Ленский расстрел как мера терпения русских

Отношение работодателей к наёмным работникам за сто с лишним лет, прошедших с момента трагедии на реке Лене, кардинальным образом не изменилось. Невыплаты и задержки зарплаты, грубые нарушения трудового законодательства, тысяча и один «сравнительно честный» способ отъема отпуска и отпускных, выходных и сверхурочных. Всё это – наша грустная повседневность.

Сегодня, в разгар пандемии коронавируса, когда многие готовы лезть в петлю, лишившись своих «серых» и «чёрных» зарплат, без которых — будем честны! — не работает сегодня практически никто, можно подмедитировать о том, что же будет дальше?

Что будут делать Иваны и Джамшуты, лишившиеся работы и крова над головой, «похоронившие» бизнес, прогоревшие с кредитом или ипотекой?

Товарищ Сталин писал, что именно с «Ленского расстрела» тронулась река народного движения. Дескать, на реке Лене настал конец терпению многострадальной России. Может, загадочный вирус – детерминанта новой социальной катастрофы и глобальных потрясений?

Что же произошло в 1912 году на приисках «Лензото»? Немного истории

История Ленских золотых приисков берёт своё начало в 1844 году, когда на средства богатого купца первой гильдии Константина Трапезникова и действительного статского советника Козьмы Григорьевича Репинского в этих краях были открыты россыпные месторождения.

Пионеров-одиночек с их кайлом вскоре сменили ушлые купцы, предприниматели второй половины XIX столетия, внедрявшие инновационные (по меркам того времени) технологии золотодобычи.

Ещё более ушлым оказался русский банкир еврейского происхождения Евзель Гаврилович Гинцбург, приобретший кредиты золотопромышленников в 1873 году, потребовавший их незамедлительной выплаты, и таким образом прибравший к рукам Ленское золотопромышленное товарищество

К моменту развернувшейся в 1912 году трагедии в результате различного рода финансовых коллизий 66 % акций «Ленского золотопромышленного товарищества» («Лензото») перешло компании «Lena Goldfields», которая была зарегистрирована в Лондоне.

Около 30% акций по-прежнему владели предприимчивые Гинцбурги, хоть и подрастерявшие, но не утратившие полностью контроля над компанией. В управлении добывающей компании были Альфред Горациевич Гинзбург, директорами правления значились господа Мейер и Шамнаньер, ревизионистами – господа Грауман и Слиозберг, а кандидатами занять хлебные места господа Юнкер и Гувелякен.

Русским на этих русских золотых приисках на реке Лена был покорный, словно скот, рабочий класс. Да управляющий приисками Белозёров

О «Лензото» по всей России ходили легенды. О том, насколько влиятельной была компания, свидетельствует тот факт, что вербовало рабочих на прииски не какое-то там рекрутинговое агентство, а Министерство внутренних дел России.

Народ на прииски валил валом. Ведь каждому рабочему, поступавшему на прииски и подписавшему договор, автоматически выдавалось на руки 135 рублей подъемных. Сумасшедшие деньги в 1912 году. Даже в Москве столько мог получить лишь квалифицированный работник. И то – за полгода.

Кадровая перенасыщенность привела к тому, что Альфред Гинцбург отписал Белозёрову письмо. В нём

он прямо указал:

«Наёмка на прииски является для известной части населения благодеянием. Этим можно воспользоваться, чтобы понизить плату. Даже пониженная плата будет чем-то сродни Эльдорадо для оголодавшего народа»

Завершалось послание Гинцбурга требованием:

· Предъявлять к рабочим более строгие требования

· Всеми мерами преследовать цель – снижение оплаты.

Получали горняки до этого момента неплохо – от 30 до 45 рублей в месяц, то есть, в два раза больше, чем в обеих столицах. Крестьяне таких денег не видели почти никогда. И до 1912 года, когда правление решило всячески экономить на простых рабочих, ситуация была вполне благоприятной.

После одиннадцати с половиной часов работы (в осеннее и зимнее время – «всего лишь» одиннадцати) работникам разрешалось вести индивидуальные старательные работы

Золото, найденное самостоятельно, можно было сдавать частным перекупщикам, дававшим до 1 рубля 13 копеек за грамм против 84 копеек «официальной кассы». Побыв год на приисках, при удачном стечении обстоятельств, можно было уехать домой с тысячей рублей в кармане, начав совершенно другую жизнь.

Это и привлекало тех, кто не понимал, что такое работа в предлагаемых обстоятельствах вечной мерзлоты и насколько долгим кажется 2-3-километровый путь в заиндевевшей от ледяной воды робе при морозе -40 градусов по Цельсию.

Обвалы в шахтах и несчастные случаи на производстве с летальным исходом происходили регулярно. В предзабастовочном 1911-м их было 896. Про заболевания, вызванные переохлаждением, обморожениями, воспалениями, застарелыми травмами – лучше было не заикаться.

