Ганс с отмороженными ушами
Немцы повсюду продолжают наступать. Почти каждый день диктор Левитан называет оставленные Красной армией большие и малые города: Алушта, Курск, Тихвин, Богородицк, Керчь, Алексин…
Но эти успехи давались немцам дорогой ценой – они несли огромные потери. Соединения вермахта превратились в уставшую, замерзшую и голодную массу.
«Вчера взята в плен группа неприятельских солдат, - писал корреспондент «Красной звезды». - Все они одеты в летние шинели. Свитера из заменителя шерсти плохо греют. У солдат нет варежек, нет теплых шапок. У некоторых отморожены уши...»
«Красная звезда» публикует два снимка. На одной - улыбающийся красноармеец, скинув гимнастерку, умывается в лесу. На другой фотографии – дрожащие от холода немцы. Подпись гласит: «Приходит настоящая русская зима с морозами, ветрами и вьюгой. Наши люди привыкли к ней сызмальства, как их отцы и деды. Посмотрите на другой снимок. Только что захваченные в плен гитлеровские молодчики нацепили на себя шарфы и кацавейки. Они ежатся на морозе. Зима берет за горло фашистов».
В очерке «Им холодно» Эренбург привычно дает волю чувствам:
«Итак, мы осведомлены, какие чувства воодушевляют германских «героев» Волоколамска и Наро-Фоминска... Теперь они думают не о земле, но о крыше, о крохотных комнатках на Арбате или Ордынке, о крохотных комнатках и большущих печах. Ефрейторы оказались зябкими... Вокруг них подымаются первые русские метели. Они рвутся к Москве, чтобы не замерзнуть. Москва для Гитлера - это политический триумф. Москва для немецкого рядового - это теплая нора... Не быть им в Москве, не отогреется зверье в наших домах. Пускай зимуют среди сугробов. Одна квартира для них: промерзшая земля. Им холодно? Мы их согреем шрапнелью. Не для того мы строили новые квартиры, огромные корпусы, больницы, школы, метро, чтобы загадила нашу Москву мерзкая немчура…»
Бывший начальник секретной службы СС, оберштурмфюрер Отто Скорцени в своих мемуарах «Неизвестная война» писал: «19 октября начались проливные дожди, и группа армий «Центр» на три дня завязла в грязи… Картина была ужасная: на сотни километров растянулась колонна техники, где в три ряда стояли тысячи машин, увязшие в грязи иногда по капот. Не хватало бензина и боеприпасов.
Обеспечение, в среднем 200 тонн на дивизию, доставлялось по воздуху. Были потеряны три бесценные недели и огромное количество материальных средств… Ценой тяжелого труда и каторжных усилий нам удалось проложить 15 километров дороги из кругляка… Мы мечтали, чтобы побыстрее похолодало».
Когда ударили морозы, в дивизию Скорцени доставили боеприпасы, топливо, продовольствие, но оказалось, что нет зимнего масла для двигателей – и потому моторы заводились с большим трудом.
Парадокс - вместо зимнего обмундирования в войска подвозили комплекты песочного цвета, предназначенные для Африканского корпуса, и танки, окрашенные в светлые тона!
О подобных «неувязках» писала «Красная звезда: «Прибыла танковая дивизия из Африки. Танки до сих пор окрашены в желтый цвет пустыни... Солдат этой дивизии специально тренировали для боевых действий в сильную жару, а попали в московскую зиму...» Вот такие глупости совершали немцы, которые всегда считались образцом порядка и предусмотрительности!
С завистью и изумлением Скорцени описывал зимнюю экипировку советских солдат - полушубки и меховые сапоги:
«Неприятный сюрприз - под Бородино нам впервые пришлось сражаться с сибиряками. Это рослые, превосходные солдаты, отлично вооруженные; они одеты в широкие меховые тулупы и шапки, на ногах - меховые сапоги»
Разве немцы не знали, в каких широтах находится Россия и какой суровый климат царит на ее необозримых пространствах? И ничего не читали о катастрофе наполеоновской армии? Но самое поразительное, что и к следующей зиме военной кампании – они опять надеялись уложиться летом!
Немцы снова замерзали в тонких шинелях и пилотках, напяливая на себя все, что только можно, в том числе цветастую женскую одежду. За трофейными тулупами и валенками шла настоящая охота – немцы воровали их друг у друга.
Даже маскхалатов они не заготовили! Видимо, и про российский снег в Третьем рейхе не слыхивали! Что же делали эти «умники», как выходили из положения? Очень просто: отбирали у местного населения белье - простыни, пододеяльники и, завернувшись в них, выползали на позиции. Иные «щеголяли» на передовой в скатертях!
Они и впрямь «уложились» – в прямом смысле, застлав трупами своих солдат и офицеров Сталинград и его окрестности. Гитлер и его генералы за год так ничего и не поняли или не хотели понять! Да и какое им было дело до каких-то Гансов, Йоганнов, Куртов, Генрихов! После этого стратеги вермахта еще имели наглость говорить, что дорожили жизнями своих солдат!
Зимой сорок первого, когда солдаты и офицеры Третьего рейха замерзали на бескрайних снежных просторах Подмосковья, в Германии началась кампания зимней помощи. Немцы и немки собирали теплые вещи, чтобы спасти своих отцов, сыновей. Но многие посылки опоздали…
Скорцени повезло – он остался жив:
«Тщательно изучив снаряжение мужественных сибиряков, взятых в плен под Бородино, мы узнали, что, например, если нет валенок, то кожаные сапоги не надо подковывать и, главное, они должны быть свободными, не жать ступни. Это было известно всем лыжникам, но не нашим специалистам вещевой службы. Практически все мы носили меховые сапоги, снятые с убитых русских солдат»
Резюме Скорцени было таково:
«Стратегия войны у Рейха была лучше, наши генералы обладали более сильным воображением. Однако, начиная с рядового солдата и до командира роты, русские были равны нам - мужественные, находчивые, одаренные маскировщики. Они ожесточенно сопротивлялись и всегда были готовы пожертвовать своей жизнью…»
В московских кинотеатрах начался показ фильма режиссера Ивана Пырьева «Свинарка и пастух».
Зрители приняли картину с восторгом. Их тронула чистая и светлая любовь девушки с Вологодчины Глафиры и кавказского пастуха Мусаиба. Это было потрясающе – комедия во время трагедии! Народ, страстно желавший хотя бы ненадолго забыться, заполнял кинотеатры. Из залов доносился смех, а в это время рядом грохотали зенитки и свистели осколки…
«Немцы были под Звенигородом, в Голицыне, - рассказывала писательница Лидия Либединская. - Напряжение было страшное. Я дежурила в госпитале, ухаживала за ранеными… Ну а фильм показали как раз после дежурства. Возвращаюсь домой, и вдруг моя приятельница звонит мне и говорит: пойдем в кинотеатр «Центральный» на Пушкинской площади, там новая комедия. И только начался фильм - воздушная тревога, и так за время сеанса несколько раз. Это была ностальгия по мирной жизни, которую у нас отняли. Тут уже было не до содержания, не до того, что это - сплошная лакировка. Фильм тронул нас до глубины души, и мы поняли, что за эту жизнь надо бороться»
В филиале Большого театра на Пушкинской улице (ныне – Большая Дмитровка – В.Б.) состоялся большой концерт артистов оперы и балета, в которых участвовали лицедеи, которые не эвакуировались из Москвы.
Зрительный зал был заполнен военной и гражданской публикой. Едва певец Сергей Лемешев, завершавший концерт, вышел на поклоны, загремели аплодисменты и на сцену полетели цветы. Нет, их не покупали в магазинах, да и невозможно было достать букеты в то время. Зеленые веточки еще утром росли в цветочных горшках в домах москвичей…
В «Вечерней Москве» появились стихи Алексея Суркова, вскоре ставшие «Маршем защитников Москвы». Музыку к нему написал композитор Борис Мокроусов, отозванный в столицу из осажденного Севастополя. В те дни стал выходить киножурнал «На защиту родной Москвы». В одном из выпусков впервые прозвучала эта величественная мелодия:
Мы не дрогнем в бою за столицу свою,
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной, обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага!
На марше равняются взводы
Гудит под ногами земля,
За нами - родные заводы
И красные звезды Кремля…
Сводки с фронта по-прежнему не радовали. И потому москвичам приходилось верить слухам. Впрочем, порой они были не таким уже фантастичными. Речь - о пушке Костикова. Так сначала называли «Катюшу». Болтали, что есть восьмиствольная, которую называют «гитарой», и четырехствольная - «мандолина». Первая якобы испепеляет все на пространстве в восемь километров, вторая - на четыре. Немцы зовут пушку «адской машиной» и требуют убрать, угрожая в ответ применить какие-то страшные отравляющие газы…
А вот другой слух. Якобы маршал Тимошенко отдал приказ о наступлении, но генералы отказались выполнить приказ. Тогда он расстрелял десять полководцев, но одиннадцатый выстрелил и убил его. По другой «версии», Тимошенко попал в плен. Болтали, что неудачи на театре военных действий привели Сталина к нервному параличу. Вождя якобы срочно вывезли на самолете в Лондон…
В народе говорят о трудностях, которые испытывает немецкая армия, которая раздета-разута, мерзнет и голодает. Но подозревают, что Гитлер хитрит - не пускает в ход резервы, которые у него, конечно, есть. И готовит какой-то дьявольский «сюрприз»…
А вот реальность, к тому же обнадеживающая. В Москву начали прибывать сибирские части. Свидетельница того времени вспоминала:
«Как мы радовались, когда на улицах появились эти люди в белых полушубках, иногда с лыжами! Они были такие веселые, сильные. Мы так верили, что они отгонят фрицев, что эти сильные люди нас спасут! Чуть не целовали и не кланялись им. И они это чувствовали. Да, сибиряки спасли Москву, они принесли в город веру и надежду»
…В конце ноября немцам удалось овладеть Клином, Солнечногорском, приблизиться к Химкам и выйти к каналу Москва-Волга в районе Яхромы. Была захвачена Красная Поляна, расположенная в 27-ми километрах от столицы. Оттуда немецкие генералы через мощные бинокли разглядывали стены Кремля…
Многие москвичи с грустью размышляли о причинах неудач Красной армии, огромных потерях, руководителях страны, которые были, безусловно, виновны в том, что немцы, захватив огромные территории страны, дошли до стен столицы. Академик Владимир Вернадский записал в дневнике:
«Крупные неудачи нашей власти - результат ослабления ее культурности: средний уровень коммунистов - и морально и интеллектуально - ниже среднего уровня беспартийных. Он сильно понизился в последние годы. В тюрьмах, ссылке и казнены лучшие люди страны. Это сказалось очень ярко уже в первых столкновениях - в Финляндской войне и сейчас сказывается катастрофически. Сейчас мы не знаем всего происходящего. Информация делается так, чтобы население не могло понять положения. Слухи вскрывают иное, чем слова и правительственные толкования».
