Новости – Общество

Общество

Массовая вспышка ВИЧ-инфекции в детской больнице Элисты

Как оказались инфицированы порядка 270 детей из Калмыкии?

Андрей Карелин

11 октября, 2019 16:41

14 мин

«В городе Элисте, в Республиканской детской больнице, обнаружено, что многие находившиеся на лечении инфицированы вирусом иммунодефицита человека», — чуть приглушённым и трагичным, но всё таким же ровным и красивым голосом произнёс 30 лет назад легендарный ведущий советского телевидения Игорь Кириллов.

«Это беспрецедентная ситуация, с которой мы до сих пор не сталкивались в Советском Союзе. В ближайшее время количество заражённых может удвоиться и даже утроиться».

Признание, прозвучавшее с экрана телевизора в эпоху Перестройки, было немыслимым. Ещё 5-10 лет назад, в «пятилетку мертвых вождей», этот вопиющий факт, произошедший в стране с самой прогрессивной медициной, был бы «замят» и «замолчан». Но на дворе стояла эпоха гласности.

То был «благословенный» период правления М.С. Горбачёва, когда власть, умолчавшая об аварии на Чернобыльской атомной электростанции, не рискнула врать о вспышке эпидемии ВИЧ в Элисте, от которой пострадали самые беззащитные — дети. Сколько? Порядка 270 человек.

Как так? Ведь нам говорили, нас учили, что СПИД настигает только «резидентов» тлетворного западного мира — наркоманов, гомосексуалистов, проституток и тех, кто ведёт беспорядочную половую жизнь. ВИЧ же не наша, не советская тема!

И вдруг — в 1988 — году! — очаг эпидемии в самом сердце степной Калмыкии. Выявлено сразу несколько десятков детей с вирусом иммунодефицита человека. Впоследствии расследование установит, что этих детей было 76.

А ещё через полгода будет обнаружено ещё около 200 детей с этим диагнозом.

Многие родители, узнавая о страшном диагнозе своего ребёнка, до конца не понимали, что их дитя обречено. Что знали в 1988 году о СПИДе? Не так уж много. В полный голос о проблеме заговорят где-то в 1990-1991-м.

Информационный поток, словно селевая лавина, сойдёт с экранов ТВ, прилавки книжных магазинов завалит специализированная литература, стены поликлиник украсят агитационные плакаты с призывом беречь себя от страшного вируса и объяснениями, как его можно подхватить.

Дети, случайно оказавшиеся однажды в местной больнице и «попавшие под укол», начинали чаще болеть. С интервалом в неделю, две – высокая, не сбиваемая температура, понос. А потом – звонок из «инфекционки» или визит медсестры. Она осторожно интересовалась, читают ли мать/отец соответствующую литературу.

— В Америке… сами знаете… СПИД…

— А причём тут Америка? — удивлялась Мария Шолдаева, разменявшая сегодня 7-й десяток. — Где мы, а где Америка! И какую-то специальную литературу мне совершенно некогда читать. У меня трое стариков, три печки, три коровы. Мне даже причесаться некогда.

— Дело в том, что у вашего малыша... мы обнаружили… тоже… вам в Москву надо ехать… там вас будут… обследовать, — тихо произнесла медсестра, пряча глаза.

Информация о «семьях-спидоносцах» разлетелась в один миг. Доходило до того, что инфицированным детям и родителям не то что категорически воспрещалось есть из общей посуды, но посещать места общего пользования.

То, что пришлось пережить этим людям, описанию не поддаётся. О том, как именно можно подхватить ВИЧ (через рукопожатие? Через ручки дверей? Через кашель и чих?!) было известно мало.

— За общий стол на лесоскладе во время обеда садиться запрещали. Ютишься в углу на бревне, яйцо выпил, водой запил – вот и всё, — рассказывает о пережитом опыте общения с коллегами одна из матерей. — В туалет, который находился в помещении, ходить было нельзя. Как обходились? Да на улице была построена будка с выгребной ямой!

— Ты знаешь, что такое СПИД? — спросили как-то врачи у четырёхлетнего мальчика перед очередным, девятнадцатым по счёту, забором крови.

— Ну, конечно! — по-взрослому вскинул от удивления брови малыш.

— А что это — расскажи?

— Это когда ты выходишь к песочнице играть, а мамы забирают своих детей и уходят!

Эти малыши, ставшие невольными «пионерами СПИДа» в Советском Союзе умирали страшной мученической смертью. Вирус провоцировал крайнее истощение организма (кахексию), в результате которой вся жидкость скапливалась внизу организма. Развивался асцит.

Для «детей-спидоносцев», как звали их во дворах, была построена двухэтажная отдельная «больница-гетто» вместе с садиком, из которого, когда малыши подрастали, сделали начальную школу (с 1 по 4 класс).

На окнах витые решётки. Железная дверь, за которой на первом этаже были кабинеты, в том числе, стоматолога и педиатра. На втором этаже — койки. Чтобы лечиться и умирать.

Как ВИЧ попал в степную Калмыкию? Версий множество, но вменяемыми из них можно признать две.

Версия № 1. Официальная. Некий безвестный советский солдат проходил срочную службу в «дружественной Конго». Вступив в «неуставные» отношения с представительницами лучшей половины этой демократической республики, он вернулся в Союз. На Родине то ли женился, то ли заразил дождавшуюся его жену.

Первому ребёнку этой пары повезло. Он родился здоровым. У второго появившегося на свет малыша был диагностирован ВИЧ. Именно этот малыш лежал в республиканской детской больнице, где медицинский персонал распространил вирус по всему отделению.

Одноразовые шприцы в середине 80-х в Калмыкии? Какое там?! Те, кто пошёл в школу в середине 80-х, помнят, как дородные тётеньки из детских поликлиники кололи нам дошкольные прививки обычными многоразовыми шприцами.

Версия № 2. «Медицинская»

Медицинский персонал местной больницы, четвёртое десятилетие оправдывая себя, утверждает, что вирус попал с партией альбумина и иммуноглобулина. Эти «препараты крови» используются в специфических целях — для повышения иммунитета при ряде заболеваний.

Теоретически такая возможность вполне реальна. Ведь производился препарат почти в 90% случаев из плаценты.

Врачи и сегодня утверждают, что донорский материал был ВИЧ-инфицирован, что и привело к трагедии. Дескать, именно из него был изготовлен иммуноглобулин, который попал в Элисту (и не только в Элисту), где произошло самое массовое инфицирование.

Эта версия вовсе не беспочвенна. Даже газета «Правда» (но уже в 1990 году) писала:

«Недавно в одной из партий отечественного гаммаглобулина были обнаружены антитела иммунодефицита, что может свидетельствовать о заражённости препарата. Как вирус мог попасть в лекарство, если не через донорскую кровь? […] Идёт расследование. Но «джин выпущен из бутылки».

В этой же статье отмечается, что в числе инфицированных оказались несколько медсестёр, лежавших вместе со своими детьми в данных больницах. Женщины засвидетельствовали, что инъекции делались одним и тем же шприцем, в котором… лишь менялись иглы. А это почти гарантированный вариант заразиться ВИЧ.

Старший следователь по особо важным делам при прокуратуре СССР Евгений Мысловский, возглавлявший следственную бригаду, которая расследовала дело, свидетельствовал: медики из больницы, где произошла вспышка, тщательно скрывали от следствия причины.

Но в числе мам, которых постигла трагедия, оказалась и процедурная сестра, которая делала инъекции собственному ребёнку, оказавшемуся в числе инфицированных вирусом иммунодефицита.

— Как же тебя так угораздило? — недоумевал на допросах Евгений Николаевич. — Ведь это твой сын.

И выплакавшая от горя глаза женщина тихо выдавила из себя.

— Меня так учили…

— Как?!

— Если делаешь инъекцию и ставишь новую иглу, но не меняешь шприц, заражения быть не может.

По заключению Е.Н. Мысловского, руководителя следственной группы, в преступной халатности обвинялись заведующим отделением и старшая процедурная медсестра.

— Ты свихнулся? – устало поднял на Мысловского глаза начальник следственного отдела, когда он положил перед ним свой отчёт. — Сажать за какие-то шприцы? Да у нас так вся страна работает. Нам что теперь – всех врачей «закрыть»? Борису Николаевичу это не понравится.

Это не оговорка. Расследование беспрецедентного случая в Элисте завершалось уже в период новой России, когда красное победное знамя сменилось гордым российским триколором.

Менялись декорации, произошёл слом эпох, но изменилось ли что-то на деле?

Ни правоохранительные органы нашей страны, ни, тем более, медицина, традиционно никогда не раскаивались за свои ошибки публично. Удобнее всего было свалить ответственность на некоего безымянного «срочника», «нашалившего» в Конго и привезшего инфекцию домой.

Интересный факт: все иммуноглобулины, хранившиеся на складах, согласно секретной телефонограмме из «центра», были уничтожены. Никаких специальных директив на этот счёт в архивах не сохранилось.

Однако из Научно-исследовательского института стандартизации и контроля медицинских биологических препаратов имени Л.А. Тарасевича было направлено письмо заместителю министра здравоохранения СССР А.И. Кондрусевичу. В нём отмечалось:

«…вопрос об обязательном контроле плацентарно-абортных сывороток человека до сих пор не решён».

Так каким же путём были заражены дети? Инструментальным? Или «промышленным»? Ведь легенда об инфицированном иммуноглобулине не элистинская городская байка.

Как получали иммуноглобулин? Плацента роженицы изымалась медсёстрами. Её отвозили в специальное учреждение, где получали иммуноглобулин.

Проверка следственной группы Мысловского обнаружила заражённые антитела ВИЧ в одной из партий препарата крови.

270 инфицированных детей Калмыкии (и кто знает, каких регионов ещё?) стали жертвами двойной халатности. С одной стороны не осуществлялся надлежащий контроль над тестированием биологического материала. А с другой?

ВИЧ-инфекция банально тиражировалась персоналом, который вместо того, чтобы отправлять пусть и многоразовые шприцы на предусмотренную советскими инструкциями спецобработку, всего лишь менял иглы.

В другом письме заместителю министра здравоохранения СССР товарищу Кондрусеву А.И. «Об оказании неотложной помощи здравоохранению РСФСР по профилактике СПИД» от 22.06.1989 года, исх. 23-05-9-146 отмечалось:

«Ежегодная потребность лечебно-профилактических учреждений вышеуказанным инструментарием (прим. авт. – шприцами) одноразового пользования составляет 2,0 миллиарда единиц, а выделено на 1989 год лишь 80 миллионов штук».

Можно ли считать виноватыми именно калмыцких врачей, если во второй половине 80-х вся страна использовала «доисторические» методы обеззараживания шприцев, которые не исключали возможности «трансляции» ВИЧ от человека к человеку?

«Рвануло» в Элисте. А могло? В Минске, Киеве, Ашхабаде, Москве, Ленинграде. Да мало ли где? Тема экономии (на шприцах, иголках, гепарине – в общем, на людях) печально «рулила» в годы «славной советской эпохи».

Заражённые дети — 270 человек! — умирали. Кто-то в считанные недели. Кто-то тянул месяцы, годы. Кто-то — значительно дольше. Многие родители, которые не были в чём-то виноваты, получили «чёрную метку», где только можно. И, сколько не пытались впоследствии трудоустроиться на нормальную работу, сделать это так и не смогли.

Сегодня они получают «минималку» по старости. Выжить на неё и подлечить убитое отечественным здравоохранением здоровье невозможно, даже если есть одни лишь «макарошки», рекомендованные российскими чиновниками к употреблению «плебсом».

Восемь истцов из числа родителей, чьи дети умерли мученической смертью, пытались отсудить у медиков компенсацию в размере 5 млн рублей (в ценах 2011 года).

Во сколько же оценил смерть ребёнка и сломанную жизнь взрослого человека Элистинский городской суд? В 100 тысяч рублей.

Верховный суд РФ, рассмотрев жалобу, увеличил сумму компенсации втрое. Но оказалось, что Республиканская детская больница, являющаяся ответчиком, разорится, даже если выплатит изначальную сумму компенсации.

Впрочем, почему отвечают за произошедшее именно медики? Ведь 80 млн (выделенное количество одноразовых шприцев) ровно в 25 раз меньше, чем 2 млрд (то, в котором страна нуждалась на излёте 80-х). Не призвать ли к ответственности государство?

Не призвать. Его больше нет. Нет и большинства детей, заражённых в 1988 году. А с РФ и руководства новой формации взятки, как всегда, гладки.

Есть и те, кто был инфицирован в 1988-м, а сегодня делает анализ на ВИЧ дважды в год, получая… отрицательный результат. Это позволяет им жить обычной жизнью. Жить «не благодаря, а вопреки». Любить своих жён и мужей, растить детей, зная, что в стране, где чья-то халатность в любой момент может сломать тебе жизнь, обязательно нужно верить в чудо. Нам просто не во что больше верить.

Такая история.