Врачей катастрофически не хватало!

Каждый из приехавших за длинным рублём эскулапов обслуживал 2500 работников и, порой, не успевал оказать помощи тем, кого нужно было спасать прямо сейчас. Случалось, работники получали хоть какое-то содействие медика в тот момент, когда уже находились в состоянии клинической смерти.

А ведь ещё были родные и близкие, которых официально брать с собой запрещалось. Но «неофициально» — в качестве бесплатной рабочей силы – пожалуйста! Труд женщин и подростков оплачивался либо по минимальной ставке, либо не оплачивался вовсе.

Где ночевали эти люди, которым удавалось добраться домой и забыться на несколько часов? В бараках, лишь 10 % из которых были пригодны для жилья.

1912 год стал переломным

Сдирать три шкуры с работяг стали, не просто урезая им жалованье, а выдавая его талонами. Так поступать было строжайше запрещено законами Российской Империи. Но… так поступали!

Отоварить талоны можно было в лавках. И не трудно догадаться, что владельцем этих лавок была всё та же компания «Лензото», сбагривавшая в свои магазины продукты самого низкого качества, на

которые устанавливали запредельные цены.

Маленький нюанс: талоны были неразменными. Иными словами, людей подталкивали к тому, чтобы приобретать совершенно ненужные им вещи, а затем думать о том, как их сбыть

Нередки были случаи насилия со стороны администрации над женами, дочерьми, сёстрами работников, которые в условиях реального бесправия не могли противостоять произволу.

«Полыхнуло» на Андреевском прииске, где привыкли, что в лавках «Лензото» вместо мяса продаётся сущая тухлятина. Но однажды под видом мяса жене какого-то работяги продали конский член

Вполне возможно, русские люди, стерпели бы и это. Но в 1912-м еврейско-британская администрация рассудила, что с индивидуальной добычей во внеурочное время пора заканчивать. Искать золото самостоятельно запретили.

29 февраля, в несчастливый високосный год, поднялся весь Андреевский прииск. К нему присоединились и другие. Люди требовали тех благ, на которые через пять лет будет опираться в своих обещаниях трудовому народу советская власть. А именно?

Восьмичасовой рабочий день (семичасовой в канун праздника или выходного дня). Нормальные продукты, от употребления которых не придётся проводить большую часть времени в нужнике. Повышение заработка на 30%. Отмена системы штрафов (многих наёмных работников нашего времени нещадно штрафуют на львиную часть серой зарплаты, хотя и серая зарплата, и штрафы, конечно же, не предусмотрены трудовыми отношениями в современной России).

Помимо этого рабочие хотели жить в человеческих условиях. Просили, чтобы их жён, сестёр, дочерей, последовавших с ними на прииски, не привлекали к неоплачиваемому труду и не насиловали ночами. Они требовали уволить издевавшихся над ними бездельников (списком – 25 человек). Наконец, требовали, чтобы к ним обращались «на вы».

Первой реакцией администрации был незамедлительный арест организаторов забастовки. Протестуя против него и подтверждая свои требования, 17 апреля 1912 года более чем 2000 рабочих золотых приисков устроили грандиозное мирное шествие

Оно было встречено шквальным огнём солдат, стрелявших по отмашке ротмистра Трещенкова. Погибло 270 человек. Были ранены 250.

- Так было и так будет! – восторженно орал в Государственной Думе российский министр внутренних дел Александр Александрович Макаров

И как в воду глядел.

Инцидент расследовали две комиссии – правительственная под руководством Сергея Сергеевича Манухина и общественная. Её возглавил малоизвестный в то время адвокат Александр Фёдорович Керенский. Да-да. Тот самый, который спустя несколько лет станет во главе Временного правительства.

Отдавший приказ стрелять ротмистр Трещенков был разжалован в рядовые, а с началом Первой мировой войны этот недочеловек, на совести которого 250 людских жизней, будет настойчиво проситься на фронт, где и получит свою пулю в лоб

«Ленский расстрел» стал своего рода «фитилём», который разжёг огни забастовок и стачек по всей стране. И в 1917 году инфернальное жлобство еврейско-британской администрации «Лензото» аукнулось революцией.

Впрочем, уже спустя 8 лет после Великой Октябрьской британская компания Lena Goldfields с триумфом вернулась в Советскую Россию, где большевики передали в её ведение пройму новых приисков, доведя долю компании до 93% и позволив работать до 1929 года.

А в 1938 году по приговору «троек» было уничтожено 948 рабочих Ленских приисков

Вот ведь тьма. Чему ж порадоваться? Сейчас, хотя бы, не расстреливают. Хотя разговоры о возврате смертной казни, необходимости закручивания гаек истинными патриотами Отечества ведутся на постоянной основе. Складывается впечатление, что миссия русского народа – страдать и умирать за интересы высшей социальной группы.

Такая у нас история.