Роковая ошибка Наполеона Бонапарта

В 1812 году Наполеон не сомневался, что Россия, ставшая очередной жертвой его нападения, не устоит. Властелин Европы с радостно бьющимся сердцем взирал за движением Великой армии, переправившейся через Неман. Бесконечная вереница разноязыких пехотинцев, кавалеристов, артиллеристов внушала ужас. Казалось, никто не сможет противостоять этой несметной силе.

Пушкин вопрошал: «Гроза двенадцатого года / Настала - кто тут нам помог? / Остервенение народа, / Барклай, зима иль русский бог?» Историки же пребывали в уверенности, что Бонапарта сгубила чуть ли не таинственная сила. Конечно, они отдавали должное таланту и хитрости главнокомандующего Русской армией Михаилу Кутузову и его соратникам, мужеству русских воинов, храбрости партизан. Разумеется, говорили, что изрядно нам подсобил Генерал Мороз.

Но было еще одно обстоятельство, сыгравшее едва ли не решающую роль в поражении всесильного корсиканца. И в том, что любезное Отечество наше не было покорено Наполеоном, есть большая «заслуга» эпидемии, косившей ряды французов почище русского штыка и пули. Это выяснилось спустя много лет

О грозящей опасности ни Наполеон, ни его маршалы не подозревали. Летом они спокойно готовились к Русскому походу. Хотя до императора уже доходили слухи, что среди расквартированных в Польше войск распространялся сыпной тиф, но он то ли не придал этому особого значения, то ли он был полон радостными ожиданиями. Русский поход обещал стать его величайшим триумфом! Стоило ли обращать внимание на такие мелочи, как крошечные насекомые?

Тем временем в Польше воцарилась сильная жара. Дороги были ужасающими, и обозы все сильнее и сильнее отставали, что грозило трудностями с водой и провиантом. Наполеон приказал как можно реже общаться с местным населением. Но как? Французы и их союзники квартировали в домах поляков, питались несвежей пищей, пили воду – часто грязную - из колодцев.

И болезнь сначала медленно, а потом все быстрее проникала в ряды служивых. Военные врачи, как могли, боролись с эпидемией, однако их доклады императору становились все менее оптимистичными. Иноземных солдат и офицеров настойчиво тревожили – нет, не русские диверсанты, а вши!

Уместно заметить, что Французская армия в основном состояла из людей молодых, что называется, в расцвете сил. Они были способны преодолевать долгие марши, терпеть лишения. Многие из них были храбрецами, готовыми к подвигам. Но их сильный организм был не в силах противостоять коварной болезни.

Прошел лишь месяц войны, а в кругу, близком к Наполеону, уже заговорили, что война с русскими принимает опасный оборот. Потери – не столько от боевых действий, сколько от болезней, - значительно сократили армию. Резервы поступали в недостаточном количестве, а дефицит продовольствия французы пополняли старым, испытанным способом – грабежами местного населения.

Наполеон, выслушав аргументы своих соратников, уже было согласился прекратить военную кампанию, однако вскоре передумал: «Сама опасность толкает нас к Москве. Жребий брошен. Победа нас спасет и оправдает».

Тем не менее Великая армия – через несколько месяцев так ее называть можно было лишь с изрядной долей иронии – маршировала вглубь России, не встречая серьезного сопротивления. Не стану углубляться в подробности, которые давно известны. Напомню лишь, что в августе 1812 года Наполеон взял Смоленск, вскоре захватил Вязьму. В сентябре состоялось единственное крупное сражение Отечественной войны между захватчиками и Русской армией в районе Бородино. После этого Наполеон начал движение на Москву. Но его встретили не грохот пушек и свист картечи, а зловещая тишина. Кутузов, желая сохранить армию, отступил в сторону Можайска.

Наполеон захватил Москву, но радости в рядах французов не было. Тиф уже властвовал повсюду, кося захватчиков направо и налево. Болели и умирали уже не только солдаты и офицеры, но и генералы!

Наполеона же Бог миловал, император страдал коликами – которые прекращались только в горячей ванне. Ею служила огромная, бочкообразной формы лохань, которую выстилали чистыми простынями, чтобы исключить контакт со слизистыми стенками. Кроме того, перед каждым купанием лохань ошпаривали кипятком.

