«Победу» купил. В «Арагви» обмыл

Фото: Vfl.ru

Как жили граждане Советского Союза в середине ХХ столетия

Валерий Бурт

26 декабря, 2019 12:41

10 мин

Идет 1950 год. Минувшая война, закончившаяся пять лет назад, еще свежа в памяти людей. Да и окружающий «пейзаж» не дает о ней забыть: на улицах городов - развалины, нищие калеки, бренча наградами, просят милостыню в поездах. Одни «работают» под гармошку, иные – молча, угрюмо, дыша перегаром.

Мужчины используют в обиходе фронтовые «костюмы» - галифе, сапоги, френчи-«сталинки», армейские шинели. Женщины щеголяют в нарядах, привезенных мужьями из поверженной Германии.

Впрочем, фронтовики привезли оттуда не только одежду, но и посуду, люстры, мебель, бытовую технику, ковры и прочие предметы быта, доселе невиданные на родине. Эта утварь заняла почетное место в домах победителей. Все, как пел потом Владимир Высоцкий: «У тети Зины кофточка с драконами, да змеями - то у Попова Вовчика отец пришел с трофеями. Трофейная Япония, трофейная Германия: пришла страна Лимония - сплошная чемодания»

Тогдашняя жизнь была опасливой – шли «времена укромные, теперь почти былинные, когда срока огромные брели в этапы длинные». Но все равно украдкой, шепотом, непомерно рискуя, люди рассказывали анекдоты. Например, такой: «Разговор в тюремной камере. «Какой у тебя срок?» «Двадцать пять». «За что?» «Ни за что». «Врешь! Ни за что десять дают».

А вот другой анекдот: «Вопрос анкеты: «Были ли вы репрессированы? Если нет, то почему?»

Несмотря на тяготы жизни, обитание в тесных коммуналках, люди влюблялись, женились, рожали детей, дружили, шутили и веселились. Настрой был оптимистический: пережили ужасную войну, переживем все остальное и доживем когда-нибудь до лучших времен. Казалось, они не за горами...

На картине художника Александра Лактионова «В новую квартиру» изображена семья новоселов. Повсюду - нехитрый скарб, книги, узлы, в центре хозяйка в платке, с наградой в петлице пиджака, радостно озирающая новое жилище. Поодаль – мальчик в пионерском галстуке, вероятно, сын, который бережно держит в руках портрет человека, благодаря которому они обрели свое счастье...

Но большинство горожан еще жили в деревянных домишках, лишенных элементарных удобств. Рядом с ними ютилось множество сараев, пристроек, лачужек, загончиков. В них держали живность. Так было и на окраинах, и даже - недалеко от Кремля! Писатель Константин Ваншенкин вспоминал, что на Арбате «были и ничтожные развалюхи, и замечательные, хотя и потерявшие былую стать дома и еще державшиеся молодцами. Искорежив могучим стволом железную ограду, росла старинная береза. В соседнем сарае – в центре Москвы! – держали корову! Тут были и асфальт, и булыжник, и голая земля, и ампир, и барокко…»

В Москве устремляются ввысь первые «высотки» и тоже – «сталинские». Их называли «семь сестер», хотя планировалось построить восемь зданий - от последнего пришлось отказаться из-за финансовых трудностей - на его фундаменте спустя много лет выросла гостиница «Россия»

Высотные здания должны стать «окружением» гигантского Дворца Советов предназначенного для партийных, комсомольских съездов и всенародных торжеств, с гигантской, достающей до облаков статуей Ленина. Решить невиданную задачу хотели еще до войны, но не успели, а в 1950 году снова заговорили о продолжении строительства, и даже станцию метро назвали «Дворец Советов».

Эта идея долго и живо обсуждалась, но с течением времени разговоры о ней поутихли. Окончательно отказались от строительства гигантского здания в конце пятидесятых. Тогда и станцию метро переименовали в «Кропоткинскую». Ну а котлован стройки пригодился - для сооружения плавательного бассейна «Москва», который многие москвичи вспоминают с благодарностью.

На прилавках московских магазинов – в деревнях, конечно, ситуация куда хуже - громоздятся пирамиды банок консервов, горы коробок с крупами, макаронами. Взор покупателя услаждают вазы, наполненные конфетами, печеньем, связки баранок и бубликов, бутылки с винами, водками, коньяками. В наличии – ветчины, колбасы, копченая рыба, банки с икрой и крабами. Все это гастрономическое изобилие должно демонстрировать достижения социализма

Минздрав тогда еще ни о чем не предостерегал, да главный человек в стране – Сталин курит, а потому вовсю рекламируются табачные изделия: «Курильщики, решен вопрос – нет лучше этих папирос». На другом плакате глядящий из загадочной полутьмы молодой человек, зажигая спичку, дружески советует: «Курите сигареты». Какие? На этот счет не возникает сомнений у лихого матроса, дымящего «Авророй».

В единственном на весь Союз автомобильном магазине в Москве на Бакунинской улице граждане всех возрастов восторженно разглядывают сверкающие автомашины, стоящие на подиуме. Купить их можно, но… практически невозможно – «Москвич-401» стоит 9 тысяч рублей, «Победа» и «ЗИМ» - 16 и 40 тысяч соответственно. Понятно, что при средней зарплате 600-800 целковых в месяц – цена автомобилей казалась заоблачной, зато бензин стоил гроши – 10 копеек за литр. Кстати, в такси же за километр маршрута брали на две монетки больше.

Лично я, возвратившись в прошлое, купил бы «Победу», «обмыл» выигрыш где-нибудь в «Арагви», махнул бы в Крым, потом - на Рижское взморье. И еще денежки бы остались на «черный» день…

В домах появляются телевизоры: сначала «Т-1 «Москвич», затем - «КВН-49» с линзой, наполненной водой: очень «живучие», хотя их аббревиатура расшифровывалась шутливо-издевательски: «Купил. Включил. Не работает». Позже начал выходить «Ленинград», копия трофейного, немецкого - со шторкой, закрывающей экран. В ящике, кроме телевизора, был радиоприемник

Телевизоры продавались в столичном магазине на Большой Колхозной (ныне - Большая Сухаревская – В.Б.), где покупателям гарантировалась «доставка, установка, а также инструктирование и обучение потребителей настройке и пользованию телевизором». Очереди за «чудом» были несметные – прежде чем приобрести новинку, приходилось несколько недель приходить в магазин и отмечаться в списке.

Теперь – о людях. Тогда - молодых, безвестных. Потом они стали знаменитыми…

Отбывает из Москвы на постоянную работу 29-летний Андрей Сахаров, будущий академик. Секретное место долгосрочной командировки ученого тогда называли сухо, но со значением: «объект», а позже будут именовать «Арзамас-16 Е».

Худощавый, невысокий парнишка пишет заявление: «Директору Школы-студии (ВУЗ) им. Вл. Ив. Немировича-Данченко при МХАТ СССР им. Горького от Дурова Льва Константиновича, проживающего на Бауманской улице, дом 3, квартира 6, 1931 года рождения. Прошу допустить меня к приемным экзаменам». Другой молодой человек – Алексей Баталов завершает учебу в той же студии и становится мхатовцем. Еще один дебютант – Леонид Броневой, окончив ташкентский институт театрального искусства имени А.Н. Островского, принят в труппу магнитогорского театра.

19-летний Миша Горбачев поступает в МГУ, а его сверстник Борис Ельцин становится студентом Уральского политехнического института имени С.М. Кирова. В это время их старший товарищ по партии, выдвиженец Сталина, 43-летний Леонид Брежнев возглавляет ЦК коммунистической партии Молдавии

В литературе засверкало имя Юрия Трифонова, роман которого «Студенты» опубликовал «Новый мир». Автора тоже наградят Сталинской премией, но позже Юрий Валентинович жестко напишет о том, как принял награду: «Дети целуют руки, обагренные кровью их отцов». Когда пришли наградные, Трифонов на них отправлял посылки матери, находившейся в ссылке.

Булат Окуджава, завершив учебу в Тбилисском университете, уезжает работать учителем - сначала в Калужскую область, затем в одну из школ Калуги. К тому времени он уже известен, правда, в узких кругах, публикует в местных газетах свои стихи…

Газеты в очередной раз возвращаются к банной теме - хвалят образцовые московские заведения – в Тюфелевом проезде и в Оружейном переулке. И ругают плохие, грязные и неустроенные: Устьинские, Чернышевские, Машковские. Попутно сообщают, что Даниловским баням до зареза нужны краны, но из 50 штук улучшенной конструкции управление коммунального обслуживания выделило только 15.

Еще одним «инженером человеческих душ стало больше. В члены Союза писателей СССР приняли 60-летнюю колхозницу артели имени Кирова Несвижского района Барановичской области Ганну Алехнович. В годы война она была связной партизанской бригады имени Ворошилова, написала ряд воззваний и стихов, призывавших крестьян Западной Белоруссии к активной борьбе против захватчиков

Харьковский государственный симфонический оркестр, хоровая капелла исполняют новые песни, написанные местными композиторами. Большой популярностью пользуются задушевные мелодии о лауреате Сталинской премии токаре Василии Дрокине, его коллеге Николае Бутенко, о трудовых подвигах коллектива завода «Свет шахтера», а также «Героическая кантата против войны».

На сцене МХАТа идет пьеса «Вторая любовь», написанная Елизаром Мальцевым. Суть дела такова: молодая колхозница Груня Васильцова из рядовой труженицы вырастает в передовика, новатора сельского хозяйства. Одну из ролей исполняет блестящий, но, конечно, не в этом спектакле, артист Виктор Станицын. Позже историк театра напишет: это был «пик «размхачивания» МХАТа», до которого, к счастью, не дожили его основатели – Станиславский и Немирович-Данченко…

Произошло событие, которое обрадовало всех жителей Советского Союза. В официальном сообщении говорилось: «Советское Правительство и Центральный комитет ВКП (б) сочли возможным осуществить с 1 марта 1950 года новое – третье по счету – снижение государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары массового потребления…»

Граждане, заполнившие магазины, стремятся убедиться в происходящем и, конечно же, не упускают случая набить авоськи. Одна из миллионов ликующих соотечественников – москвичка Зинаида Михайловна Тетеркина, которая трудится вместе с мужем на автозаводе. У них двое детей, общий заработок семьи около 1800 рублей

Что принесло им снижение цен? Слово самой Зинаиде Михайловне: «В феврале я купила 6 килограммов сахара, а в марте 9. Ни себе, ни детям в сладком не отказываем. Чай теперь пьем высшего сорта, да пироги стали печь посдобнее, послаще...»

В заключение о – людях, которым 70 лет назад наверняка было не до смеха. Речь о жителях столицы - Спекторе Сруле Гдальевиче, проживавшему по адресу: Нижние Котлы, 13, надумавшему разводиться со Спектор Индой Лейбовной, обитавшей в квартире 29 дома 33 по Каляевской улице. Дело должен был рассматривать нарсуд 8-го участка Свердловского района Москвы. Но, может, супруги все-таки помирились?