Новости – Люди
Люди
«Надо всем встать против Колчака — за царя и советскую власть»
Сибирские казаки чтут память Александра Колчака, Иркутск, 1995 год. Фото: РИА Новости
В биографии Колчака описаны духовные искания верховного правителя России
16 ноября, 2013 08:26
8 мин
Возможно, из лидеров белого движения адмирал Колчак является самой мифологизированной фигурой. Прожив недолгую жизнь (45 лет), Колчак стал участником и вершителем основных исторических событий, выпавших на долю его поколения. Адмирал был пропитан духом самоотречения: на него большое влияние оказала японская философия самураев. Но это было отречение действия ради блага родины, как он его понимал.
В книге Павла Зырянова адмирал, верховный правитель России изображен как человек, который ищет, разочаровывается и ошибается.
«Русская планета» с разрешения издательства «Молодая гвардия» публикует фрагмент написанной историком Павлом Зыряновым биографии Александра Колчака, посвященный борьбе с партизанами в тылу наступающей Белой армии.
Весной 1919 года повстанческое движение в белом тылу, конечно, было слабее, чем в красном. Однако оно, начавшись осенью 1918 года с отдельных бунтов, фактически никогда не прекращалось. Много существовало причин, которые толкали население к противодействию властям: налоги, ограничения в пользовании казенным лесом, мобилизации и, наконец, последнее по счету, но не по важности — изъятие милицией самогонных аппаратов. Вызывало раздражение также то, что правительство, закупая хлеб по казенным ценам, не обеспечило доставку в деревню нужных ей товаров. Из всех перечисленных причин главной, по крайней мере на первых порах, надо считать мобилизацию.
В мировоззрении сибирских крестьян как-то странно сочетались элементы монархизма и анархизма: царь, конечно, нужен, но такой, который не брал бы податей, не призывал в армию и позволял бы рубить лес, где угодно и сколько хочется.
Сопротивление властям имело следствием прибытие карательных отрядов и массовые порки. «Большевики нас не пороли», — говорили выпоротые крестьяне, подтягивая штаны. Откуда было им знать, что большевики в аналогичных случаях предпочитали расстреливать? Первый их приход в Сибирь был кратковременным, они не успели проникнуть далеко в сибирскую глубинку.
Сибирское повстанческое движение — это сложное явление. Не надо, наверное, сваливать все в одну кучу (бунты, партизанщину, внутренние фронты). Деревенские бунты — это, конечно, дело самих крестьян. А вот партизанщина сплошь и рядом замешана на обычном бандитизме. Мало их, действительно «идейных» партизанских отрядов! После падения старого режима для разбойников тоже наступила свобода — и чем дальше, тем было свободнее. А вся Сибирь — место каторги и ссылки. Бывшие каторжане взялись за старое, и возникли многочисленные разбойничьи отряды, для коих особенный простор был в деревенской глубинке, где почти не было милиции, откуда можно 6ыло выходить, делать свое дело и обратно туда возвращаться. Отнюдь не всегда, конечно, такие отряды возглавляли уголовники, но уголовный элемент всюду присутствовал. Даже эсер Е. Е. Колосов признавал, что в повстанцы шла прежде всего «бродячая Русь».
cover
Мощное пополнение партизаны получали от дезертиров, среди которых было много бывших фронтовиков. Именно они придавали «идейную» окраску отдельным отрядам — большевистскую, эсеровскую, анархистскую. Но близкое сотрудничество с уголовным миром и суровая обстановка жизни в отряде быстро стирали разницу между теми и другими.
Крестьяне, конечно, не испытывали чувства радости, когда такой отряд являлся в их деревню: хлеб выгребут, скотину порежут, лошадей заберут, баб изнасилуют, церковь сожгут. Если отряд был небольшой — старались отбиться. Если же, на беду, отряд был внушительный, приходилось оказывать вынужденное гостеприимство.
И опять же — разница. Некоторые села почти не давали пополнения в партизанские отряды и крайне неохотно их принимали, у других же — в отрядах была половина своих. Тут секрет был простой — не давали казаки и старожилы. Переселенческие же деревни сплошь были красными. 18 мая 1919 года Будберг записал в дневнике: «Восстания и местная анархия расползаются по всей Сибири; говорят, что главными районами восстаний являются поселения столыпинских аграрников, не приспособившихся к сибирской жизни и охочих на то, чтобы поживиться за счет богатых старожилов». Особое тяготение столыпинских переселенцев к бунтам и партизанщине отмечал позднее и красный комиссар В. М. Косарев, посланный в завоеванную уже Сибирь.
Странная, конечно, сложилась история. Переселенческое управление при старом режиме было мощной организацией. Оно прокладывало дороги в глухие места (потом эти дороги так и назывались — переселенческими). Строило для переселенцев больницы — лучшие в сибирской деревне. Давало ссуды. Но либо помощь оказывалась бюрократически неумело, не шла на пользу, либо люди разбаловались и привыкли к подачкам, либо вообще нехозяйственный элемент в массе своей ехал в Сибирь. Как бы то ни было, многие из переселенцев, если не большинство, к началу описываемых событий не смогли как следует устроиться на новом месте и расстаться с бедностью.
Обосновавшись в переселенческих волостях, партизанские отряды устанавливали там свою власть, распространяли ее на соседние волости и проводили мобилизацию. Так содавались партизанские армии. Вооружены они были на первых порах чем попало — берданки, дробовики, пики. Но основной отряд, как правило, вооружен был хорошо, имел один-два пулемета и сидел на лошадях. Дело начинало принимать нешуточный оборот.
Участники Красной гвардии железнодорожного района, Челябинск, 1917-1918 гг. Фото: FotoSoyuz / Wikipedia (http://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:%D0%A7%D0%B5%D0%BB%D1%8F%D0%B1%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA._%D0%A3%D1%87%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B8_%D0%9A%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%B3%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%B4%D0%B8%D0%B8_%D0%B6%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B7%D0%BD%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B6%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D1%80%D0%B0%D0%B9%D0%BE%D0%BD%D0%B0._1917-1918%D0%B3%D0%B3..jpg&filetimestamp=20090304084441&
Участники Красной гвардии железнодорожного района, Челябинск, 1917-1918 годы. Фото: FotoSoyuz / Wikipedia
Особенного размаха движение приняло в Енисейской губернии. Вблизи Сибирской магистрали, грозя ее перерезать, образовалось три фронта — с севера Тасеевский (с центром в селе Тасееве Канского уезда), с юга Камарчагский (близ станции Камарчага) и восточнее — Тайшетский.
В марте во внутренних губерниях Сибири побывал Пепеляев, вернувшийся в бодром настроении. «Народ бунтовать не хочет, — докладывал он Колчаку. — Он сильно раскачался и не может сразу остановиться. Беспорядки носят бандитски-большевистский характер. Население парализовано и как бы отрезано бандитами от власти. Власть должна туда проникнуть, уничтожив бандитов, и тогда море окончательно утихнет».
Пепеляев предлагал слишком простое решение, но верховный правитель, видимо, ему поверил. В Енисейскую губернию был послан генерал С. Н. Розанов, бывший начальник штаба при Болдыреве. 23 марта в Иркутский военный округ была отправлена телеграмма военного министра Степанова: «Передаю следующее повеление верховного правителя: "Возможно скорее и решительнее окончить с Енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми строгими, даже жестокими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживавшего их..."» 31 марта Розанову были присвоены права генерал-губернатора.
В распоряжении Розанова были 3-я чехословацкая дивизия, итальянские, румынские и сербские части и казаки из отряда Красильникова.
Наибольшую опасность для железнодорожной магистрали представлял Тайшетский партизанский район, где действовало несколько отрядов, не объединенных единым командованием. Начиная с февраля, здесь участились диверсии против воинских эшелонов и грабежи пассажирских поездов. В связи с этим пришлось перейти на дневной график работы и выделять бронепоезда для сопровождения. Начались нападения на чехословацкие посты, охранявшие дорогу. Все это вынудило чехов начать операции по очищению от партизан близлежащих деревень. На помощь им были посланы румынские и казачьи части. Попавшихся плен партизан чехи вешали на деревьях и телеграфных столбах. Жестом отчаяния со стороны повстанцев было нападение огромного их отряда (до тысячи человек) на станцию Тайшет. Застигнутые врасплох, чехи быстро пришли в себя и дали отпор. Летом тайшетская «пробка» была ликвидирована.
Сложнее обстояло дело с Камарчагским фронтом, проходившим верстах в пяти от железной дороги и прикрывавшим партизанскую «республику» со столицей в селе Степной Баджей Красноярского уезда. Эта «республика» просуществовала около полугода. Жители Степного Баджея с гордостью называли свое село Петроградом. Здесь собирались крестьянские съезды, издавалась на гектографе газета «Крестьянская правда», работал кустарный заводик, делавший патроны.
