Новости – Люди
Люди
«Нас заколлективизировали, сгруппировали умирать»
Крестьяне подают заявления о вступлении в колхоз. Репродукция Фотохроники ТАСС
В книге Алексея Ракова создана методология, позволяющая исследовать региональные особенности коллективизации
6 октября, 2013 07:30
4 мин
Трагедия коллективизации до сих пор остается плохо изученной и понятой современниками. Проблема здесь не в закрытых архивах или отсутствии свидетельств очевидцев — всего этого достаточно для плодотворной работы историка. Но до сих пор не до конца поняты механизмы этого явления: что заставляло крестьян-единоличников вступать в колхозы и раскулачивать своих соседей и часто друзей? Здесь любое исследование, пытающееся ответить на этот вопрос, упирается в сложное хитросплетение социальных, политических, психологических и культурных мотивов.
Масштабы коллективизации были настолько велики, что любая большая монография о ней рискует стать сборником статистических документов. Поэтому исследование региональных особенностей этого процесса является хорошим способом стереть белые пятна с картины «русского Холокоста».
Исследование Алексея Ракова посвящено коллективизации и раскулачиванию на Урале. Это не сборник документов и воспоминаний, это — полноценное научное исследование. Сам академический язык книги позволяет отойти от экспрессивных оценок, которыми грешат исследования сталинской эпохи. Главное же преимущество книги Ракова в том, что автор создает в ней методологию, которую возможно перенести на исследования региональных особенностей коллективизации в других частях Советского Союза.
Обложка книги Алексея Ракова «Деревню опустошают»: сталинская коллективизация и «раскулачивание» на Урале в 1930-х годах»
Обложка книги Алексея Ракова «"Деревню опустошают": сталинская коллективизация и "раскулачивание" на Урале в 1930-х годах»
Вплоть до начала массового раскулачивания на Урале, несмотря на рост числа колхозов, темпы по их укрупнению не удовлетворяли руководство окружкомов: так, в Пермском округе в 1929—1930 годы годовой прирост количества колхозов составил 39 %. При этом если в 1928 году на каждый колхоз приходилось в среднем 9,2 двора, то в 1929 году ситуация кардинально не изменилась, этот показатель составил 13,2 двора, так что, хотя количество колхозов и выросло, они были слабыми и маломощными.
Следует отметить, что мнение колхозников по поводу целесообразности создания колхозов не отличалось от точки зрения крестьян-единоличников: В. Е. Боровков, крестьянин из Серпиевского сельсовета Катавского района Златоустовского округа, состоявший в 1931 году в колхозе, говорил по этому поводу: «Нас заколлективизировали, сгруппировали умирать, нужно колхоз распустить, так как в этих колхозах умрем». Курьезный случай произошел в селе Белявском Талицкого района Тюменского округа: ячейка ВКП(б) поручила доклад о коллективизации по статье Сталина кулаку Бушманову, который и разъяснил, что «колхозы — это действительно гибель для бедноты и поэтому они распускаются». На вопрос секретарю ячейки, почему поручили доклад кулаку, секретарь ответил, что Бушманов «имеет громадный авторитет, и чтобы повлиял на массу, поэтому и дали ему доклад».
В спецдонесении начальника Управления НКВД по Челябинской области А. М. Минаева и начальника Секретно-политического отдела УГБ ПО ЧО Васильева секретарю обкома ВКП(б) К. В. Рындину о фактах найма колхозниками единоличников для сбора урожая сообщалось:
«...в колхозе "Красный Урал" Магнитогорского района вскрыты факты массового найма единоличников отдельными колхозниками для работы в колхозах.
В октябре месяце с. г. руководство колхоза в лице Филатова и Коптева (оба члена ВКП(б)) произвели раздел всей площади неубранного картофеля на всех колхозников, в том числе и на нетрудоспособных (из расчета 0,75 га на человека), причем члены правления колхоза Филатов и Коптев колхозникам заявили: "Если не можешь сам убрать картофель, то можешь нанимать в помощь себе, но если картошку вовремя не уберешь, тогда будем говорить по-другому, будем штрафовать и хлебом, и трудоднями".
В результате чего колхозники, опасаясь штрафов за неубранный вовремя картофель, стали прибегать к найму рабочей силы среди единоличников, а также и среди рабочих близлежащего молочно-овощного совхоза. Плата нанявшимся производилась из расчета 8 пудов пшеницы за 1 га убранного картофеля или же 10 фунтов муки за рабочий день. Всего наем производили 14 колхозных хозяйств. От указанной сделки в пользу колхозника-нанимателя оставалась прибыль до 12 пудов хлеба как остаток из полученных им от правления колхоза 25 трудодней за 1 га <...>
Со стороны отдельных колхозников эксплуататорские тенденции пошли еще дальше. Так, например, колхозник Волков, в прошлом середняк, нанял рабочих на уборку картофеля, сам совершенно не стал выходить на работу.
Не выходили на работу по 5—6 дней подряд и колхозницы-наниматели: Водопьянова, Логинова, Спицина, Черкасова.
Эта кулацкая политика происходила на глазах уполномоченного по хлебозакупу Мельникова и уполномоченного горсовета Климова. Последние не только не приняли мер к предотвращению этого в явления, а, наоборот, пытались такое мероприятие провести в колхозе "Красный маяк", но правление этого колхоза предложение Мельникова не приняло, как антиколхозное».
У кулака забирают амбар. Фото: nakop.ru
У кулака забирают амбар. Фото: nakop.ru
Как вспоминает И. С. Попов, в ответ на логичные вопросы крестьян о том, почему большевики отбирают землю, которую обещали после разгрома белых, уполномоченный из обкома по организации колхоза любезно пояснил: «А есть у вас документ, где бы говорилось, что землю вам дали в частную собственность и навсегда? Я знаю, что такого документа нет. Крестьянам дали землю не в собственность. Земля принадлежит всему народу в лице государства, а государство дало ее в пользование крестьянами».
Любые неудачи или промахи — социальные, продовольственные, политические — объяснялись «кулацкой работой». Заниженную урожайность тоже списали на «выражение сопротивления кулачества». На этом фоне объяснение провала массового сева недостаточным привлечением коров выглядит едва ли как не полное признание собственных ошибок: «Большим тормозом в развитии массового сева является недостаточное привлечение на работу коров. Антикоровных настроений как массового явления нет, колхозницы дают своих коров. Но у части руководства нет умения быстро включить коров на работу по сверхраннему севу».
Согласно Политдонесению о работе Политотдела Троицкой МТС Челябинской области по проведению в жизнь решения январского пленума ЦК 1933 году, в Троицком районе крестьяне массово выходили новообразованных колхозов. Как говорилось в донесении, из 2500 хозяйств (количество на момент их организации) к настоящему времени осталось только 1380, то есть без малого 45 %. В то же время отмечалось и существенное снижение «скотского поголовья», что в условиях голода и не удивительно.
Как отмечает сибирский исследователь Н. Я. Гущин, партийно-государственная политика раскулачивания не была одноразовым актом весны 1930 года. По сути дела, она продолжалась до середины 1930-х годов, но имела не постепенный, а как бы «взрывной» характер; в этом процессе были свои переломы, этапы, которые инициировались сверху. В Политдонесении Политотдела Троицкой МТС от 13 декабря 1933 года отмечалось, что «методы работы кулачества заключаются в игре на трудностях, на протяжении последних лет сопутствующих работе колхозов. Политотделом на протяжении сельскохозяйственной кампании этого года неоднократно вскрывалась подрывная работа и вредительские акты кулаков и подкулачников».
Раков А. А. «"Деревню опустошают": сталинская коллективизация и "раскулачивание" на Урале в 1930-х годах» — М.: РОССПЭН, 2013
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
