Кровь окраин

Что объединило кошмарные расправы на севере столицы и под Ростовом?

Андрей Карелин

12 июля, 2017 12:00

12 мин

11 июля, 8 часов 58 минут. Рабочий день только начинался и впервые за долгое время он был по-настоящему погожим.

Поднимавшиеся по ступенькам сотрудники компаний, расположившихся в офисном здании на Алтуфьевском шоссе, 27, предвкушали запахи грядущего (едва ли не первого теплого!) вечера этого лета.

Среди них была 44-летняя Рамиля Невретдинова, генеральный директор (ирония судьбы!) частного охранного предприятия и полковник полиции в отставке, экс-заместитель командира спецбатальона ЦСН БДД МВД России по Москве 51-летний Анатолий Соломахин, которые миновали турникет, поочередно приложив к датчику пропуска, и поднялись в офис на 3-й этаж.

Вскоре серией прозвучали выстрелы… один за другим… четыре подряд… А потом после небольшой паузы... еще один!

- Полиция, чем можем помочь? – дежурный 102 ответил практически мгновенно.

- Алтуфьевское шоссе, 27. У нас тут стрельба. Есть пострадавшие…

Звонивший ошибался. В помещении офиса было два трупа. Тела принадлежали Рамиле и Анатолию, бывшему полицейскому, удостоенному большой чести и доверию со стороны государства. Чести, на которую, увы, не может претендовать практически никто из нас – иметь в собственности и носить короткоствольное оружие.

- По предварительным данным, мужчина произвел не менее четырех выстрелов в свою сожительницу! – часом позже комментировала ситуацию представитель Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по городу Москве Юлия Иванова.

11 июля не только началось, но и продолжилось полицейскими расстрелами.

«Я же мент! Тоже! Вы чё?!» — отчаянно негодовал через несколько часов ростовский полицейский, 39-летний Сергей Кадацкий, отправивший на трассе Ростов-Таганрог свою жену в мир иной и тяжело ранив ее отца.

«Ты… банный мент», - тихо, но внятно произнес его коллега, производивший захват. И закованный в наручники страж порядка обиженно опустил глаза.

^{Сергей Кадацкий, фото: news.rambler.ru}

Я вспоминаю лица людей в погонах, о которых мне «посчастливилось» написать сериалы. Вот благородный майор Семин (актер Леонид Каневский) — человек-загадка, который в немыслимые для работы в органах 70 лет оставался безупречным и честным «киноментом».

Вот адвокат Петрович (его роль исполнил недавно ушедший от нас актер Алексей Петренко). Был редактированный мною «Отдел С.С.С.Р.» - каких там звали всех? Да мало ли их было. Томин, Семин, Пал Палыч Знаменский, Мухтар, комиссар Рекс, который по мнению некоторых немецких кинокритиков должен войти в книгу рекордов Гиннеса, так как прожил уже 30 лет, из которых 28 отдал своей собачьей службе в полиции. Все образы — под копирку.

Знаменательное событие произошло в 2010 году. Внезапно собрали руководителей федеральных каналов и дали жесткую установку: «Формируем положительный образ сотрудников органов внутренних дел!». А отрицательный?

Отрицательных, как оказалось, у нас практически нет, если не считать неизвестно откуда и как появившиеся разоблачительные сериалы, снятые по идее и сценарию Ильи Куликова — «Глухарь», «Пятницкий», «Карпов», где обалдевший от вседозволенности милиционер (а если хотите полицейский – от переименования и замены удостоверений ничего не поменялось) предстает в своем всамделишном обличии – наглым, пребывающем в непрерывном осознании гарантированной безнаказанности субъектом, которому помимо фразы «имеет право на ношение спецсредств и огнестрельного оружия» давно бы пора «по чесноку» записать «имеет право НА ФСЁ».

Прообразом главного героя сериала «Карпов» был майор Евсюков, отпраздновавший в этом году 40-летний юбилей. Резидент детской психиатрической больницы, который благодаря связям да подвязкам попал в милицию. Если кто из «формирователей положительного облика правоохренителя» не помнит: пребывая в должности начальника ОВД «Царицыно» Евсюков в ночь с 26 на 27 апреля 2009 года застрелил в Борисовском проезде Москвы таксиста Сергея Евтеева, а затем, «заглянув на огонек» в супермаркет «Остров», в упор расстрелял кассира Эльмиру Турдуеву, ранил семерых молодых девчат и парней, старшему из которых было 27.

Сегодня русский Брейвик, экс-кавалер знака «Лучший сотрудник криминальной милиции» и медали «За отличие в службе», содержится в одной из оборудованных по последнему слову техники камер в колонии для пожизненно заключенных «Полярная сова». Но есть ли у вас сомнения, что пройдет не так уж много времени и 50-55-летний, еще полный «неукротимой творческой энергии» мужчина в самом расцвете сил вдохнет воздух свободы и, ободренный крепким рукопожатием начальника «Полярной совы», покинет ставшими родными пенаты, имея при себе сопроводительное письмо?

В нем будет содержаться просьба к его коллегам, участковым полицейским, приглядывать за бывшим товарищем по оружию (впрочем, как известно, среди них бывших нет) и, по возможности оказать ему содействие в социальной адаптации и трудоустройстве. Не исключено — в хороший ЧОП (не исключено, что в тот, где трудился полковник Анатолий Соломахин) или на должность начальника СБ какого-нибудь банка с выгодной процентной ставкой, где, может быть, будут храниться остатки денежных средств получивших компенсацию и зализывающих огнестрельные раны жертв.

Пытаясь смыть органику с милицейского мундира, которую, словно на вентилятор, щедро набросил майор Евсюков, тогдашний президент Дмитрий Анатольевич Медведев решил потратиться на переименование милиции в полицию. Чем черт не шутит? Вдруг «менты», ставшие «понтами», обретут честь и ум, совесть и порядочность комиссара Каттани (или Рекса, на худой конец), перестанут брать взятки с мажоров или за деньги пропускать террористов к месту исполнения их замыслов, как это было, например, когда-то в Беслане. Или, может быть, как было в метро Санкт-Петербурга?

Что изменилось после пресловутого «переименования»?

Спускаясь в метро, я понимаю, что ничего. В полицейской форме по перрону бродят стайками бывшие школьники. И, как человек, который имеет за плечами десять лет педагогического стажа, рискну предположить – в большинстве своем, далеко не отличники. Я всматриваюсь в их лица, вслушиваюсь в речи. Чужие разговоры подслушивать нехорошо, но если передо мной государственный служащий, которому Родина за честно уплаченные мною налоги купила дубинку и пистолет, то почему бы и не послушать?

И уши, однако, вянут от забористых переливчато-матерных аккордов. Оказывая полицейским «всестороннее содействие» в сторонке травят анекдоты те, кто именует себя «Служба безопасности метрополитена» — люди, которые, тем не менее, обучены пользованию дорогостоящим оборудованием. Его номинальная цена озвучена – 2 млрд рублей. А по сути – грош в базарный день.

Если ты идешь с чемоданом, в котором «отдыхает» расчлененный тобой на кухне труп, то тебя, безусловно, пропустят «через электронное сито» и, возможно, даже удивятся и задержат.

Ну, а если с аккуратным, наполненным взрывчаткой рюкзачком, то будь у тебя хоть две бороды под тремя паранджами и надпись арабской вязью, то претензий к тебе нет, не было и не будет. Но если, всё-таки, бдительный патруль, устав ковырять дубинкой в носу, остановит настоящего преступника и террориста для проверки документов, то… нам ли не знать, что лучше всего удостоверяет личность пятитысячная купюра, вложенная в пустую обложку российского паспорта?

Мы скучаем, мы изнываем от тоски по товарищу Сталину, мечтая обратно занести его в мавзолей и положить рядом с товарищем Лениным, вовсе не потому что соскучились по репрессиям. А потому что в бытность его вождем всех времен и народов, в милиции не работали пьяницы и пациенты психиатрических больниц Евсюковы, ныне содержащиеся в еврокамерах улучшенного типа, а также взяточники, разгильдяи и клоуны.

При грузине Сталине не взрывали метро. Москва и Ленинград были едва ли не «наглухо» закрытыми городами, старательно очищавшимися не только от диссидентов, но и от криминальной нечисти. Даже во время войны в московском метро, родилось, а не погибло от взрывов, 217 детей. И те, кто потенциально мог набедокурить, улучшали показатели коммунистического труда по месту рождения или в других интересных и живописных местах.

P.S. Личный опыт общения с полицией. Или как сегодня говорят «Лайфхак». Ночь с 14 на 15 ноября 2016 года…148 километр трассы М1. Половина второго ночи. Сонные женщины, дети, люди пожилого возраста испуганно смотрят на человека с автоматом. Внутренне изнывая от осознания собственной важности, он стоит в дверях остановленного им автобуса, следующего по маршруту «Москва-Минск». Нет, это не захват заложников, не второй Беслан, передо мной вовсе не террорист.

- Паспорта предъявили! – следует короткая команда полицейского в форме ГИБДД, и сонные сплошь славяне послушно лезут в карманы курток и сумки, безропотно повинуясь человеку в форме.

Я сижу на месте ровно, тихо, робко и законопослушно пошмыгивая носом, не потому, что забыл дома паспорт (он при мне), а потому что я не вожу с собой ни наркотики, ни взрывчатку, потому что я гражданин России, нахожусь в своей стране. А еще потому, что на генетическом уровне не приемлю хамства во всех его проявлениях.

Передо мной работник ДПС, в простонародье — гаишник. Его дело — следить за соблюдением правил дорожного движения, получать мзду с пьяниц, кочующих за рулем из пункта «А» в пункт «Б», крышевать очередную Мару Багдасарян, перепутавшую дороги Москвы и прилегающей области со взлётной полосой в Шереметьево. Я не за рулем. Не пью и не курю.

Я вообще сплю. Какие ко мне вопросы? И причем здесь братья-славяне в салоне автобуса с белорусскими номерами, которые только что видели десятый сон во втором часу ночи?

- У вас проблемы?! – бычится на меня, потрясая у лица автоматом, здоровенный детина в ответ на элементарную просьбу предъявить в соответствии со статьей 5 Федерального закона «О полиции» удостоверение и объяснить причины проверки. – Та-ак. Сейчас вы у меня здесь на три часа останетесь! – многообещающе заявляет он и, положив мою «краснокожую паспортину» к себе в карман, направляется в конец автобуса.

Что ж… Теперь, вероятно, придется узнать не на словах, а на деле, что такое «слоник» и как заходит в разные интересные места бутылка из-под шампанского (совсем как умерший «клиент» Казанского отдела полиции «Дальний», который был расформирован в полном составе за изощренный садизм).

Чу! Навострили уши. Начинается радиоспектакль. Так как именно я из всей массы оказался человеком, который унизил в глазах общественности полицейского, поинтересовавшись причинами проверки, он видит «главного террориста» именно во мне. На «командный пункт» диктуются мои данные… Пассажиры проклинают мою опрометчивость.

Нет чтобы «козырнуть» господину полицейскому, отыскать в рюкзачке «куры, млеко, яйко», улыбнуться туповато, порыться в кошельке, найти там купюру достоинством в 5000 рублей с изображением памятника Муравьеву-Амурскому.

Наконец, в рации слышится ответ:

- В базах нет такого!

Выслушав, прощальную тираду, смысл которой заключается в том, что, «не фиг здесь из себя строить», я прощаюсь с очередным персонажем в форме. А жаль! Жаль, что забыл напоследок спросить, есть ли у него в домашней коллекции значок «Лучший сотрудник криминальной полиции» и медаль «За отличие в службе»?

Розовые лица! Револьвер желт! Моя полиция, меня бережет!