Александр Колчак. Фото: Репродукция Фотохроники ТАСС
Александр Колчак. Фото: Репродукция фотохроники ТАСС
Войсками двух волостей, образовавших единое «государство», командовали А. Д. Кравченко и П. Е. Щетинкин. Оба были офицерами и подлежали мобилизации, но бежали в тайгу с группой своих приверженцев. Кравченко по образованию был агрономом и имел здесь же неподалеку хутор, но, как говорили, водил дружбу с зеленым змием. А потому главной фигурой был его помощник Щетинкин, человек чапаевского склада, выдвинувшийся из солдат, военный самородок, обладавший к тому же даром демагогии. Он был большевиком еще с фронтовых лет, выступал за советскую власть, но вел пропаганду с учетом крестьянских взглядов. Во Владивосток, говорил он, приехал великий князь Николай Николаевич и взял власть в свои руки, ему уже подчинились Ленин и Троцкий, которых он назначил своими министрами, и только «вампир Колчак» оказывает сопротивление, а потому надо всем встать на борьбу за царя и советскую власть.
В мае чехословацкая дивизия перешла в наступление. Противник был отодвинут от железной дороги, и Камарчагский фронт превратился в Манский, по имени реки Маны, на границе безлюдного таежного района, куда стремились загнать повстанцев правительственные и союзные войска.
Повстанцы оказывали отчаянное сопротивление, цепляясь за каждый пригорок или речку, а рельеф местности по направлению к Мане становился все сложнее. Но к середине июня повстанческая армия, число бойцов в коей доходило до 6—8 тысяч, была разбита, а таежный «Петроград» сгорел во время боев. «Моральное состояние армии к этому времени сделалось ужасным, — писал Колосов. — Разыгрывались потрясающие картины при отступлении в тайгу». Многие погибли в боях, другие разбежались по домам. Кравченко и Щетинкин со своими отрядами отступили в тайгу, где, как казалось, их ожидала неминуемая гибель. Но они сумели найти лазейку, обойти заставы, расставленные вокруг таежного района, и выйти в Минусинский уезд. И это был типичный случай, когда мобилизованные в партизаны мужики падали, как снопы, а основной отрад во главе со своими предводителями ускользал.
Село Тасеево, в 125 верстах от железной дороги, было еще более труднодоступным местом, чем Степной Баджей. Повстанцев там возглавлял В. Г. Яковенко, фронтовик и большевик. Тасеевцы почти не угрожали железной дороге, но начали завоевание смежного с их волостями золотопромышленного района. Правительственных войск там не было, сопротивление же исходило от отрядов самообороны, состоявших из старателей, артельщиков, мелких золотопромышленников и служащих фирм. Оказать им помощь можно было только ударом по Тасееву с юга, а туда вела единственная дорога, по которой невозможно было протащить артиллерию.
Борьба с обеих сторон носила крайне ожесточенный характер. Чехословацкие солдаты натыкались на трупы своих товарищей, взятых в плен, со следами страшных пыток. Каратели же расстреливали пленных без суда, брали среди населения заложников, которых тоже нередко расстреливали, устраивали порки, иногда накладывали контрибуцию на целую деревню.
По-видимому, Колчак, мало интересовавшийся тем, что происходит к востоку от Омска, не все знал и не во все детали вникал. На последнем допросе его спросили, известны ли ему случаи, когда Розанов в виде наказания сжигал деревни. Колчак отвечал, что отдельные случаи такого рода были, но носили чисто военный характер. Если деревня, как, например, Тасеево, превращалась повстанцами в укрепленную базу, то во время боя она, конечно, начинала гореть в результате артиллерийского обстрела.
Но это было уже позднее, а тогда, в июле, Тасеево было взято без артиллерии и не сгорело. Но вскоре казаки вынуждены были отступить с большими потерями. Уходя, вспоминала сестра милосердия 3. Каменецкая, они иногда поджигали дома, в которых только что ночевали, чтобы хоть ненадолго задержать преследователей. Над последствием таких действий, видимо, не задумывались. Партизаны же вскоре захватили значительную часть золотопромышленного района.
После всех этих побед, подлинных и мнимых, верховный правитель, видимо, с подачи военных и Пепеляева, издал указ от 21 июня 1919 года, которым предписывалось изъять из пользования крестьян селений Тасеево и Степной Баджей их наделы, состоящие из государственных земель, и передать их в земельный фонд для устройства ветеранов Гражданской войны. Это была, конечно, избыточная мера, которая ставила в невозможное положение уцелевших жителей названных сел и превращала их, всех поголовно, в непримиримых врагов существующей власти.
Для проведения в жизнь этого указа была образована межведомственная комиссия, у которой хватило здравого смысла притормозить это дело. Колчак же не настаивал на скорейшем исполнении своего указа, который, надо полагать, остался на бумаге.
Зырянов П. Н. Адмирал Колчак. Верховный правитель России — М.: Молодая гвардия, 2013
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
