Новости – Общество
Общество
Егор Летов как военный поэт
Концерт группы «Гражданская оборона» в «Лужниках». Фото: Григорий Сысоев / ИТАР-ТАСС
Филолог Анатолий Корчинский считает, что в основании творчества лидера «Гражданской обороны» лежит война
11 сентября, 2014 14:58
9 мин
В среду, 10 сентября, в РГГУ состоялось первое заседание семинара «Творчество Егора Летова». Он может стать регулярной площадкой для изучения и обсуждения наследия сибирского поэта и музыканта. На первом заседании выступал кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и истории гуманитарного знания Института филологии и истории РГГУ Анатолий Корчинский. Предваряя свой доклад, он, как один из инициаторов организации ежемесячных семинаров о творчестве Егора Летова, указал, что к этой работе будут привлечены не только филологи и искусствоведы, но и политологи, историки и социологи. «Нас интересуют прежде всего тексты Летова и их взаимодействие с другими текстами и творчеством других авторов, а также c разными сферами жизни», — обозначил центральную тему семинаров Корчинский.
Далее он перешел к докладу, посвященному мифу о войне в творчестве Егора Летова.
«Сегодня война на повестке дня. Один из инициаторов этой серии семинаров историк Владимир Максаков сейчас находится в Донецке. Поэтому свой доклад я посвящаю его возвращению», — отметил исследователь.
Главный тезис доклада Корчинского: война находится в центре творчества Летова. Даже название главного проекта Летова «Гражданская оборона» отсылает к войне, к ежедневной готовности к ней. В манифесте другого проекта Летова «Коммунизм» война характеризуется как важнейший фактор творчества. Корчинский в своей презентации привел цитату из этого текста: «Абстрактная, проигранная войнушка на невидимом, неявном фронте. Видимо, это и есть истинный рок наступающей задорной эпохи».
«Но, что же это за "абстрактная войнушка"?» — задался вопросом Корчинский. Он считает, что у Летова война вполне конкретна, это конфликты XX века, в которых участвовала Россия; прежде всего, Великая Отечественная война. Сославшись на исследование литературоведа Ильи Кукулина, докладчик указал, что Летов продолжает линию осмысления войны, начатую в 1970-е годы поэтом Владимиром Высоцким и писателем Василием Быковым.
«Война для Летова не отвлеченный образ, а исторический. Как автор он работает с исторической памятью современников. В его творчестве не встречаются упоминания войн досоветской эпохи», — объяснил Корчинский.
Обложка альбома «Война»
Обложка альбома «Война»
Одним из ключевых аспектов в творчестве Летова являются постоянные реминисценции и цитаты из песен и произведений, посвященных войне. Таким образом, она стала для Летова универсальным описанием экстремального экзистенциального опыта. Этот опыт прежде всего индивидуальный.
Материал для своих стихов Летов брал в советской массовой культуре и средствах массовой информации. Корчинский привел примеры такого заимствования: «Солдатами не рождаются» (роман Константина Симонова); «Эх, дороги, пыль да туман...» из песни «Вершки и корешки» (песня Анатолия Новикова и Льва Ошанина); «Так закалялась сталь» (роман Николая Островского); «Бери шинель» (песня Булата Окуджавы) и так далее. «В этом смысле он не создал уникального языка для описания войны», — считает докладчик.
Корчинский уточняет, что Летов далеко не единственный поэт в русском роке, который использовал метафору войны. Она в целом свойственна авторам этого жанра: Виктору Цою, Александру Башлачеву, Юрию Шевчуку и другим. «Война в русском роке не просто метафора, а метафорический центр мира», — уточнил исследователь.
Уникальность творчества Летова, по мнению Корчинского, лежит в интерпретации официальной идеологии войны.
