Новости – Общество

Общество

Минское гетто. Цитадель смерти

Из десятков тысяч узников нацистской резервации для евреев в живых осталось 13 человек

Андрей Карелин

21 октября, 2019 18:26

19 мин

До начала Второй мировой Минск был на треть еврейским городом. Здесь была улица Еврейская. А в Академии наук БССР работал Институт еврейской культуры. Неподалёку располагался Еврейский педагогический техникум.

Принято считать, что Сталин был едва ли не меньшим антисемитом, чем Гитлер. Но именно в советском Минске было не только еврейское издательство, но и еврейская секция Союза Писателей.

На гербе Белорусской Советской Социалистической Республики были надписи на 4 языках. Белорусском, русском, идиш и польском

Каждый третий минчанин в 1941 году являлся евреем. Ни о какой межнациональной вражде или хотя бы намёке на рознь или неприязнь, речи не шло.

В день начала войны, 22 июня 1941 года, в столице Белоруссии открывалось Комсомольское озеро. В Доме Красной Армии, где был лучший в республике театральный зал, давали «Школу злословия» — приехал Московский художественный академический театр.

Спектакль начинался в полдень. А когда подходил к концу антракт, на сцену вышел военный, сообщивший о вероломном нападении Германии на Советский Союз. Второго акта зрители так никогда и не увидели

Эвакуация началась практически незамедлительно. Но спасали отнюдь не евреев, которые и подозревать не могли, что их ожидает, и не рядовых белорусов. В спешном порядке вывозились семьи партийных работников. Спасали детей военных.

Уже 23 июня немецкие самолёты совершили 11 налётов на город Минск. 28 июня 1941 года, в оставленную Красной Армией столицу Белоруссии вошли гитлеровские войска.

Минск походил на муравейник. Он был заполнен не только растерянными и брошенными на произвол судьбы местными жителями, но и беженцами из западных регионов БССР, а также новобранцами, навсегда отставшими от своих частей.

Была ли паника? Паники не было

Местные жители, жившие во лжи и абсолютном неведении, не понимали, что же произошло. Ещё вчера Риббентроп и Молотов, деликатно называвший национал-социализм «делом вкуса», подписывали пакт о ненападении! При этом антифашисты одним из первых лиц союзного государства были названы не иначе как «наивные люди».

Советские газеты, начиная с 1933 года, не написали ни слова о лагерях смерти, которые к моменту нападения на Советский Союз коптили небеса над Европой трубами крематориев.

Евреи-старожилы помнили совсем других немцев. Тех, прежних — «образца 1918 года» — порядочных и культурных людей, не обременённых идеями фашизма. Старики призывали молодых соплеменников не поддаваться панике. Может, будет лучше?

Но через день-два после прихода немцев оказалось, что нынешние немцы вовсе не те, что были прежде, в 1918-м. На заборах и зданиях, остановках общественного транспорта и дверях магазинов появились объявления, предписывавшие всем евреям перейти в специально созданный для них район.

Так начиналось гетто

«Новый еврейский район» ограничивался Колхозным переулком, рекой Свислочь (за исключением расположенной на её побережье православной церкви), улицей Республиканской, улицей Шорной, Мебельным переулком, продолжался улицей Перекопской, проходил вдоль границ Еврейского кладбища, дальше — к улице Заславской, затем возвращался к уже упомянутому Колхозному переулку.

Согласно опубликованному положению о пребывании в гетто, евреям разрешалось входить и выходить исключительно по улицам Опанского и Островского. Очень скоро гетто было обнесено колючей проволокой в пять рядов, перелезать которую строжайше воспрещалось.

Охране гетто и вспомогательной полиции, набранной из числа согласившихся сотрудничать белорусов и литовцев, отдавался приказ незамедлительно открывать огонь

Минское гетто было далеко не единственным на белорусской земле. В республике было создано 228 гетто, где методично уничтожались представители столь ненавидимой Гитлером еврейской нации.

Но самое крупное находилось именно в столице. В Минске истребление евреев очень быстро опередило темпы крупной фабрики по забою скота.

