Из маньяка в звезду. Кто и зачем очеловечивает насильников и убийц
Весенний сезон ознаменован сразу двумя новинками про маньяков, которые придутся по нраву любителям покопаться в самых темных уголках человеческой души.
Сперва на Okko состоялась премьера сериала «Чикатило» о маньяке еще советской эпохи. А затем под свет софитов небезызвестная Ксения Собчак вывела еще одного маньяка, ныне здравствующего и, судя по всему, совершенно не раскаявшегося в совершенных преступлениях. Совпадение? Может, и так. Размышляем, нужно ли давать микрофон злу, и где та тонкая грань между ханжеством и попыткой защитить общество от шокирующей реальности.
Сразу после выхода на Youtube интервью Ксении Собчак со скопинским маньяком Виктором Моховым, вышедшим на свободу после 17 лет заключения, в обществе завертелась жаркая дискуссия.
Одни задавались вопросом: можно ли вообще брать интервью у сексуально озабоченного извращенца, истязавшего в подвале двух юных девочек? Этично ли платить моральному уроду за откровения (по слухам, Собчак заплатила Мохову 3 млн рублей), приглашать его на телешоу за баснословный гонорар (как сообщала КП, за участие в шоу он получил от 2,8 до 5 млн рублей, хотя федеральные каналы открещивались от самой идеи пригласить маньяка в эфир) и делать из него звезду всероссийского масштаба ради рейтингов? А лидер ЛДПР Владимир Жириновский и вовсе предложил законодательно запретить брать интервью у убийц, садистов и психически нездоровых личностей.
Вторые спорили: да вся наша история изобилует нездоровыми личностями, о литературе и кинематографе и говорить нечего. Нет смысла запрещать показывать зло, иначе люди позабудут, как оно выглядит. Развелось ханжей, понимаешь!
В чем-то вторая группа комментаторов права. Можно, конечно, ввести жесткое табуирование на изображение насилия, убийств и прочего. Запретить публиковать шокирующие кадры с мест терактов. Можно и вовсе запретить упоминать о любых мало-мальски шокирующих событиях в СМИ, дабы не плодить зло. И будем мы жить в блаженном информационном вакууме, где ничего плохого вроде бы не происходит…
Хотя, стоп: мы уже так жили. В советские годы власть так усиленно заботилась о психическом здоровье граждан, что по телеэкрану показывали исключительно положительных героев, спектакли да балет, а криминал, бандитизм, наркотики и серийные убийцы – что вы, это все исключительно в странах загнивающего капитализма, у нас такого нет.
А потом с глаз спала пелена. И страна ужаснулась жестокой правде. Оказалось, что, если о чем-то не говорить – это не означает, будто этого чего-то не существует в природе.
Поначалу процесс над Чикатило не был тайной. «Я провожу судебное разбирательство открытым, никаких тайн не будет», — так сказал прессе до начала процесса судья.
«Пусть этот суд нас хоть чему-нибудь научит… Чтобы такое больше не повторилось никогда и нигде. В газетах имя того, кому предъявлено обвинение, до сих пор не названо. Я считаю, всё надо называть своими именами». Но затем процесс засекретили.
А потом, все 90-е, на нашем обществе ставили как будто некий чудовищный эксперимент: выдержит ли психика постсоветского человека столкновение с реальностью? В которой, как ни закрывай глаза, существуют и маньяки, и наркотики, и жестокие убийцы. А вместе с этим терроризм, авиакатастрофы, и много чего другого. Как ты от них ни закрывайся…
Однако ужасающие графики роста самоубийств, психозов, преступлений, грабежей, абортов намекают: психика не выдерживала. Даже сейчас, спустя столько лет, мы так до конца и не пережили чудовищную моральную травму той страшной эпохи. Может, советская власть была в чем-то права?
Западные социологи давно установили связь между ростом количества тех же самоубийств с количеством публикаций о них в прессе. Причем установили довольно давно, даже термин особый существует - так называемый эффект Вертера. Кто сказал, что в отношении других нежелательных для социума явлений это не действует? Да, мы не сможем избежать катастроф, пожаров и аварий. Но от зла, которое творится руками конкретных людей, общество можно и нужно защищать.
Кто-то скажет: да в любом современном сериале что ни герой – то эмоционально неуравновешенный псих. Да один «Декстер» чего стоит! И вообще – это претензии, сравнимые по глупости с претензиями к сериалу «Бригада». Разве не была такой наша жизнь на самом деле? Так-то оно так, только между художественным изображением зла и подробным объяснением, где именно герой ступил не туда, и многомиллионными гонорарами маньяку-извращенцу есть огромная разница.
Вот и Ксения Анатольевна, кажется, совсем не щадит женщин, которым не посчастливилось стать жертвами Виктора Мохова 21 год назад. Интересно, задумывались ли продюсеры шоу Собчак, каково им – видеть, как человек, искалечивший им жизнь, вольготно чувствует себя перед телекамерами? Получает за это неплохие деньги, ощущает себя звездой и в подробностях рассказывает, что и как он с ними делал? А затем словно невзначай добавляет – «одной я бы вновь занялся»?
Не кажется ли, что сегодня нас окружает настолько много зла, что мы уже перестаем сопереживать человеческим трагедиям? Откройте любой новостной сайт, и через час от обилия душераздирающих, а порой и кроваво-желтых заголовков захочется лишь одного: абстрагироваться. Не замечать. Но не замечать невозможно, когда это лезет на тебя изо всех щелей, из каждого мессенджера, из каждого баннера. Тогда мозг дает одну команду: игнорировать. Читать, не видя. Так и пропадает эмпатия.
В попытках докопаться до самого дна человеческой души некоторые забывают: за старанием понять мотивы мы начинаем приписывать маньяку черты, которые у него по определению отсутствуют. Мы очеловечиваем его, придаем скрытый смысл его поступкам, пытаемся в чем-то даже оправдать. Мол, таким его сделала жизнь /суровое детство / жестокие родители. И почему-то не приходит в голову, что любой из этих аргументов может применить к себе любой другой человек, который в этот самый момент отчаянно борется со злом в душе. Мол, ну что ты – это просто жизнь такая. А значит, и тебе можно.
Наверное, не зря в адвокаты не берут людей без юридического образования. Как и во врачи не могут идти работать люди, не понимающие смысл клятвы Гиппократа. Если бы Ксении Анатольевне, которая именуется нынче журналистом, довелось все-таки учиться на факультете журналистики в родном МГИМО, ей бы наверняка объяснили: давать микрофон откровенному злу – маньяку, педофилу, террористу - ни во время, ни после совершения преступления – недопустимо. И, как справедливо отметил репортер Дмитрий Соколов-Митрич, нельзя называться журналистом, если ты даешь слово нераскаянному преступнику, совершившему чудовищное преступление и теперь откровенно бравирующему своим поступком.
Потому что, когда перед тобой не человек-поступок без лишних сантиментов, а человек со всеми своими подробностями и аргументами, это волей-неволей вызывает душевный отклик у значительной части аудитории. Подспудно, непроизвольно, но все-таки производит - так устроена психика человека. И тем самым происходит частичное размывание жесткой моральной установки: так поступать нельзя.