Французские солдаты не могли часто мыться и переодеваться, а потому постоянно были грязными и потными. Вши легко проникали на их тела, прятались в одежде. Малейшей царапины или ссадины было достаточно, чтобы возбудитель тифа попал в организм. Кроме того, солдаты, опасаясь ночных русских атак, спали рядом, в тесном пространстве. И это помогало зловредным насекомым переползать с больных на здоровых. За одну ночь могло заразиться несколько тысяч человек!

Вот эпизод одного из локальных сражений. Но не французов с русскими, а завоевателей с насекомыми: «Бургонь уснул на камышовой подстилке, однако его быстро разбудили вши. Обнаружив себя буквально покрытым ими, он сбросил штаны и рубашку и швырнул их в огонь. Они взорвались с таким грохотом, как будто дали залп две пехотные шеренги. Он не мог избавиться от вшей два месяца. Все его спутники тоже завшивели, многие были искусаны и заболели пятнистой лихорадкой (тифом)»

Впрочем, не следует думать, что от тифа страдали только французы. Эпидемия захватила и Русскую армию. Но у наших военных потери от болезней были намного меньше: французы потеряли 300 тысяч человек, русские – 80 тысяч. Это можно объяснить тем, что в Русской армии больше заботились о гигиене. В доказательство тому приведу строки из приказа Кутузова: «…Предписываю корпусным начальникам строжайше подтвердить, чтоб нижние чины ни под каким видом не были допущаемы пить грязную воду, которая, как и из опытов дознано, служит последствием к болезням...»

Европейцы, которые считали себя куда более цивилизованными, чем русские, войдя в Белокаменную, удивлялись образцовой организации русских госпиталей.

«Привлекшие мое особенное внимание больницы сделали бы честь самой цивилизованной науке... – вспоминал главный хирург армии Бонапарта Доминик Ларрей. - Четыре главные из них это: Шереметьевская, Голицынская, Александровская и Воспитательный дом. Воспитательный дом расположен на берегу Москвы-реки под охраной кремлевских пушек, и это, без сомнения, лучшее из учреждений подобного рода во всей Европе»

Тот же Ларрей уничижительно отзывался о своих соотечественниках: «Ни один враждебный генерал не мог выбить из строя столько французов, сколько Дарю, начальник интендантского управления французской армии, которому была подчинена санитарная служба».

Французскую армию уничтожал не только тиф, но и другие болезни. Вот свидетельство одного из французов, побывавшего недолго в Москве:

«Вокруг продолжаются пожары. Усадьба, где мы расквартированы, уцелела, но, как назло, новая напасть поразила наши ряды. Гнилая вода, невоздержанность в еде или иная причина, но все наши люди страдают от жесточайшего кровавого поноса. Слабость во всех членах, головокружение, тошнота, переходящая в неукротимую рвоту, добавляют несчастий. И не мы одни в подобном положении - все батальоны нашего полка, все полки в Москве. Лекари подозревают дизентерию либо холеру и рекомендуют поскорее покинуть негостеприимный город…»

В октябре 1812 года огромная масса людей уходила из Белокаменной, бросив тысячи больных соотечественников. Некоторые, которые еще в состоянии были держать в руках оружие, встали в строй. Впрочем, таковым его можно было назвать лишь условно. Это было сборище больных, голодных и замерзающих людей. Странно, что в таких условиях они могли еще воевать, отражая атаки Русской армии и набеги партизан.

Однако исход кампании был решен. Жалкие остатки французской армии катились к Неману, откуда всего полгода назад начали, казалось, триумфальное шествие. Фридрих Принциг в своей книге «Эпидемии во время войн» писал: «Удирая из России, французы разнесли тиф по Европе, потерявшей за время эпидемии более 3 000 000 человеческих жизней».

Вот так в 1812 году Россия была избавлена от владычества Наполеона. Впрочем, болезнь лишь помогла изгнать басурманов из пределов империи. Конечно, главная заслуга в этом – отвага и мужество россов.