Новости – Общество

Общество

Последние европейские дворцы в Москве

Особняк Арсения Морозова, 1999 год. Фото: Юрий Артамонов / РИА Новости

Краевед Людмила Соколова в книге «Московский модерн в лицах и судьбах» рассказывает историю последнего большого европейского стиля

Сергей Простаков

10 августа, 2014 11:05

15 мин

Первая мировая война подвела итог прежней европейской истории во всех ее проявлениях — от бытовой повседневности до философских доктрин. Среди подобных «жертв» войны и большие европейские архитектурные стили. На протяжении нескольких столетий последовательно друг друга сменяли барокко, классицизм, эклектика, модерн. Последний, возникнув непосредственно перед Мировой войной, после нее уступил место радикальному упрощению конструктивизма, который уже с натяжкой можно назвать всеобщим стилем. Но пока война не началась, в Москве строили дома, которые в равной степени могли появиться в любой части Европы. Разрабатывали и строили их удивительные люди: инженерные эрудиты, старообрядческие купцы и авантюристы. По сути, обычная краеведческая книга Людмилы Соколовой превращается в эпитафию далекому времени, когда ни у кого не возникало сомнений в том, что Москва — европейский город.

«Русская планета» с разрешения издательства «Центрполиграф» публикует фрагмент книги Людмилы Соколовой «Московский модерн в лицах и судьбах».

Особняк А.А. Морозова на Воздвиженке, № 16 (1897–1899)

Когда выходишь из вестибюля станции метро «Арбатская», первое, что бросается в глаза, — удивительный особняк-замок. Словно декорация к фильму о завоевании маврами Москвы. Подобные эмоции испытывали и современники, когда на Воздвиженке — в аристократическом районе выросло это сооружение. Владимир Гиляровский с удовольствием цитировал эпиграмму, сочиненную актером Михаилом Садовским:

Сей замок на меня наводит много дум,

И прошлого мне стало страшно жалко.

Где прежде царствовал свободный русский ум,

Там ныне царствует фабричная смекалка.

А Лев Толстой вложил в уста своего героя романа «Воскресение» Нехлюдова размышления о строительстве «глупого ненужного дворца какому-то глупому ненужному человеку».

А уж матушка владельца особняка, Варвара Алексеевна Морозова — женщина характера крутого и острая на язык, подарившая сыну на 25-летие этот участок рядом со своей усадьбой, — в сердцах бросила:

— Раньше только я знала, что у меня сын дурак, а теперь вся Москва увидит!

Так кто же этот «сын дурак», ставший в Москве притчей во языцех?

Арсений Абрамович Морозов (1874–1908) был из многочисленного клана богатых купцов и фабрикантов, меценатов и страстных коллекционеров. Но к работе его не влекло. Впрочем, как и к учебе, науке, искусству, благотворительности и так далее. Красавец, кутила, заядлый охотник, Арсений прожигал свою жизнь яростно и со вкусом.

Матушка надеялась, что после женитьбы сынок остепенится, — ничуть не бывало!

Дворец Пена. Источник: Patrimonio Cultural

Арсений А. Морозов первым браком был женат на Вере Сергеевне Федоровой, дочери архитектора. Несмотря на рождение дочери, брак не сложился. Говорят, супруга вскоре убежала от своего непутевого мужа к начальнику сыскного отделения Лебедеву. Есть и другое мнение, что супруги просто разъехались без оформления развода.

Достоверно можно сказать одно: оставленный муж не горевал: в особняке на Воздвиженке не жизнь была, а сплошной праздник! Московский бомонд, несмотря на критическое отношение к дому-замку и ироничное к его владельцу, с удовольствием бывал на банкетах и приемах, которые с размахом и выдумкой давал хозяин. Частенько сюда заглядывал и двоюродный дядя Арсения — Савва Тимофеевич Морозов, привозя с собой многочисленных друзей, в том числе и Максима Горького.

Жизнь Арсений прожил бездарно, и оборвалась она нелепо: как-то в компании приятелей, не первый день отмечающих что-то в Твери, он поспорил, что сила духа человека безгранична. Вышел в другую комнату, прострелил себе ногу, вернулся к столу и ни единым мускулом не выдал боли, продолжая пировать. Пари-то выиграл, да через несколько дней скончался от гангрены.

И вот тут все с удивлением узнали, что его наследницей оказалась некая госпожа Коншина. О, об этой женщине по Москве ходили далеко не красящие ее слухи!

«В самом начале 90-х годов <…> жила-была в Москве молоденькая закавказская красавица Нина Окромчаделова, ласковая, умная, зачаровавшая чуть ли не пол-Москвы: и старых, и молодых. Я ее никогда не встречала, но слышала, что под ее чары подпали оба Коншина — отец и сын. <…> Сплетни переплетались и путались: то Нина выходила замуж за старика Владимира Дмитриевича, то за сына его Николая Владимировича» (Зилоти В.П. В доме Третьякова).

