захватившие, обращались хорошо: накормили и, узнав, что он болен, приказали хозяину той избы, где он находился тогда, запрячь коня и на возу довезли до русского госпиталя».

Поражение Австро-Венгрии в войне против Антанты позволило славянским народам гибнущей империи воплотить в реальность свою давнюю мечту. 28 октября 1918 года на свет появилась Чехословакия, за ней 29 октября появилось Государство Словенцев, Хорватов и Сербов. 3 ноября независимость провозгласила Западно-Украинская народная республика — эфемерное образование, которую вскоре будет поглощено восставшей из небытия Польшей. Увы, Россия, немало сделавшая для поражения Австро-Венгрии, насладиться плодами своих успехов уже не могла — после революции и «похабного» Брест-Литовского мира страна вышла из войны.

Большевики, мечтавшие о мировой революции, рассуждали в категориях интернационализма: в советской риторике чурались упоминания каких-либо особенных славянских интересов. Однако наследник Российской империи — СССР — и в ХХ веке проявил себя защитником братских народов, во Второй мировой войне снова отстояв независимость славянских государств, поглощенных или поставленных в зависимое состояние фашистской Германией. Меняются названия государственных образований, но историческая роль никуда не девается.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе