Как Москва Тбилиси потеряла
Фальсифицировать результаты общегрузинского плебисцита, который состоялся 31 марта 1991 года (за несколько месяцев до «путча» и более чем за полгода до подписания приговора Советскому Союзу в Беловежской пуще) было невозможно.
Количество наблюдателей, приехавших на референдум в Грузию, возжелавшую стать свободной после 70-ти лет пребывания в составе СССР, зашкаливало.
Голосование проходило под бдительными взорами наблюдателей из разных стран мира. В числе приехавших весной 1991 года в Тбилиси был бывший президент США Ричард Никсон. Желавших посмотреть, как Грузия скажет «Нет!» СССР, размещали на туристических базах. Итоги референдума шокировали союзный центр и лично Михаила Горбачёва.
За независимость «солнечной родины товарища Джугашвили» от Москвы проголосовало 98,93% грузинского народа.
Повторимся, не только грузин. Именно грузинского народа, если понимать под ним все этнические группы, проживавшие на территории Грузинской ССР в марте 1991 года. Посмотреть на этот «русско-грузинский развод» приехали и гости из Москвы. Но даже они не могли сказать, что в ходе проведения референдума были допущены подтасовки и нарушения.
В Кремле были крайне недовольны происходящим. С высокой трибуны Михаил Горбачёв во всеуслышание заявлял, что если Грузия вознамерится выйти из состава СССР, то ей придётся это сделать, оставив в Союзе Абхазию и Южную Осетию.
Позиция Абхазской АССР и Юго-Осетинской автономной области, которые входили в состав Грузинской ССР, действительно, была особой. Эти автономии декларировали явное намерение выйти из состава Грузии. Выбирая меж двух зол, абхазы и южные осетины, предпочитали Россию, благосклонно взиравшую все годы советской власти на «умеренное развитие национальных культур».
Многонациональный СССР, пока его центральная власть была крепка и незыблема, не скупился на признание автономий отдельных народов.
Жизнь с Россией, поработившей и защищавшей с середины XIX века эти малые народы от посягательств внешних врагов, оборачивалась для абхазов, южных осетин неизбежной потерей полноценного суверенитета. Но жизнь с Грузией могла обернуться для них лишь кровавой резнёй
Если Москва благосклонно взирала на «братьев меньших», признавая право на их умеренное национальное самоопределение, то Грузия, как шовинистическая мини-империя, не видела в упор в абхазах и южных осетинах представителей других народов, презирая и пытаясь свести градус их культурной и политической автономии к абсолютному нулю.
Грузия, где быстро смекнули, на что претендуют южные осетины и абхазы, никогда не рассматривала и не рассматривает сегодня Абхазию и Южную Осетию иначе, как административные единицы своей республики.
Мирное сосуществование грузинского, абхазского, осетинского, чеченского, азербайджанского, армянского народов под крышей одного государства было возможно лишь в предлагаемых обстоятельствах тотальной тирании КПСС. В те годы, когда существовал мощнейший репрессивный аппарат, исключавший любые поползновения к выходу из советской «сверхдержавы».
В период глубочайшего политического и экономического кризиса 1980-х, когда пресловутая «пятилетка мёртвых вождей» сменилась неуклюжей попыткой реформировать страну с плановой экономикой, державшееся на одной лишь «крепкой руке», которая становилась год от года менее крепкой, государственное формирование «СССР» уже вовсю трещало по швам.
Давно растаяли надежды хоть на какое-то светлое будущее, из Афганистана потоком шли гробы, на полках магазинов были минеральная вода и мягкий свежий хлеб. Мы, русские, как доминирующая и «государство образующая» нация в Советском Союзе, могли предъявлять руководству советской страны претензии сугубо экономического характера. От самих себя нам было никуда не деться.
А вот у наших «меньших братьев», не желавших более сплачиваться вокруг «умирающего льва», умудрявшегося быть вечно пьяным даже в период продажи водки по талонам, стремительно рос донельзя амбициозный запрос на национально-освободительное движение.
В Грузии этот запрос обеспечивал Звиад Гамсахурдиа – диссидент, преследовавшийся Комитетом госбезопасности со второй половины 1970-х. Сегодня именно он остался в истории «камнем преткновения» и одиозным «Мефисто» в российско-грузинских отношениях. Гамсахурдиа рассматривается нами, как человек, который «разъединил» Грузию и Россию.
Но так ли это?
Он ли – тот «экстремист», который сделал Грузию «агрессивно-национальной»? Не будем тешить себя иллюзиями. Это сделали мы. Гамсахурдиа вовсе не был сильным политиком. Не был он и сильным, бескомпромиссным диссидентом, если вспомнить о его покаянно-слезливом выступлении на грузинском ТВ после ареста КГБ и символической ссылке в Дагестан, которая продлилась 2 года.
Дело было совершенно в другом. Ослабела советская власть. И виноват в этом был не один лишь Михаил Горбачёв, который лишь констатировал необходимость реформировать экономическую и политическую систему, изжившую себя.
Эта система, построенная на пустых лозунгах и страхе, слабела давно. В союзных республиках, где наблюдали за этим и всё понимали, прямо пропорционально рос запрос на культ национального, — си речь, обособленного по законам природы: от больного или раненого вожака многие звери дистанцируются дальше и дальше, пока не уходят вовсе.