И братец Нины был ей под стать — первейший аферист! Это он сумел «пристроить» сестру к Арсению Морозову, за одну ночь в купе до Санкт-Петербурга вконец растаявшему от рассказов красавицы о своей «несчастной судьбе» и ее необыкновенных чар.

Газеты захлебывались от пересудов: «…в коммерческих кругах говорят об иске в несколько миллионов рублей, вчиняемом супругой покойного г-жой Федоровой к некоей г-же Коншиной, явившейся неожиданной наследницей великолепного дворца в мавританском стиле на Воздвиженке и 4-миллионного состояния покойного».

Вид с крыши особняка Арсения Морозова, 1923 года. Источник: pastvu.com

В результате выиграла любовница. И прожила в особняке до 1917 года.

Надо признать, что кое в чем Арсений Морозов оказался прав, когда возражал братьям: «Мой дом будет вечно стоять, а с вашими картинами еще неизвестно что будет». Действительно, богатые художественные коллекции Морозовых оказались в разных музеях и частных руках, а дом стоял и стоит! Да еще и прославил имя своего владельца.

Откуда же в голову самому непутевому из Морозовых пришла идея строительства именно такого замка?

На Всемирной выставке в Антверпене в 1894 году Арсений Морозов — заграничные выставки он любил посещать — познакомился с архитектором Виктором Мазыриным. Выяснилось, что оба увлекались мистикой и эзотерикой, да и просто оказались приятны друг другу. Тут у Арсения и родилась мысль построить дом, «какого не видели на Москве».

Когда зодчий поинтересовался, в каком стиле, заказчик вопрос решил легко: «Во всех стилях строй, у меня есть деньги!»

Но вначале Морозов с Мазыриным отправились за поиском идей в путешествие по Европе. И в центре португальского города Синтра Арсений увидел дом своей мечты — дворец Пена (PalAcio Nacional da Pena), как бы привязанный мраморными канатами к горе Круц-Альта.

Хозяин — барин! И по возвращении в Москву стройка закипела. Первый камень — что было традицией для архитектора — заложила его старшая дочь Лидия, балерина Мариинского театра.

«Мавританский стиль наиболее ярко проявляется в оформлении парадного подъезда, а также двух башен, расположенных по двум сторонам от главного входа. В остальных же частях этого сооружения архитектура эклектична. Например, некоторые оконные проемы украшены классицистическими колоннами, а общая асимметричная структура особняка больше характерна для модерна. Эклектика сохраняется и во внутренней отделке сооружения. Так, например, столовая, названная «Рыцарским залом», была оформлена в стиле готики, женская половина дома оформлена под барокко, гостиная — в стиле ампир».

Главный вход в гостиницу «Метрополь» после пожара, 1901 год. Источник: pastvu.com

Во время революции в здании располагалась штаб-квартира партии анархистов — уж эти бунтари против всего и вся умели выбирать для себе дома!

С 1918 до 1928 года здесь находился 1-й рабочий театр Пролеткульта. В этот период здание постоянно посещали Всеволод Мейерхольд, Владимир Маяковский, Сергей Эйзенштейн и Сергей Есенин. Последний даже прожил «в замке» несколько месяцев, поселившись в чердачном помещении у сотрудника канцелярии — поэта Сергея Клычкова, который приспособил под жилье бывшую ванную.

Потом особняк перешел в ведение Наркомата иностранных дел. Сменяя друг друга, здесь размещались посольства Японии, Индии. Во время войны здесь работала редакция английской газеты «Британский союзник».

С 1950-х более полувека зданием владел «Союз советских обществ дружбы и культурных связей с народами зарубежных стран».

В начале 2000-х годов здание подверглось серьезной реставрации, и в 2006 году в нем открылся Дом приемов правительства России.

Вы, конечно же, можете упрекнуть меня в том, что особняк на Воздвиженке не относится к зданиям в стиле модерн. И будете правы.

Просто не хотелось обойти молчанием этот дом. Во-первых, потому, что он построен архитектором, которого причисляют к мастерам московского модерна. Во-вторых, отдать дань его смелости: во время всеобщего увлечения модерном, когда такое сооружение выглядело вызовом стилю и вкусу, он решился… Ну а в-третьих, — теперь-то мы считаем, что это красиво!

Построил особняк на Воздвиженке Виктор Александрович Мазырин (1859–1919).

Гостиница «Метрополь» в Театральном проезде, № 2 (1899–1905)

Строительство гостиницы «Метрополь», 1902—1905 год. Источник: pastvu.com

На месте, где стоит «Метрополь», раньше располагалась гостиница с банями — так себе, второсортное заведение, хоть и построенное по проекту архитектора Осипа Ивановича Бове. Принадлежало оно купцу Челышеву, и москвичи сразу окрестили его «Челыши».

К концу XIX века здание обветшало и сильно диссонировало с центром меняющей свое лицо Первопрестольной. Железнодорожному магнату, возглавляющему «Северное домостроительное общество», Савве Ивановичу Мамонтову пришла в голову — голову гениальную! — идея создания на этом месте большого многофункционального гостинично-развлекательного (как сейчас бы назвали) комплекса.

В 1899 году был объявлен конкурс архитектурных проектов. Победителями стали Лев Николаевич Кекушев и Николай Львович Шевяков. Но Савва Иванович, несмотря на то, что сам сделал Кекушева главным архитектором «Северного домостроительного общества» и по его проектам построил немало прекрасных зданий, волевым решением начал строительство по проекту двадцатипятилетнего Вильяма Валькота, который занял лишь четвертое место.

Помимо зимнего сада, залов для выставок, концертного зала, ресторанов и магазинов, проект предусматривал шестиярусный оперный театр на три тысячи мест, — грандиозная мечта Мамонтова: «Чуть больше Венской оперы!» — который должен был стать домом для мамонтовской «Частной оперы».

Но в том же году Савву Мамонтова арестовывают по обвинению в крупных растратах.

Новые владельцы строительства включают режим экономии: вместо театра — ресторан, увеличение количества гостиничных номеров и пр. С целью изменения проекта приглашаются… архитекторы Кекушев и Шевяков. Так что спираль истории замкнулась в круг!

Можно сказать, что какой-то злой рок тяготел над этим проектом, — в 1901 году сильнейший пожар практически уничтожил внутренние интерьеры гостиницы, да и серьезно повредил само здание.

Начинать пришлось чуть не с нуля. Новый проект составил архитектор Стефан Петрович Галензовский. Надо отдать ему должное: он бережно подошел к работе предшественников, и фасад гостиницы украсили 23 майоликовые панно, утвержденные самим Мамонтовым и изготовленные в его Бутырской керамической мастерской, — «Принцесса Греза» по картине М.А. Врубеля, «Жажда», «Поклонение природе» и «Поклонение божеству» по эскизам художников А.Я. Головина и С.В. Чехонина и скульптуры «Времена года» Н.А. Андреева.

Гостиница «Метрополь», 1910 год. Фото: ИТАР-ТАСС, архив

Здание опоясывала цитата из Ницше на майоликовых плитках: «Опять старая истина: когда построишь дом, то замечаешь, что научился кое-чему». В советские времена изречение «реакционного» философа посчитали неуместным, и на его месте появилась другая цитата: «Только диктатура пролетариата в состоянии освободить человечество от гнета капитала. В.И. Ленин». Очень уместно на фасаде роскошной гостиницы, ставшей воплощенным манифестом модерна? Один из ярких примеров советского идеологического маразма.

В 1905 году состоялось торжественное открытие «Метрополя» — самого передового на тот момент здания в сфере гостиничного бизнеса.

Всего здесь было 400 номеров для проживания и не было двух похожих в оформлении. А вот то, что было в каждом: горячая и холодная вода в кранах, водяное отопление и вентиляция, холодильники (!), заполняемые льдом, телефон… Все это вызвало полный восторг посетителей. У гостиницы была своя электростанция и своя собственная артезианская скважина.

В 1906 году в этих стенах открылся первый в Москве двухзальный синематограф «Театр "Модерн" ». В 1930–1980-х годах он стал трехзальным и назывался кинотеатром «Метрополь». А в 1986 году его уничтожили.

Сразу после открытия «Метрополь» становится не только престижным пристанищем для богатых гостей из других городов и заграницы, но и любимым местом встреч и отдыха москвичей. В кабинетах «Метрополя» заключали миллионные сделки такие крупные российские промышленники, как Савва Морозов и братья Рябушинские. Оценив кухню новой гостиницы, туда частенько заезжали поужинать люди искусства: В. Брюсов, З. Комиссаржевская, С. Рахманинов, Ф. Шаляпин и многие другие.

В 1918 году, после переезда советского правительства в Москву, «Метрополь» превратился в одну из главных резиденций новой власти, получив название «Второго Дома советов» (как уже упоминалось, «Первым Домом советов» стала гостиница «Националь»). Здесь до 1919 года в помещении ресторана проводились заседания ВЦИК, на которых регулярно выступали Ленин и Троцкий, в номерах гостиницы комфортно устроилась элита «пролетарской власти»: Чичерин, Бухарин, Антонов-Овсеенко и др.

В конце 1920 годов «Метрополь» вновь становится гостиницей — очень популярной и престижной. Здесь жили Бернард Шоу, Бертольд Брехт, Сергей Прокофьев, Алексей Толстой, Александр Куприн.

Стены «Метрополя» видели выдающихся людей: Вана Клиберна, Монтсеррат Кабалье, Мстислава Ростроповича, Пласидо Доминго, Ив Сен Лорана, Майкла Джексона, Элтона Джона, короля Испании Хуана Карлоса, а также дипломатов, президентов и премьер-министров со всего мира, звезд первой величины — Арнольда Шварценеггера, Шэрон Стоун, Пьера Ришара, Жерара Депардье и других.

Соколова Л. Московский модерн в лицах и судьбах — М.: Центрополиграф, 2014

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе