Ореховый торт под падающими бомбами 1942 года
Это произошло почти 80 лет назад, 29 марта 1942 года, в Вербное воскресенье в старинном Любеке. В доме на Альфштрассе, 18, недалеко от ратуши, стоял аппетитный, теплый аромат. Хозяйка – увы, мы не знаем ни ее имени, ни возраста, приготовила для своих домочадцев, имена которых тоже не известны, ореховый торт, которым семейство намеревалось завершить праздничный ужин.
Женщина завернула лакомство, украшенное кремом и глазурью, в вощеную бумагу и поставила на кухонный стол. Там же был приготовлен кофейный сервиз. Кроме того, семейство собиралось насладиться музыкой – возле проигрывателя лежали несколько пластинок, среди которых были симфонии Бетховена…
И тут завыла воздушная тревога. В тот страшный вечер, перешедший в немилосердную ночь, на Любек обрушилась королевская авиация. Эта был ответ на яростные бомбардировки Ковентри и других британских городов в 1940 году, которые устроили асы Германа Геринга. Разрушив Любек, «томми» начали утюжить остальные города Германии.
…Это было ужасное зрелище. Самолеты, словно демоны, вырывались из облаков, пикировали и исчезали во тьме. Лунный свет лился на землю Любека, охваченную огнем, отражался в реках и водах Балтийского моря. Рвались бомбы и снаряды, качались и падали дома, храмы, кричали люди. Этот кровавый ад продолжался почти четыре часа.
Лица английских пилотов, которые покидали воздушное пространство Любека, светились дьявольскими улыбками. Они со злобной радостью смотрели вниз, на дело своих рук. Повсюду бушевало пламя, дымились развалины, лежали окровавленные и изуродованные тела.
Узнав о чудовищных разрушениях Любека, уроженец этого города писатель Томас Манн сказал: «Я думаю при этом о Ковентри, и мне нечего возразить против преподнесенного нам урока, который состоит в том, что за все надо платить».
Но, похоже, Нобелевский лауреат погорячился.
Любек не был стратегическим объектом. Британцы просто потренировались на нем в убийствах с воздуха. Потом они использовали этот опыт, сжигая другие города Германии. Летчики Королевских ВВС уверяли, что мстят Гитлеру и другим видным нацистам. Но те спокойно сидели в бомбоубежищах, пили шнапс и лакомились деликатесами. Смерть падала на головы простых жителей Любека и, возможно, тех, кто ненавидел фюрера и его свору...
В тот злосчастный вечер фугасная бомба угодила в дом на Альфштрассе, 18, и его обитатели, вероятно, отдали Богу свои души. Часть первого этажа обрушилась и завалила подвал, где находилась кухня…
Недавно строители работали в том самом месте. Разобрали кирпичи и обнаружили под обломками нетронутый ореховый торт. Конечно, он выглядел не так, как в Вербное воскресенье 1942 года – сильно обуглился и почернел. Однако на нем по-прежнему были видны украшения из крема и глазури. Уцелели чашки с блюдцами и пластинки. Только жаль, что они ни о чем не расскажут – вещи привыкли хранить секреты...
Остались ли среди жителей Любека те, кто помнят тот ужасный налет? Не известно. Но та бомбежка навсегда вошла в историю и ее жертвы поминают в городе до сих пор.
…Командующий британской бомбардировочной авиацией генерал Артур Харрис предложил атаковать в основном не стратегические объекты Германии – там была сильная ПВО, а густонаселенные жилые районы. Он призвал отказаться от дневных рейдов и перейти к ночным вылетам – у гражданского населения возникнет больше паники и, соответственно, возрастут жертвы.
Когда он доложил о своей «идее» командующему Королевских ВВС Чарльзу Портелу, тот удивился: «Вы хотите убивать всех немцев без разбора? А как же милосердие?»
Харрис усмехнулся: «Разве Гитлер думал об этом, когда уничтожал наши города? Мне кажется, иного способа воздействовать на это нацистское отребье не существует».
Портел больше не стал кокетничать, и Харрис получил разрешение с воздуха убивать всех подряд. Хотя Гаагская конвенция запрещала бомбардировки гражданских объектов…
Сначала британские летчики сбрасывали мощные фугасные бомбы, после которых взрывная волна сносила крыши домов, выбивала стекла и двери. Затем вниз летели «зажигалки» - они вызывали пожары, которые порой сливались в гигантские факелы. Потом на объекты обрушивались пикирующие бомбардировщики…
По мнению Харриса, уничтожение немецких рабочих, членов их семей и жилья - столь же эффективно, как и разрушение промышленных предприятий, где были заняты эти люди.
Теперь – красноречивые цифры. Если потери мирного населения Великобритании от бомбежек люфтваффе составили 61 тысячу человек, то урон среди гражданского населения Германии был в несколько раз больше – от 300 до 600 тысяч.
Вполне можно поставить знак равенства перед изуверами Геринга и варварами Харриса. Впрочем, второй по количеству воздушных убийств держал уверенное лидерство. Но никто не судил Харриса и его асов, а лишь слегка осуждал.
«Мясник» – таково было прозвище этого генерала, коротко стриженого усача с колючим взглядом маленьких глаз – написал текст листовок, которые разбрасывались над территорией Третьего рейха:
«Мы выбомбим (термин взят у Геринга) Германию - один город за другим. Мы будем бомбить вас все сильнее и сильнее, пока вы не перестанете вести войну. Это наша цель. Мы будем безжалостно ее преследовать. Город за городом: Любек, Росток, Кельн, Эмден, Бремен, Вильгельмсхафен, Дуйсбург, Гамбург - и этот список будет только пополняться».
Ежедневно получая сводки о результатах бомбардировок, Харрис никогда не был доволен. Он требовал увеличить число самолетов, расширить масштабы бомбардировок. Страстное желание убивать немцев даже отвлекло его от язвы, которая раньше ему досаждала.
В воспаленном сознании Харриса метался «огненный смерч» - когда температура в эпицентре атаки вырастет до 1000 градусов, начнет гореть и плавиться все – кирпичи, асфальт, железо. А люди будут задыхаться в охваченных огнем домах и бомбоубежищах...
Еще один, мимолетный штрих к характеру Харриса. Однажды его автомобиль остановил дорожный полицейский: «Сэр, вы превысили скорость. Будьте осторожны, иначе можете кого-то убить». Генерал усмехнулся: «Молодой человек, это мне не в диковину. Каждый день я убиваю сотни людей».
…Вскоре к британцам присоединились американцы, и зловещие тучи эскадрилий союзников стали еще гуще. Каждую ночь «Ланкастеры», «Галифаксы», «Стирлинги», «Хэмпдены» нависали над Германией. Летчикам было плевать, куда сбрасывать бомбы – на военные объекты или на жилые дома, детские сады, школы, больницы. Главное – убить как можно больше немцев, которые никак не хотели свергать Гитлера.
Нельзя сказать, что фюрер пользовался у них огромной любовью –особенно когда стало ясно, что он ведет страну к катастрофе.
«Просто, несмотря на чудовищные масштабы разрушений, вероятность погибнуть под бомбами вплоть до самого конца войны оставалась ниже, чем вероятность гибели от рук палача в случае, если гражданин проявлял недовольство режимом, - таково мнение немецкого историка Йорка Фридриха, автора исследования «Пожар: Германия в бомбовой войне 1940-1945».
Бомбы все летели и летели на города Германии. Они принесли несметное количество жертв, разрушили множество жилых домов и храмов. Но сломить упорство немцев воздушные атаки так и не смогли.
Гораздо больший страх им внушали сводки с Восточного фронта – Советская армия неумолимо приближалась к границам рейха. Немцы знали, что натворили в России их сыновья и отцы и трепетали перед расплатой…
Напоследок – о судьбе «мясника» Харриса. После войны его методы ведения войны подверглись критике. Он был единственным из видных британских военачальников, не получившим звания пэра, хотя был усыпан наградами своей страны, США и Франции. Харрис перебрался в Южную Африку, где дожил до глубокой старости. Он никогда не высказывал сожаления по поводу жесточайших бомбардировок немецких городов.
Когда генерала обвиняли в уничтожении Дрездена в феврале сорок пятого, он намекал, что операция «была тогда признана военной необходимостью гораздо более значительными людьми, чем я».
Наверняка они благословляли его и на другие кровавые дела. Говоря о «значительных людях», Харрис, возможно, имел в виду и премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля.