Советское общество было милитаризовано. Повседневность советских граждан была связана с войной. Приметы войны у Летова разбросаны и в текстах песен, не относящихся непосредственно по сюжету к этой теме. Например, «Мой день путан проволокой и зимой... / Опухшая мякоть внутри нас гниет, / Внутри плесневеет змеей пулемет» («Кого-то еще», 1986) или «Тифозные бараки черепных коробок, / Газовые камеры уютных жилищ» («Винтовка — это праздник», 1988). Окружающим его людям и героям стихов Летов приписывает армейские роли или связанные с боевыми действиями: «партизан», «солдат», «майор», «товарищ», «командиры».
Мир, в котором война становится обыденной, для Летова неприемлем, так как он искусственен («пластмассовый мир» — «Моя оборона», 1988). Реальная война для Летова более желанна, чем такое состояние мира. Деконструкция официальной идеологии — это возможность увидеть войну реальной. «В этом смысле можно сказать, что Летов никогда не был пацифистом», — считает исследователь.
У Летова существует несколько стратегий поиска «настоящей войны».
Первым способом такой «эскалации» войны является психоделический опыт. Так, в песне «Система» лирический герой сначала покупает наркотик («Очередь за солнцем на холодном углу»), а после его приема у него случается галлюцинация, во время которой он участвует в рукопашном бою («Отрыгнув сомненья, закатав рукав нелегко солдату среди буйных трав»).
Второй вариант обретения подлинного мифа о войне — рассмотрение его с позиций детства. Игры детей в поэзии Летова такой же настоящий мир, как и военные действия. «С одной стороны, в такой интерпретации война приобретает инфантильную форму, с другой — детство делает взгляд на войну более ярким, свежим и удивленным, как в песне "Иваново детство": "Шел веселый год войны"», — пояснил Корчинский.
Третий путь открытия настоящей войны — это погружение в фольклор. В творчестве Летова много отсылок к традиционному юродству и ритуальным практикам, позволяющим заглянуть по ту сторону жизни и смерти. Именно фольклорные мотивы, как считает исследователь, в наибольшей степени приближали Летова к постижению травматичности и трагизма войны.
Анатолий Корчинский. Фото: личная страница в Facebook
Анатолий Корчинский. Фото: личная страница в Facebook
Четвертый способ «эскалации» войны — это борьба с миром тоталитарного общества. С подобных позиций на войну в русском роке смотрели довольно часто. Здесь можно вспомнить поздние альбомы Виктора Цоя, в которых описывается борьба романтического героя с противостоящим ему миром.
Летов рассматривает этот конфликт иначе. В его стихах отсутствует классическое лирическое «Я» романтического героя — его «Я» равно «Мы». Благодаря этому лирический герой Летова не выглядит как интеллектуал, наблюдающий за обществом со стороны. Напротив, он говорит от лица обывателя, рабочего, солдата. «Такая ситуация возникает, потому что Летов работает с клишированным сознанием обычного обывателя. Таким образом, лирический герой Летова — это сама общественная система», — делает вывод Корчинский.
Такая самоидентификация для творчества музыканта имела далеко идущие последствия. Обыденный «пластмассовый мир» совмещается с «праздничной» войной, они сочетаются в одном человеке. А значит, чтобы уничтожить общество, необходимо уничтожить самого себя («Покончить с собой, уничтожив весь мир» — «Русское поле экспериментов», 1989). Как считает Корчинский, Летов в своем творчестве пропагандирует не суицид, а борьбу с системой изнутри («Я убил в себе государство» — «Государство», 1987).
«Лирический герой Летова объявляет войну самому себе, поэтому парадоксальным образом поражение становится условием победы и ее содержанием. Благодаря этому официальная идеология с ее культом победы, славы и героизма сводится к трагедии, боли и травме отдельного человека», — заключает исследователь.
Отсюда, следует и другой вывод Корчинского: благодаря образу поражения как победы Летов в годы перестройки актуализировал тему Великой Отечественной войны как травматического и страшного опыта, который почти не проступал за официальным видением войны как череды героических свершений народа и правительства. Поэтому, как считает докладчик, творчество Летова и сегодня позволяет создать иные основания для памяти о Великой Отечественной войне в нашей культуре — происходящий от лица рядовых участников, а не от официальной трактовок тех событий.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости