Размышления об алкоголе в безалкогольный день

11 сентября – Всероссийский день трезвости, когда принято воздерживаться от алкоголя. Можно предаться размышлениям, вспомнить этапы борьбы за трезвость в России в разные времена, людей, которые пропагандировали отказ от горячительных напитков, давали советы, как прийти к здоровому образу жизни.

Увы, многолетние старания направить народ на путь истинный кончались неудачей. Видимо, ощущая тщетность таких попыток, нынешняя власть ничего в этом направлении не предпринимает. И народ пьет изделия, купленные в магазинах и изготовленные на самогонных аппаратах. Это нынче подобные устройства продаются свободно, когда-то их собирали умельцы и пользовались ими втайне от посторонних, замирая от стука в дверь или пронзительного звонка. Потому что за самогоноварение можно было серьезно пострадать.

Теперь этот процесс совершенно легальный. И соседи с завистью принюхиваются к запахам из квартиры самогонщика. При встрече с ним кто-нибудь интересуется и - не без намека: «Привет, Петрович. Как дела? Ты нынче рябиновую гонишь или вишневую?»

Петрович понимающе подмигивает: «И ту, и другую, Сергеич. Я и малиновую наловчился делать. Вкус отменный и по мозгам не шибает. Ты заходи вечерком, вместе продегустируем. Моя благоверная к маме в Воронеж укатила».

Однако в День трезвости Петрович и Сергеич пьют исключительно чай или какао с молоком. И задумчиво смотрят на пустые рюмки и бокалы. Самогонный аппарат в тот день отдыхает…

Задумаемся и мы. И заодно предадимся воспоминаниям. Поставим на старый проигрыватель старую же пластинку Андрея Макаревича с песней «Время»:

Нам уготовано, мальчик мой,
Легкое это бремя:
Двигаться вдоль по одной прямой,
Имя которой - Время.
Памяти с ней не совладать -
Значит, нам повезло,
Время учит нас забывать
Все, - и добро, и зло…

Из 20-х годов ХХI века кажется, что раньше – в 60-70-е годы прошлого столетия пили меньше – в основном вино и пиво. Нет-нет, это не иллюзия, не благостный взгляд в прошлое. Вывод сделан на основе простых наблюдений и некоторого опыта, хотя наверняка и статистика могла бы это подтвердить. Водку, конечно, употребляли, но обычно на торжествах и по популярности она менее крепким напиткам уступала. Может, потому, что стоила «злодейка с наклейкой» дороже? О коньяке и не говорю – он был напитком элитным. В общем, настаиваю: обычно баловались вином и пивом.

Правда, отыскать пенистый напиток и зимой, и летом было почти невозможно. На человека, звеневшего бутылками с пивом, смотрели особым, уважительным взглядом. Ему, конечно, задавали вопрос: где купил? Он вдохновенно рассказывал, что там-то, сообщал подробности. Иногда из уст в уста передавали и вовсе невероятное: зашел человек в магазин, а там «Жигулевское» и без всякой очереди!

Порой «выбрасывали» импортное пиво - чешское, польское, гэдэровское, но реально в продаже бывало лишь упомянутое «Жигулевское». Впрочем, слово «реально» к пиву тогда не очень-то подходило - часто о нем лишь мечтали.

Пивные бары в Москве можно было пересчитать по пальцам: заведение возле Киевского вокзала, которое народ почему-то величал «Сайгоном», приют в Измайлове, почти благородные «Жигули» в начале Калининского проспекта (ныне - Новый Арбат). На Волоколамском шоссе в сентябре 1973 года открылся бар, прозванный завсегдатаями «Пиночетом». Так народ отметил… военный переворот в Чили.

Были еще «Ханой» - прозвище двухэтажной «стекляшки» на Кутузовском проспекте, «Аптека» - возле Павелецкого вокзала и заведение без «псевдонима» на Большой Серпуховской улице с кожаными диванами и швейцаром.

Пивная, прозванная «Андрей Андреич» располагалась на Смоленской площади, недалеко от МИДа. Это - в честь Громыко, члена Политбюро и министра иностранных дел.

…Спускаясь в «Яму» на Пушкинской улице (ныне – Большая Дмитровка), многие думали: может, пивнушку прозвали в честь произведения Александра Ивановича Куприна? Так это или нет, но прозвище свое бар оправдывал и в прямом, и в переносном смысле – подвал дома и подвал жизни. Небольшой филиал чистилища, в котором роятся грешники.

К потолку поднимались густые облака табачного дыма, дощатые столы были завалены креветочной и рыбной шелухой. В сизом полусумраке едва рисовались силуэты напоенных пенистой прохладой мужчин и женщин: кричащих, хрипящих, дремлющих...

Теперь – об алкогольных напитках того времени.

Во многих продуктовых магазинах стояли плетеные пятилитровые бутылки с болгарской «Гымзой» – столовым сухим вином. Никто, однако, не глядел на него. Как и на копеечное кислое алжирское вино - говорили, что им африканская страна расплачивается с СССР за какие-то стратегические товары…

Народ, пересчитывая деньги, косился на ценники - больше в сторону проверенного портвейна по рубль девяносто, разящего наповал «Солнцедара» - 700-граммовый «пузырь» стоил 2 рубля 20 копеек. Этому напитку, прозванному «чернилами», «огнетушителем», «клопомором», было посвящено немало стихов. Один из них такой: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром травились люди «Солнцедаром?» Был и другой: «Пришла бабка на базар икупила «Солнцедар». Ладушки, ладушки! Нету больше бабушки…» Наверное, случалось и такое…

Иногда на наши хмельные просторы забредали такие странные гости, как египетский бренди «Абу симбеа», венгерский ликер с оленем на этикетке, шнапс из ГДР. Появлялась даже монгольская водка «Сам-Бек».

Популярным было полусладкое румынское вино «Рымникское» за 1.50. Не брезговал народ и плодово-ягодным вином, которое прозвали «плодово-выгодным» - за 95 копеек. Всех поразила цена внезапно появившегося португальского портвейна – 6 рублей 50 копеек! Но знатоки утверждали, что это и есть настоящий, качественный напиток. Впрочем, многие не отшатнулись от старого - некачественного.

Эх, достать бы чернил портвешовых и плакать,

Тормоша за рукав: «Помнишь, а, старикан?…»

Мы когда-то глотали без закуси слякоть –

Лишь бы только она наливалась в стакан...

Так вспоминал о том времени поэт. Я же поступлю иначе, предложив вниманию читателей составленный на основе своих и чужих дегустаций «Алкогольный алфавит». Извините, что все вперемешку –крепкие и менее «ударные» напитки из СССР и других социалистических стран. Но так ведь и потребляли – сегодня одно, завтра – другое. Итак…

«Алиготе», «Аг-суфре», «Абрау-дюрсо», «Агдам», «Алазанская долина», «Алеатико», «Арбатское», «Апсны», «Алабашлы», «Арпачай».

«Беловежская горькая», «Белый аист», «Бенедиктин», «Бухуори», «Бальзам» («Рижский» и прочие), «Буджак», «Букет Кубани», «Букет Молдавии».

«Вазисубани», «Варцихе», «Варна», «Виски» (советский), «Водка» (разная), «Вермут» (розовый и прочие).

«Гурджани», «Горный дубняк», «Гратиешты», «Гянджа», «Гамза».

«Далляр», «Дербент», «Донское красное», «Двин», «Джин».

«Ерофеич», «Ереван».

«Ёрш» (тут каждый мог проявить свою фантазию).

«Жемчужина России».

«Зубровка», «Зверобой».

«Изабелла», «Имбирная».

«Каберне», «Кагор», «Кавказ», «Кальвадос», «Кварели», «Каранахи», «Киндзмараули», «Кокур», «Котнари», «Кьянти», «Кюрдамир», «Клерет», «Куантро», «Карабах», «Кахетинское».

«Лафит», «Ликер».

«Мускат», «Мартуни», «Магарач», «Мадера», «Малага», «Массандра», «Мукузани», «Мурфатлар», «Медвежья кровь». «Мартуни».

«Наири», «Навбахор».

«Оджалеши», «Онешты», «Охотничья настойка», «Огненный танец».

«Портвейн» (масса сортов!), «Плодово-ягодное», «Померанцевская настойка».

«Рислинг», «Ркацители, «Ром (кубинский и прочие), «Рябиновая на коньяке, «Рижский бальзам, «Рымникское.

«Совиньон, «Саперави», «Сливянка», «Спотыкач», «Сидр», «Солнецедар», «Старый Таллин», «Сахра».

«Токайское», «Ташкентское десертное», «Телави», «Тибалани», «Телиани», «Тамянка», «Тырново».

«Украинская с перцем», «Узбекистон», «Улыбка».

«Фетяска».

«Херес», «Хванчкара».

«Цинандали», «Цимлянское».

«Черные глаза», «Черный доктор», «Чхавери».

«Шартрез, «Шампанское», «Шемаха», «Шато-Икем».

«Южная ночь».

«Яблочный пунш».

Сколько вспомнилось: людей, событий, рядовых вечеринок и больших праздников. Но не подумайте, что все эти напитки дегустировал автор. О многих он лишь слышал и даже не видел…

Помнит ли кто-нибудь «советский виски»? Да, и такой напиток продавался, но очень недолго. Потом стал пылить полки кубинский ром (4 рубля с копейками, сейчас он стоит больше тысячи целковых). На некоторое время он стал альтернативой труднодоступной водке. Это было в период отчаянной битвы за трезвость времен Горбачева и Лигачева.

Что-то я упустил из виду… Ах да, ничего не сказал про рюмочные, дожившие, правда, в ином виде до наших дней. Это были небольшие павильончики, где можно было взять рюмку водки обязательно с бутербродом-«прицепом»: с яйцом и килькой, салом, колбасой. Посетители стояли - сидячих мест в рюмочной не предусматривалось.

Помню заведение на улице Герцена (ныне - Большая Никитская), где можно было встретить известных людей. Однажды я столкнулся там с писателем Б. – орденоносцем, известным мастером социалистического реализма.

Он был уже изрядно навеселе, кончились деньги, но жажда не отступала. Писатель предложил продавщице в обмен на вино две книги – либо новенькую толстую книгу своих рассказов, либо томик Ремарка, который пользовался популярностью. Женщина, по виду не слишком начитанная и не обремененная воспитанием, проявила тонкий вкус: произведения Б. отвергла, а книгу Эриха Марии взяла. И налила мастеру соцреализма граненый стакан…

Я хотел взять интервью у него. Писатель рассеянно согласился и продиктовал свой номер телефона. Позвонив ему на другой день, я неосторожно напомнил, где мы познакомились. Голос орденоносца тут же стал сухим и неприветливым. Он сообщил, что очень занят и в ближайшее время не сможет уделить мне ни минуты своего драгоценного времени.

Дня через два или три я встретил писателя возле метро «Пушкинская». Он был примерно в таком же виде, как и во время нашей первой встречи. Как ни странно, мастер соцреализма узнал меня и предложил дать интервью в том же баре. Удивительно, но разговор получился живым и интересным. Помню, на летучке меня за ту публикацию хвалили…

Не знаю, были ли уместны воспоминания об алкоголе в безалкогольный день. Но ведь сердце и памяти не прикажешь. Как говорится, навеяло…