Как нас приучали жить в кризисе

Фото: Артем Геодакян / ТАСС

Россияне реагируют на нынешний кризис совсем не так, как на предыдущие

Михаил Мельников

30 октября, 2015 12:00

8 мин

Мониторинг, проведенный Минэкономразвития, продемонстрировал, что модель потребления в нашей стране существенно изменилась. По данным министерства, оборот розничной торговли значительно снизился: граждане все больше стремятся сохранять средства, а не тратить; при этом они почти одинаково экономят как на продуктах, так и на ширпотребе, к тому же стараясь отказываться от платных услуг.

Все это правительственные экономисты по-умному называют сберегательной моделью поведения, избранной с целью «создать подушку безопасности на случай ухудшения экономической ситуации». Уважаемые специалисты, видимо, пытаются доказать, что они не зря едят свой хлеб. Но на самом деле зря. Нам, простым, необразованным смертным и так понятно, что отказ от покупки псевдосыра по 600 рублей за килограмм и удаления зуба за 5000 рублей — это не сберегательная модель, а нормальное поведение человека. А то, как реально кризис сказывается на потреблении россиян, и безо всяких мониторингов показывает наша с вами новейшая история, на эти самые кризисы весьма богатая. Посмотрим, чему она нас научила.

1988–1992: инвестиции в бизнес

Ощутимый экономический кризис в СССР начался в 1988-м. Общее снижение валютных доходов государства из-за падения цен на энергоносители совпало с концом политической стабильности. Степень доверия к власти неуклонно снижалась, и, чтобы притушить зарождающееся социальное недовольство, руководители советской экономики предприняли ряд плохо согласованных друг с другом мер:

фактически разрешили частный бизнес (закон «О кооперации в СССР» от 26 мая 1988 года, ныне День российского предпринимательства), то есть создали класс независимо мыслящих граждан, которые вскоре захватят власть;
включили печатный станок и повысили зарплаты в бюджетном секторе, в котором работало тогда большинство советских граждан, тем самым усугубив проблему дефицита ширпотреба, ибо объем товарного предложения катастрофически уступал объему денежной массы;
увеличили государственное дотирование розничных цен на продукты питания до 70–80%, чем поддерживали иллюзию благополучия при неспособности обеспечить его в реальности;
активизировали процесс конверсии, то есть переоборудования военных заводов для выпуска гражданской продукции;
прекратили или резко ограничили финансовую помощь «развивающимся» странам, закрыли часть военных баз; в результате СССР потерял заметную часть союзников, большинство из которых, впрочем, были простыми нахлебниками.

Что было делать гражданам в такой ситуации? О свободном хранении валюты речи еще не шло, да и откуда было взять ее в позднем СССР? А хранить рубли — смешно: инфляция уже прогревала на холостых оборотах свой адский мотор. В итоге те, кто хранил рубли, проиграли сильнее всех: с 1990 года начались организованные подорожания, вскоре обесценились вклады в Сберегательном банке (бывшая система сберегательных касс). А главными пострадавшими оказались пенсионеры, до последнего верившие, что государство их не кинет.

Советские граждане помоложе на сберкассы не рассчитывали и средства не хранили, а вкладывали в дефицит, если, конечно, удавалось его достать. Люди побогаче покупали друг у друга машины, обставляли квартиры, победнее — затоваривались гречкой и тушенкой. Это уже более или менее рациональное поведение людей, привыкших к «плановой» экономике: все пытались хоть как-то повысить уровень жизни здесь и сейчас. К слову, накопленные запасы пищи длительного хранения в тот момент действительно помогли многим семьям.

Победителями тогда остались люди, занявшиеся бизнесом: кооператоры. Разумеется, далеко не все добились успеха, большинство разочаровались, разорились, погибли на этом пути. Но бизнес-элита 1990-х и формировалась именно из них.

1998–1999: жилье

Кризис 1998 года (технический дефолт по гособлигациям 17 августа) грянул в совершенно другой стране с совершенно иными людьми. От плановой экономики и дефицита не осталось и следа, в России правил его величество рынок, а скорее хаос — со своей свитой в лице Бориса Березовского, Владимира Гусинского, Михаила Ходорковского и других олигархов, а также их обслугой в правительстве Сергея Кириенко.

Кризис 1998 года

Кризис 1998 года. Фото Валерий Морев / ТАСС

Буквально за 3–4 дня курс рубля по отношению к доллару упал в три раза, в сентябре на короткое время потери были почти отыграны, но тут же последовал новый рывок вниз. Для страны, в которой заметная часть зарплат и контрактов номинировалась в долларах и только пенсионеры и государственные служащие получали рубли, это стало шоком. Цены в магазинах выросли в разы, платить валютные зарплаты стало нечем, контракты срывались, фирмы закрывались, люди теряли работу — и все это под бодрую дробь бандитских выстрелов. Обесценение рубля привело к необходимости как-то иначе взглянуть на собственные финансы.

Бедняки снова пошли за гречкой, и правильно сделали, потому как рублевые цены на продовольствие быстро подскочили минимум в два раза. Правда, 19–22 августа магазины напоминали о советских временах: владельцы припрятали многие товары, не понимая, на каком уровне зафиксируется рубль. Многие пытались покупать валюту в моменты относительно высокого курса рубля, но мало кто угадал с оптимальным курсом, да и найти в продаже валюту в те дни было сложно. В итоге валютные скачки приносили россиянам только новые убытки.

Лучшим вложением 1999 года стала недвижимость. Цены на квадратный метр рухнули до невероятного уровня: за $10 тысяч можно было купить «однушку» в Медведково (север Москвы) на стадии котлована. К 2014 году она подорожает до $180 тысяч, и найти другую такую доходность было бы весьма проблематично.

2008–2009: взять попкорн и усесться удобнее

Кризис 2008 года по большому счету отношения к России вообще не имел, став лишь следствием интегрированности страны в мировую экономику. Власти, в том числе премьер-министр Владимир Путин, долгое время и вовсе отрицали сам факт кризиса. Несмотря на то что с июля по ноябрь 2008 года стоимость сырой нефти снизилась почти в три раза (на пиковых значениях она приближалась вплотную к $130 за баррель, а дно нащупала в районе $45), двукратного или более серьезного падения отечественной экономики не произошло. Самая серьезная цифра — снижение ВВП в I квартале 2009 года по сравнению с IV кварталом 2008-го на 35% в реальном выражении; но тут большую роль сыграли сезонные факторы. Негативные социальные последствия удалось преодолеть за счет продажи части золотовалютных резервов (страна потеряла порядка $200 млрд), а с начала 2010 года экономика стала явно и устойчиво расти.

«Жертвами» тогдашнего экономического спада стали в первую очередь богачи: по данным Forbes, с мая 2008-го по февраль 2009-го число долларовых миллиардеров в стране сократилось со 110 до 32, а их общее состояние стало меньше в пять раз. Трудно сказать, что больнее — потеря одного миллиарда из пяти или одной коровы из двух (это вопрос из разряда метафизических), тем не менее для большинства россиян данный кризис прошел практически незаметно: да, были сокращения, да, кто-то не поехал в Турцию, но в целом никакой паники не наблюдалось. Осенью 2008 года курс доллара рос всего лишь на рубль в месяц, на пике вырос до 35 рублей/$ в феврале 2009-го после 23 рублей/$ в августе 2008-го, но потом произошла коррекция, и доллар несколько лет меланхолично крутился вокруг удобной для расчета отметки 30 рублей/$, как девушка вокруг шеста.

Выиграть на этом кризисе, как стало понятно позже, могли бы владельцы московской недвижимости (в идеале — купленной в 1999 году), продав ее на самом старте экономического спада. Таких высоких долларовых цен, как в середине 2008-го, столичный квадратный метр не достигал никогда.

* * *

Как видим, универсальной модели поведения для российских кризисов не существует. Более того, верх постепенно одерживает «модель неповедения». Очевиден застой на рынке труда, копится пыль в инвестиционных квартирах, а все желавшие купить валюту давно это сделали — и теперь боятся роста рубля. Наше общество давно потеряло пассионарность 1990-х и предпочитает вести себя… никак. Мы готовы экономить, но не готовы зарабатывать, хотя любой кризис — это прежде всего возможность. Безработным — попробовать себя в бизнесе, уволенным — освоить новую профессию, в конце концов, переехать в другой регион и попытаться применить свои знания там, хотя бы и в сельском хозяйстве.

Кризис в головах.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе