Эй, вы там, наверху!

Фото: Интерпресс / ТАСС

Люди все больше не хотят иметь дело с властью. Можно ли преодолеть это отчуждение?

Андрей Петров

13 апреля, 2015 10:00

9 мин

«Левада-центр» обнародовал нерадостные результаты очередного опроса 1600 человек в 134 населенных пунктах 46 регионов: более половины опрошенных, 55%, избегают контактов с властью. То есть живут, полагаясь в первую очередь на себя. Они не верят, что могут влиять на принятие решений в стране и в своем городе. Тех же, кто верит, набралось всего 18%. Три четверти россиян хотели бы жить в государстве, власти которого заботятся о своих гражданах, а в 2012 году таких было 65%.

Безусловно, отношения общества к властям предержащим доверительными не были никогда. «Страшно далеки они от народа» — так можно было сказать не только о декабристах, но и о тех, кого мы в силу необходимости выбираем или назначаем нами управлять. Причем подозрительное отношение к «государевым людям» существовало во все времена во всех странах. Вспомним классиков. «Государство лжет на всех языках о добре и зле: и что оно говорит, оно лжет — и что есть у него, оно украло», — писал Фридрих Вильгельм Ницше. «Государство, этот неуязвимый обманщик, который растрачивает биллионы, но сажает за решетку каждого, кто недодал ему пять марок, всегда найдет уловку, чтобы своего обязательства не выполнить», — это приговор Эриха Марии Ремарка. «Самое большое, что можно ждать от государства, чтобы оно не плевало тебе в тарелку», — отчеканил сербский поэт и прозаик Милорад Павич. «Ах, если бы высшим достоинством государства было человеческое!» — восклицал польский философ и писатель Станислав Ежи Лец. И Владимир Ильич Ленин о том же: «Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства».

Однако и государство у нас имеется, и вроде бы и свобода есть. Только все больше граждан чувствуют, что государство в лице его представителей становится все свободней от обязанностей этим гражданам служить. По данным того же опроса «Левада-центра», лишь каждый десятый россиянин заявил, что, вступая в контакт с властью, ему удается добиваться от нее того, что ему нужно.

Многие политологи, рассуждая о проблеме доверия к власти, предлагают разделить понятия личностного и политического доверия. Первое основано на эмпирическом опыте. Если вы, к примеру, хотите положить деньги в банк или купить квартиру, вы тщательно проверите информацию о выбранном банке или о строительной компании, поговорите с юристами и только потом примете решение. Но окончательно убедитесь в том, что поступили правильно, только когда квартиру получите в срок или когда банкиры вернут вам деньги с положенными по договору процентами. В политике все иначе. Перед выборами мы, как правило, не имеем опыта личного общения с кандидатами, можем оценивать только его предвыборную риторику или высказывания о нем авторитетных для нас людей. О доверии тут речи быть не может — только о вере в то, что вас, грубо говоря, не обманут. Но ведь обманывают сплошь и рядом…

«Избиратели нередко разочаровываются в политиках, поскольку считают, что те не выполняют предвыборных обещаний. Отрицательный личный опыт взаимодействия с конкретным политиком или чиновником дискредитирует в глазах гражданина всю власть, — рассуждает Филипп Казин, кандидат исторических наук, сотрудник факультета философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета. — Постепенно накапливается критическая масса недовольства, которая теоретически приводит к смене лиц. Однако в большинстве случаев имеет место удивительная ситуация: эмпирический опыт людей оказывается отрицательным, власть в целом пользуется крайне низким рейтингом доверия, но за нее продолжают голосовать».

Можно, конечно, объяснить этот феномен извечной нашей привычкой наступать на одни и те же грабли. Можно — пропагандистскими усилиями или слепой верой в то, что «завтра будет лучше, чем вчера». Есть и такое объяснение: власть, как депутатскую, так и чиновничью, многие считают не тем, чем она на самом деле является — институтом обслуживания общества, а олицетворением некоей национальной миссии.

Бывший глава Федеральной службы исполнения наказаний Александр Реймер, обвиняемый в мошенничестве на 3 млрд рублей, в Пресненском суде

Бывший глава Федеральной службы исполнения наказаний Александр Реймер, обвиняемый в мошенничестве на 3 млрд рублей, в Пресненском суде. Фото: Михаил Почуев / ТАСС

Но думают ли о какой-нибудь миссии миллионы тех, кому правдами и неправдами удалось занять сколько-нибудь значимый пост? Их логика банальна: я могу принимать решения, и эти решения должны прежде всего работать на меня. Иной вариант: я уже добился положения в обществе и растрачивать силы на служение ему не хочу, а внимание к своей персоне можно поддерживать громкими и заведомо неисполнимыми инициативами. Сколько их было за последние годы, не сосчитать.

Усугубляющееся недоверие к власти в России носит вполне материальный характер. «Это и бегство населения от рубля, а как еще можно назвать покупку 18 млрд наличных долларов в четвертом квартале 2014-го? — замечает экономист Сергей Алексашенко. — И бегство капитала из России. Центральный банк сообщил о печальном рекорде прошлого года: отток капитала превысил 150 млрд долларов, или 12% ВВП. Это и резкое, 13-процентное падение рубля за первую неделю 2015 года, хотя Минфин за эти дни продал более 2 млрд долларов». Алексашенко делает вывод: если правительство не воспримет всерьез народную мудрость «Доверие народа дороже золота», очень скоро ему придется понять, что резервов у него гораздо меньше, чем кажется.

Правительство живет своей жизнью, о которой нам известно ничтожно мало. Даже повестку его очередных заседаний нам далеко не всегда удается узнать. Зато со скоростью света разносятся сообщения об очередной наглой афере кого-нибудь из «небожителей». Чего стоит совсем недавняя история с экс-главой Федеральной службы исполнения наказаний Александром Реймером, оказавшимся за решеткой по обвинению в похищении вместе с соучастниками 2,7 млрд рублей, которые были выделены ФСИН на приобретение электронных браслетов для заключенных. Такого прецедента в российской истории не было!

Но и в «некриминальных мелочах» высокопоставленные чиновники демонстрируют подчас «отсутствие присутствия». Когда приглашенные на совещание к большому чину Министерства образования слышат от него, раздраженного телефонными звонками в приемной, фразу «Ну, кто там все время звонит да звонит» с ударением на первом слоге, думаете, они поверят в то, что наше образование станет лучше?

Самое печальное, что не только народ не доверяет власти, но и власть не доверяет самой себе. Иначе как объяснить, что масса ее представителей отправляет своих детей учиться за границу и переводит туда нажитое непосильным трудом?

Кто-нибудь скажет: зачем драматизировать? И за «бугром» воруют, и там к властям пиетета не испытывают, но живут как-то, причем простонародье может даже не знать, кто у них нынче правительство возглавляет. Но в России — другие исторические традиции и установки. И она с трудом воспринимает принятый сейчас корпоративный подход к управлению государством. «Государство не корпорация, а нация не персонал компании, — утверждает историк Филипп Казин. — Главное отличие государства от корпорации состоит в том, что цель первого — сбережение народа, а второй — извлечение прибыли. Отсюда разница в мотивациях, методах, ценностных ориентирах и основаниях деятельности». Однако ученый предлагает и в корпоративных методах увидеть полезные зерна: «Бросается в глаза, какое большое значение в теории корпоративного управления уделяется доверию между менеджментом и персоналом. Для победы в конкурентной борьбе корпорации требуется такое же доверие персонала, какое требуется государству для обретения лидирующих позиций в глобальном мире. Доверие к топ-менеджменту корпорации возникает тогда, когда работник уверен в соответствии деятельности компании своим ценностным установкам. Тогда он и работает хорошо».

То есть доверие возникает, если руководство делает все возможное, чтобы удовлетворить потребности работника. В отношении государственной власти это означает проведение вдумчивой социальной политики. Прежде всего — установление справедливой оплаты труда, которая позволяет не тратить на работу все время в ущерб семье и досугу. Группа экспертов Центра политической мысли и идеологии конкретизирует: минимальная заработная плата должна быть на уровне 40% от средней по стране. Они также предлагают установить порядок обязательной индексации доходов в направлении повышения ее размеров (с первого рубля или процента превышения ростом цен и тарифов роста заработной платы и других видов доходов), ввести прогрессивное подоходное налогообложение с дифференциацией населения по нескольким группам в соответствии с уровнем дохода. Необходимо упрощение доступа к государственной социальной помощи, ужесточение ответственности за нарушения трудовых прав, в том числе в сфере безопасности труда, проведение четкой регламентации платной медицинской помощи, предотвращающей замещение бесплатных услуг платными. Неплохо было бы ввести частичное ограничение права на неприкосновенность частной жизни госслужащего в период исполнения им своих обязанностей. Ключевой же задачей эксперты считают создание механизма фильтрации и выбраковки, неизбежной отставки неумех, казнокрадов и просто провалившихся руководителей, политического института реальной ответственности за результаты властвования и управления.

Считать все это просто благими пожеланиями нельзя. Если идея нравственного государства не возобладает в сознании большинства его подданных, права их так и будут нарушаться, отчуждение от власти будет все большим, а государство не сможет стать конкурентоспособным.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе