Новости – Общество
Общество
Политическая реакция на крах мультикультурализма
Протестующие жгут флаги Германии, Израиля и США в Пакистане. Фото: Fareed Khan / AP
Почему европейских политиков перестала устраивать массовая адаптация иммигрантов
16 июня, 2013 10:00
6 мин
В последние месяцы в России много говорят об «иностранных агентах» и реформировании высшей аттестационной комиссии (ВАК). Есть случаи, когда эти проблемы оказываются напрямую взаимосвязаны. В стране работает немало иностранных просветительских организаций. Многие из них ставят своей целью всестороннее изучение России. Причем они могут себе позволить то, о чем остается только мечтать многим российским, особенно государственным, организациям – объективность. Поэтому часто материалы, которые выпускают по результатам своей работы иностранные исследователи, оказываются интереснее российских аналогов. Но обычно они проходят незамеченными. Во многом такая ситуация сложилась из-за того, что научными публикации официально признаются, только если они появляются в журналах, входящих в список ВАК.
Одним из многочисленных качественных научных журналов, не входящих в список ВАК, является «Вестник Института Кеннана в России», выпускающийся два раза в год. Организация занимается исследованиями постсоветского мира. Ее главный офис расположен в Вашингтоне, два других – в Москве и Киеве.
Выходящий в России «Вестник» освещает различные общественно-политические темы с академических позиций. С журналом сотрудничают многие известные российские исследователи. Так, в последнем номере вышли статьи Алексея Барабашева, Андрея Медушевского, Ольги Вендиной, Александра Оболонского. Среди затронутых тем – административная реформа и московская урбанистика; их объединяет проблема тупиков постсоветского развития и выхода из них.
«Русская планета» с разрешения Института Кеннана публикует фрагмент статьи Сергея Федюнина «Мир после мультикультурализма: научные прорывы и политические тупики», вышедшей в последнем номере «Вестника».
…В политике европейских стран отказ от мультикультурализма, вызванный особыми причинами, отличными от его научной критики, не имеет следствием выработку действенных концепций социокультурной интеграции. Но почему это так, и каковы перспективы внедрения нового взгляда на культурное разнообразие в современной Европе и других регионах мира? Для того, чтобы дать ответы на эти вопросы, нужно последовательно указать на ряд обстоятельств, стоящих на пути практической разработки новых научных проектов.
Во-первых, политическая критика мультикультурализма в отдельных странах Евросоюза происходила на фоне меняющихся общественных настроений и не имела практически ничего общего с академическими спорами, кроме самого объекта критики. В России даже в научном сообществе замеченной осталась только вершина айсберга происходивших изменений – заявления о «крахе мультикультурализма», сделанные в 2010-2011 годах лидерами Германии, Бельгии, Великобритании, Франции и, следом, других стран. Тогда как политическая констатация краха мультикультурализма, по сути, стала отражением через призму идеологических противостояний проблем социальной дезинтеграции. С начала-середины 2000-х годов во многих странах Европы мультикультурализм, понимаемый как политика адаптации иммигрантов из неевропейских стран (исключительного внимания из проблем внутриевропейских миграций удостаивались только инциденты с цыганскими кочевыми группами во Франции) и социальной интеграции граждан в 1-м и 2-м поколениях, был раскритикован на фоне публичных обсуждений террористических атак 9/11 (Нью-Йорк, Вашингтон, 2001) и 7/7 (Лондон, 2005), социальных волнений (вроде «войны в пригородах» Парижа осенью 2005) и роста влияния крайне правой, исламофобной риторики.
Полицейские помогают раненым выбраться из автобуса после теракта в Лондоне 7 июля, 2005 года. Фото: APTN / AP
Полицейские помогают раненым выбраться из автобуса после теракта в Лондоне 7 июля 2005 года. Фото: APTN / AP
Смещению общественных настроений и росту ксенофобии способствовали широкие публичные обсуждения резонансных дел (например, насильственных практик в религиозных мусульманских семьях по отношению к «безнравственным» девушкам, вплоть до убийства) и связанных с ними вопросов о совместимости нелиберальных образцов поведения с ценностями западных обществ. Помимо этого, в отдельных странах проходили дебаты, имевшие широкий общественный резонанс. Так, во Франции работа Комиссии Стази (Commission Stasi) 2003 года о применении принципа светскости вызвала много споров, тогда как дебаты о «национальной идентичности» в 2008-2012 годах и вовсе обернулись рядом политических скандалов. В Великобритании рост социального недовольства и фобий отразился в попытках выработать новые компромиссные интеграционные стратегии. Все подобные публичные обсуждения были вызваны изменениями в настроениях граждан, критикой неэффективных интеграционных мер на национальном и общеевропейском уровне. Контекст глобального экономического кризиса (помимо известной уже с давних пор насущной проблемы безработицы среди социально неблагополучных групп и районов) вызвал опасения европейских граждан за состояние системы социальных гарантий, welfare state. Первой мишенью этих опасений стали иммигранты или «новые граждане», живущие на довольно щедрые социальные пособия.
Во-вторых, в отношении темы мультикультурализма и управления культурным разнообразием в целом наметился явный идеологический раскол. Именно он является главным препятствием на пути новых политических предложений. Суть этого раскола представляется нам следующей.
Прежде всего, тема критики мультикультурализма, неинтегрированности меньшинств была изначально свойственна правому политическому лагерю, претендующему на защиту консервативных ценностей, традиций и социального порядка. Влиятельными игроками на этом поле все более становятся т.н. крайне правые: антиглобалисты, (зачастую) евроскептики, а главное – эксплуататоры мигранто- и исламофобии и сторонники жестких мер по ограничению неевропейской иммиграции и адаптации иммигрантов. Примеры такого рода игроков хорошо известны: «Национальный фронт» под руководством Марин Лё Пен, «Австрийская партия свободы» и «Альянс за будущее Австрии», голландская «Партия свободы» Герта Вилдерса…
Наблюдая за резким ростом популярности представителей данной части идеологического спектра, умеренные правые политические силы не смогли остаться в стороне. По банальной причине – из обоснованного страха потерять голоса избирателей. Умеренные правые стали активно наступать на позиции крайне правых, перенимая ксенофобную риторику последних и облачая ее в либеральные одеяния защиты прав человека и поиска общих национальных ориентиров. Лидеры крупнейших европейских стран, представлявшие консервативное идеологическое поле и возвестившие «смерть мультикультурализма» – А. Меркель, Д. Кэмерон и Н. Саркози – активно воспользовались этим приемом. Тем не менее дистанцирование от «расистского дискурса» крайне правых было подчеркнуто со стороны умеренных правых особым характером недовольства проблемами социальной дезинтеграции. Они постарались противопоставить шовинистической критике мультикультурализма либеральную по духу альтернативу, критикуя нарушения прав женщин в мусульманских сообществах, тенденции радикализации, исламизации и пауперизации и без того «бедных и трудных» районов, а также «бесконтрольную» иммиграцию. Например, во Франции Николя Саркози во время президентских кампаний 2007 и особенно 2012 годов, противопоставляя себя левым силам, сделал основную ставку на антииммигрантскую риторику, защиту ценностного «христианского наследия» и критику «практик коммунитаризма».
А что происходит на левом политическом фланге? Повсеместно в Европе левые силы продолжают полностью игнорировать тему интеграции. Отказ от признания межкультурных трений, как и выражение недовольства в отношении социальных проблем иммигрантов, почти неизменно классифицируются в стане левых как проявление расизма. На этом обстоятельстве базируется их противопоставление себя «правой реакции». Политическая позиция большей части этих сил заключается в поддержании статус-кво и дальнейшем изживании дискриминационных практик и риторики насилия в отношении меньшинств, следовании неким общим правил публичной жизни (светский характер государственных учреждений, правовой подход к нарушению прав человека). По сути, такая позиция не менее реакционна, чем позиция политиков на правом фланге, ведь она предпочитает вместо чрезмерного педалирования темы социокультурного раскола оставить все, как есть, закрывая глаза на практические неудачи мультикультурализма (в его широком, данном выше определении). За левой позицией, как и в случае с правой реакцией, легко угадывается стремление укрепить свой базовый электорат, собрав под своими знаменами всех несогласных с радикальной риторикой политических оппонентов. Неудивительно, что левая пресса высмеяла заявления о крахе мультикультурализма, но не предложила ничего взамен.
Андерс Беринг Брейвик. Фото: Frank Augstein / AP
Андерс Беринг Брейвик. Фото: Frank Augstein / AP
Воспроизводство указанных идеологических противостояний в национальных дебатах дает о себе знать на уровне объединенной Европы. В июне 2011 года Европа и мир были потрясены самим фактом, обстоятельствами и масштабами произошедшего в Норвегии теракта, осуществленного А. Брейвиком. Три месяца спустя во время заседания Европарламента случилась перепалка между двумя известными персонажами – Жан-Мари Лё Пеном и Даниэлем Кон-Бендитом. Рядовой спор, возникший по поводу мер антитеррористической безопасности в Норвегии, быстро перерос в идеологический ступор, прекрасно отображающий общеевропейские и национальные политические проблемы. Предмет его касался проблем межкультурного сосуществования и интеграции: первый оратор упорно демонстрировал непонимание неизбежности иммиграции в европейские страны и социальных корней проблем интеграции, второй настаивал на том, что эти проблемы исходят исключительно из расистских высказываний подобных его оппоненту политиков.
Встретились две реакции – правая и левая. Одна требует введения ассимиляционистских мер и резкого ограничения иммиграции (решение сродни действиям гоголевской унтер-офицерской вдовы), другая настаивает на верности пути и необходимости проявлять терпимость. К сожалению, нет таких политических сил, которые способны были бы указать на то, что эта полемика, заразившая политиков почти всех европейских стран, не нацелена на выработку содержательных идей. Единственная ее цель – популизм, базирующийся на отвлеченных от содержательных решений и научных изысканий постулатах и ценностях.
Наконец, в-третьих, констатацией идейного вакуума в европейской политике является то обстоятельство, что на практике отказ от мультикультурализма увязывается с возвратом к некоторому «наступлению ассимиляции», попыткой создать своего рода гибрид мультикультурализма и ассимиляционизма. Не предусматривается никакого полномасштабного переустройства системы социальной интеграции, начиная от реформы образования и создания зон межкультурного взаимодействия до способствования формированию гражданских связей культурных организаций, развития практик «разумной аккомодации» (reasonable accommodation), курсов адаптации и политики по предотвращению пространственной концентрации иммигрантов или представителей одной этнокультурной группы. Не вызывает сомнения тот факт, что административно-политическая реакция, не предполагающая всего комплекса подобных преобразований, есть следствие отсутствия движения на пути изменения взгляда на культурное разнообразие, неготовности использовать его на практике как источник взаимного обогащения и прочных гражданских связей.
Федюнин С. «Мир после мультикультурализма: научные прорывы и политические тупики» // Вестник Института Кеннана в России, выпуск 23 – стр. 66-74.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