На переселение дали всего 5 дней

Отвечать за это был обязан специально созданный Judenrat — специально созданный в минском лагере смерти «комитет самоуправления евреев». Возглавлял «контору» некто Илья Мушкин, бывший советский чиновник, начавший плотное сотрудничество и взявший на себя переговоры с оккупантами.

Номинально прописанные цели Judenrat были вполне благими и невинными. В обязанности комитета входило расселение людей, предоставление немецкому командованию списка расселённых, трудоустроенных, ведение статистики по гендерному и возрастному принципу

Десяткам тысяч проживавших в Минске евреев предстояло в кратчайший промежуток времени обустроиться на новом месте.

Но сделать это за 5 дней было практически нереально. Judenrat вымаливал о переносе сроков. И это удалось сделать, породив напрасную иллюзию о том, что с немцами можно договариваться.

Переселяемые люди не понимали, на какой промежуток времени их принуждают к смене места жительства. С собой брали самое необходимое — одежду, провиант, спальные принадлежности, ценные вещи.

Каждому человеку в минском гетто отводился 1 кв2

Люди всеми силами пытались вселиться в те квартиры, куда попадали их родственники, друзья, знакомые. Но, конечно же, сделать это, удавалось далеко не всем. За колючую проволоку минского гетто были загнанны более 80 тысяч человек.

Оккупационные власти обложили гетто контрибуцией. Для начала 2 млн рублей. 200 кг серебра. 10 кг золота. Но, собрав эту дань для новой власти, евреи не успели опомниться, как фашисты потребовали впятеро больше – 50 кг золота и серебра.

Сбор средств и драгоценностей вёлся в лихорадочном ритме с отчаянной надеждой, что это сможет хоть как-то упростить режим пребывания в гетто.

Эта надежда была наивной: казни евреев начались задолго до того, как было создано гетто.

В первую очередь уничтожали тех, кто в ходе восстания, мог оказать реальное сопротивление — сильных, дееспособных мужчин, среди которых были доктора, раввины, сапожники, деятели искусства и культуры

С первых же дней оккупации гитлеровцы развернули мощнейшую пропаганду, нацеленную на стравливание белорусского и еврейского народа. Расчёт был прост. Во многих странах Европы и, конечно, в первую очередь, в Германии, нацистам удалось убедить местных жителей в том, что евреи — причина всех бед и корень зла.

С белорусами этот пропагандистский номер не прошёл, если не считать тех, кто подался в сотрудники вспомогательной полиции, надел повязки со свастикой и охранял минское гетто. Таких было немало среди белорусов и литовцев.Не вышло. Пришлось «мараться» самим.

Облавы…

Первая облава по территории минского гетто прокатилась 14 августа 1941 года. 26 августа — вторая. 31 августа — третья. Принцип? Тот же! Сначала — дееспособных и сильных, а затем – всех, кто попадёт под руку — стариков, которые не могли быстро передвигаться по команде, женщин с грудными детьми на руках, старух.

Именно в этот момент люди стали понимать, что цель фашистов вовсе не обособить евреев на каком-то отдельно взятом пятачке земли, а уничтожить, предварительно доставив максимальные физические и нравственные мучения.

«Малины»

Так назывались подполы, схроны. Ничего общего с бандитскими «малинами» и «хазами» это слово не имеет. В переводи с иврита «мелина» — убежище или укрытие.

Задача была не из лёгких. Высидеть в «малине» было необходимо трое суток. После этого наступало временное затишье.

В первую очередь в таких укрытиях гибли грудные дети. Нет. Не от обезвоживания. Не от смрада. Не от страха зловещей темноты. Часто их убивали бабушки и матери. Душили своими руками, когда наверху раздавались шаги бравых «покорителей земель». Убивали, чтобы не было слышно детского плача. Чтобы дать шанс спастись другим

«Малины» маскировали мебелью. Иногда они представляли всего лишь свободное пространство между досками пола и землёй. А иногда… люди прорывали целые катакомбы. И в моменты опасности спускались туда. Но кто-то один, как правило, пожилой человек был «априорной жертвой». Он оставался на поверхности, жертвуя собой. Оставался, чтобы закамуфлировать, скрыть вход в «малину», передвинуть мебель.

Изначально немцы ничего не знали о «малинах». Но среди узников гетто были информаторы, которые пытались вымолить для себя жизнь и свободу в обмен на предательство. Попытки были тщетны.

Немцы сменили тактику. К облавам подключили собак, которые чуяли притаившихся людей в схронах. Немцы бросали гранаты, дымовые шашки, накрывая «схроны»

В первый день осени 1941 года 9-й ротой, согласно сохранившемуся журналу «боевых действий», было расстреляно 914 евреев. В том числе, 64 женщин.

За что?

За то, что «еврейки оказались на момент проверки без еврейских отличительных знаков». Как же так? Неужели речь идёт о демарше смелых еврейских женщин? Дело не в этом. В Минске евреям разрешалось носить не звезду Давида, а простой жёлтый лоскут. Чаще всего круг. Один должен был находиться на груди. Второй – на спине.

Позже было введено требование о ношении белой латки с адресом, по которому человек должен был проживать. Но… в какой-то момент требование носить жёлтый лоскут было за считанные часы до проверки заменено на требование носить звезду Давида. И бедные женщины просто не успели.

Спектр предъявляемых требований к евреям в гетто был беспримерно широк. Им запрещалось покидать гетто без разрешения, появляться без опознавательных знаков. Обменивать вещи на продукты у лиц, евреями не являвшимися. Владеть меховыми вещами. Появляться на центральных улицах. Да и на других улицах евреям нельзя было ходить по… тротуару. Только по мостовой!

Встречая немца, еврей должен был на расстоянии 15 метров сорвать свой головной убор. Впоследствии юный узник минского гетто, бобруйчанин Леонид Рубинштейн будет вспоминать о том, как трагически и нелепо погиб на его глазах отец.

Он не успел сорвать кепку перед комендантом, неожиданно появившимся из-за угла в сопровождении полицейских.

А вот Артур Небе, который с июня по октябрь 1941 года командовал айнзатцгруппой В, созданной для ликвидации евреев, цыган и коммунистов на территории БССР.

Незадолго до прибытия рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера с ревизией о положении дел в Белоруссии, этот человек дал отчёт, согласно которому, начиная с 28 июня было уничтожено 37810 человек

Чтобы убедиться в том, что аппарат уничтожения работает, как следует, впечатлённый Гиммлер попросил расстрелять при нём 100 арестованных. Пожелание было незамедлительно исполнено. При этом произошёл нетипичный инцидент.

Когда была дана команда «Целься!». Гиммлер выхватил взглядом в шеренге приговорённых светловолосого и голубоглазого паренька, антропометрические данные которого выдавали в нём «истинного арийца»

Подойдя к нему рейхсфюрер поинтересовался происхождением. Оказалось, что молодой человек еврей. Решив «дать ему второй шанс», рейхсфюрер спросил, оба ли родителя являются евреями. И вновь получил утвердительный ответ. Гиммлер, сатанея, предложил покопаться в памяти и вспомнить, не было ли в роду немцев? Получив отрицательный ответ, сказал: «Тогда ничем не могу помочь!» — и отошёл с линии огня.

Когда всё было кончено, расстроенный Гиммлер посмотрел на часы. На всё про всё ушло не более 20 минут. Темпы уничтожения евреев были оценены им как «чрезвычайно низкие». Вдобавок Гиммлер заметил, что расстрел негативным образом сказывается на нервной системе солдат СС. И Артур Небе получил команду усовершенствовать и автоматизировать механику уничтожения евреев.

Так была изобретена «душегубка»

Gaswagen — газовый автомобиль. Мобильная газовая камера, которая до отказа забивалась людьми. Труба выхлопных газов была заведена внутрь и по дороге от гетто до места захоронения в герметичной камере погибали от удушья все. Фургоны были рассчитаны на 30-50 человек. Но вскоре появились более вместительные – на 70-100. По началу курсировали 3 автомобиля. Но Небе отчаянно требовал в рапортах новенькую «пятитонку», сигналя в Рейх о том, что для выполнения поставленной наместником Гитлера задачи автомобилей не хватает.

Гитлеровцы «умели отмечать праздники»

7 ноября 1941 года на территорию минского гетто вошли немецкие войска… с красными флагами и плакатами в честь Великой Октябрьской революции. Их раздали людям. Начали киносъёмку. Затем всех построили в шеренги по 8 человек, заставили идти строем и улыбаться. Конечная точка этого пути была у расстрельного рва.

В этот день план был даже перевыполнен. Погибли 12 тысяч человек

В Белоруссии гибли не только евреи, проживавшие на территории республики. Сюда под благовидным предлогом колонизации оккупированных земель свозили немецких евреев, а также представителей ненавистной Гитлеру нации из других стран Европы. Их гибель была предрешена.

На перроне вокзала появлялись тысячи человек. Всё ещё хорошо одетых. Весёлых. С чемоданами из хорошей кожи в руках. Эти люди разительно отличались от местных (советских) граждан, рядовых белорусов, не говоря уже о евреях, доедавших последних собак, кошек, крыс на территории гетто.

Многие думали, что приехали западные артисты, приглашённые новым командованием. Но это были такие же смертники, которым предстояло заглянуть в дуло немецкой винтовки или задохнуться от газа «Циклон Б» в газовой камере на колёсах. Многие из них воевали за Германию на полях Первой мировой, имели воинские звания, награды тогдашнего немецкого правительства.

Большинство из них, конечно же, были не 100%-ными евреями. Но и 20, и даже 10 % еврейской крови могли обеспечить еврею из Гамбурга «туристическую путёвку в советскую Белоруссию», разумеется, без шанса вернуться назад

В Минск из разных стран просвещённой Европы, охваченной коричневой чумой, было депортировано 35000 человек. До освобождения дожили единицы.

Механизм уничтожения был отработан с немецкой педантичностью. Изъятие ценностей. Транспортировка ко рву. Расстрелы. Без эксцессов и проволочек. За пять минут до смерти женщины норовили приложить к груди младенца. Капля молока перед смертью. К детям у немцев было «особо трепетное отношение».

Пурим…

Так называется самый радостный, самый светлый праздник еврейской культуры. Традиционно он посвящён детям. В 1942 году он пришёлся на 2 марта. И немцы отметили его в Минске самым кровавым погромом.

Вильгельм Кубэ, гауляйтер Белоруссии, встречал в этот день высоких гостей из Рейха.

Среди них был 36-летний Адольф Эйхман, начальник управления СД по еврейским делам. В честь высокого гостя была устроена… показательная ликвидация еврейского детского дома. В конце Ратомской улицы подготовили ров, куда отправили колонну детей.

Пуримского чуда не произошло. Малышей бросали на дно и там добивали выстрелами. Так было уничтожено 200 детей. Это не басня, что, слыша детский плач, Кубэ, стоявший на краю, кидал вниз конфетки

— Гауляйтер чрезмерно сентиментален, — напишет после Эйхман в своём армейском дневнике.

Еврейский народ отомстит ему, удравшему в 1952 году из лагеря для интернированных лиц прямиком в Аргентину. Отомстит сполна. Израильские агенты выследят и выкрадут Артура Эйхмана 13 мая 1960 года. А 1 июня 1962 года палач тюрьмы города Рамле набросит ему на шею петлю. Вот только конфетки у него не будет.

Случалось так, что простые белорусы, рискуя жизнью, спасали еврейских детей, которых матери, когда не видели охранники, перебрасывали через колючую проволоку и вывозили на подводах через усиленные патрули. Эти дети выросли. Кто-кто, а они знают цену жизни.

Всего к декабрю 1942 года в гетто были убиты более 90 тысяч евреев.

Конец…

21-23 октября 1943 года фашистами были уничтожены все те, кто, несмотря ни на что, отчаянно прятался в малинах, цепляясь за жизнь. Часть из них была добита там, где ещё в ноябре 1941 года расстреляли 12 тысяч человек — в конце современной улицы Кальварийской (в те годы – Опанского).

Другие были уничтожены пулемётным огнём в районе современной улицы Машерова (ранее — Варвашени, а в годы фашистского террора эта улица называлась Широкой). Там располагался концлагерь СС, откуда вплоть до самого освобождения Белоруссии людей возили в душегубках в ещё одно печально известное место — «Малый Тростенец».

Из десятков тысяч обитателей минского гетто в живых осталось лишь 13 человек. Измождённые, оборванные, обезумевшие от пережитого горя, они вышли навстречу советским солдатам в июле 1944 года.