В Грузии «точкой старта» был не 1991-й, не 1990-й, когда тронулись «в путь» балтийские республики и даже не 1989-й, а 1978 год.
В 1977-м мы смеялись над «Мимино». А в 1978-м в Конституции Грузинской ССР чёрным по белому занаписано: «государственным языком Грузинской ССР является грузинский язык».
Ну, а русский, который был вторым государственным по Сталинской конституции 1937 года? Отныне он пользовался вместе с другими (абхазским, южноосетинским) возможностью беспрепятственного употребления. Не в государственных, правда, институциях. Это ли было не свидетельство победы грузинского национализма? Вопрос риторический.
В Москве «проглотили» эти поправки, которые были порождением демонстраций грузинских националистов 1978 года. В их числе, кстати, был и Гамсахурдиа. Недовольство абхазов и южных осетин росло день ото дня.
Спустя 10 лет, когда на фоне бездарно проводившейся Перестройки, развитие национальных течений приобрело «освободительный» характер (от кого же? – знамо, от «русских оккупантов») слабеющий Кремль был просто обязан вмешиваться в урегулирование конфликта между Грузией и её номинальными автономиями, готовыми склонить колени перед Россией, но не перед грузинским «царьком».
Запрос малых народов на повышение своего статуса (от простой «автономии» до союзной республики, от союзной республики до суверенного государства) перешёл «демонстрационные» границы и вошёл в плоскость кровопролитных столкновений.
В марте 1989 года, в селе Лыхны, прошёл собравший 30 тысяч участников абхазский сход, на котором потребовали выхода Абхазии из Грузинской ССР. Грузины отреагировали на это, массовыми протестами, созданием «легиона грузинских соколов», сбором денег на приобретение огнестрельного оружия и лозунгами «Долой русский империализм!». Именно русский империализм всё ещё был сдерживающей силой, мешавшей им «урегулировать» вопрос с «автономиями».
Противостояние грузинской власти и «автономий» вылилось в Тбилисские события, произошедшие в ночь на 9 апреля 1989 года, когда по приказу Михаила Горбачёва был разогнан митинг перед Домом правительства.
10 тысяч человек были «заперты» в центре Тбилиси машинами и военной техникой. Разгон армией и милицией этой толпы привел к панике, возникшей в пятом часу утру давке и неизбежной гибели людей.
Союзными и республиканские силы, подавлявшие митинг, пустили в ход не только резиновые палки ПР-73, газ «Черёмуха-10» и «CS», но и сапёрные лопатки. 16 участников митинга погибли на месте, трое скончались в больнице чуть позже, общее число обратившихся в больницы с травмами разной степени тяжести превысило 250 человек.
Нам пора вернуться к вопросу о том, почему 31 марта в Грузии против Союза ССР проголосовало почти 99% населения? Ну, конечно же, не потому, что на стыке эпох погибло два десятка грузин, а несколько сотен получили увечья.
Нас возненавидели за то, что союзные власти были слишком непоследовательны в политике взаимодействия с «пристёгнутыми» к Советской России народами. Одной рукой мы, русские, поощряли развитие национального (в той же Белорусской ССР белорусскоязычного «контента» в годы советской власти было больше, чем в годы правления Александра Лукашенко).
А что произошло в условиях ослабленной центральной власти Москвы? Подогретые лояльностью ко всему национальному «меньшие братья» ответили яростным укусом этой «поглаживающей», «тешащей» их национальное самолюбие руки.
Оказалось, «Большого русского брата» были готовы терпеть только до той поры, пока он был грозен, одет в чекистскую кожанку и всегда готов поработать висящим на боку «товарищем Маузером» в подвалах НКВД.
Грузия была единственной союзной республикой, где двумя неделями ранее, 17 марта 1991 года, вообще не проходил Всесоюзный референдум по вопросу о сохранении ССР, на котором ставился вопрос о создании, якобы, «обновлённой» федерации суверенных республик.
Никто, в том числе, устроители этого мероприятия не понимали, в чём будет смысл «обновления» Союза. Но за сохранение СССР на этом референдуме выступили 76% голосовавших.
Грузия выразила решительный бойкот референдуму о сохранении СССР даже по сравнению со странами Балтии и Молдавии, где высшие органы власти пытались бойкотировать всесоюзный плебисцит.
В ответ на попытку сохранения Союза грузины назначили на 31 марта 1991 свой референдум, где поставили вопрос о восстановлении государственной независимости на основании акта от 26 мая 1918 г.
За сохранение Союза высказалась Южная Осетия, где из 44 000 голосовавших только 9 человек проголосовало против сохранения СССР. В Абхазии 99% населения подняли руки за Союз.
Остальная Грузия шагала по «золотому» и бескомпромиссному пути Звиада Гамсахурдии, который возглавил созданный в 1990 году альянс грузинских политических партий, получивший название «Круглый стол – Свободная Грузия».
Распад Союза оказался неизбежен. Эпоха Горбачёва канула в Лету. Перед теми, кто принимал в свои руки Россию, стояла куда более сложная задача – сохранить новое государственное образование – Российскую Федерацию – хотя бы в тех границах, которые она обрела в декабре 1991 года.
Но те же «чеченские друзья» были слишком впечатлены примером Грузии. И это было уже совершенно иная история. История спасения России от развала. Можно ли считать, что она завершена сегодня?
Это было бы слишком наивно.
