Великая схизма

Встреча Папы Римского Франциска с Патриархом Константинопольским Варфоломеем I, 25 мая 2014 года. Фото: Abir Sultan / EPA / ИТАР-ТАСС

16 июля исполняется 960 лет расколу христианской церкви на католиков и православных

Сергей Простаков

16 июля, 2014 10:02

17 мин

«Ты есть камень, и на этом камне я создам церковь», — сказал Христос своему ученику Петру, будущему первому римскому епископу. Эти слова приводятся в Евангелии от Матфея, и с них начинается отсчет истории древнейшей из ныне существующих монархий — римского папства. Исследованию этого феномена посвящена книга британского историка Джона Норвича. Это компактное изложение двухтысячелетней истории превращения катакомбной христианской общины в Риме в самую многочисленную и влиятельную организацию в мире — католическую церковь.

«Русская планета» с разрешения издательства «АСТ» публикует фрагмент книги Джона Норвича «История папства», посвященный событиям Великой Схизмы 1054 года.

Едва ли мы можем упрекнуть Генриха (император Священной Римской империи Генрих III. — РП) за то, что он взял дело назначения пап в свои руки после анархии, царившей в предшествующие годы, чтобы для проведения своей коронации назначить немца. В сущности, ему пришлось назначить одного за другим четырех пап. Существовало одно препятствие для того, чтобы назначить понтифика из немцев: они были слишком восприимчивы к старой римской напасти — малярии. Первый из них, Климент II (1046—1047), продержался всего десять месяцев, и ненавистный Бенедикт IX, о котором повсюду ходили слухи, будто он отравил его, водворился на следующие восемь месяцев в соборе Святого Петра. В июле 1048 года следующим выдвиженцем Генриха стал Дамасий II (1048). Он оставался понтификом всего двадцать три дня, прежде чем скончался в Палестрине. Оказалась ли жара, как говорили, слишком суровым испытанием для него или Бенедикт просто проявил большую ловкость, мы в точности уже никогда не узнаем.

Однако большинству ведущих деятелей церкви из-за его смерти папский сан показался куда менее желанным, чем когда-либо. И Генрих, собравшийся заполнить вакансию уже в третий раз менее чем за два года, столкнулся с возрастающими трудностями. В конце концов на большом соборе, состоявшемся в Вормсе в декабре 1048 года, германские и итальянские епископы единодушно высказались за второго кузена императора, человека бесспорных способностей и несомненной святости — Бруно, епископа Тульского.

Нежелание Бруно принимать это предложение было вполне искренним и в то же время едва ли неожиданным. Он согласился принять его лишь при условии, что его назначение будет немедленно одобрено после того, как он прибудет в Рим, клириками и народом, и когда ему это обещали, отправился в Вечный город в январе 1049 года, одевшись как простой паломник. Сразу же по прибытии его провозгласили папой и ввели в сан под именем Льва IX (1049—1054), и вплоть до своей смерти в возрасте пятидесяти одного года этот высокий, рыжеволосый, выглядевший как настоящий воин, эльзасец — он фактически командовал армией во время одного из походов Конрада II в Италию — продемонстрировал качества настоящего лидера, которого церковь давно ожидала.

До сей поры папство оставалось по преимуществу римским институтом; Лев IX сделал его поистине интернациональным. Он все время был в разъездах, путешествуя то по Южной Италии, то по Франции и Германии, председательствуя на синодах, яростно обличая симонию и браки священников, проводя роскошные церемонии и проповедуя перед огромными толпами. Благодаря ему папство заняло в Европе положение, какого не имело прежде ни при одном понтифике. Он также сделал интернациональной и саму курию. Папу более не окружали своекорыстные, постоянно интригующие церковники, происходившие по большей части из римской знати. Лев собрал вокруг себя самых различных людей, таких как пылкий аскет Петр Дамиан (Дамиани) — учитель церкви и предшественник Франциска Ассизского в качестве апостола добровольной бедности, как блистательный аббат Гуго Клюнийский, под чьим влиянием средневековое монашество достигло своего апогея, как Фридрих Лотарингский, аббат Монтекассино, позднее папа Стефан IX (1057—1058), и кардинал Гильдебранд, который под именем Григория VII (1073—1085) стал одним из крупнейших церковных деятелей Средневековья.

Едва ли церковь могла предполагать, откуда последует новый удар. Король Франции Генрих I, не желавший, чтобы папа вмешивался в производившиеся им назначения на церковные посты, запретил своим епископам присутствовать на синоде в Реймсе, который состоялся в первый же год понтификата Льва IX. Примерно двадцать из них ослушались его, но вскоре раскаялись в том, что поступили так. При открытии синода Лев IX потребовал, чтобы каждый из церковников по очереди встал и объявил, брал ли он деньги при своем поставлении на должность. Призналось не менее пятерых. Их простили и восстановили на их кафедрах. Одного из них, самого архиепископа Реймсского, вызывали в Рим, чтобы он там защищал себя. Другого, епископа Нантского, который наследовал собственному отцу в своем диоцезе, лишили духовного сана. Однако еще один, епископ Лангрский, бежал и был отлучен от церкви. Архиепископ Безансонский, пытавшийся защитить его, в буквальном смысле был поражен немотой при произнесении своей речи, из чего присутствующие сделали соответствующие выводы.

Папа Лев IX. Истоник: santiebeati.it

Однако когда Лев умирал, его наполняла горечь и разочарование по двум причинам. Первая — норманны. История с ними началась примерно в 1015 году, когда группа приблизительно из сорока паломников — молодых норманнов явилась в храм Святого Михаила Архангела на Монте-Гаргано, на этом странном скалистом выступе, который можно назвать лодыжкой Италии и который вдается в Адриатическое море. Увидев в этом малонаселенном и неуправляемом краю отличную возможность для себя, они легко дали убедить себя местным лангобардам остаться в Италии в качестве наемников с целью изгнать византийские оккупационные силы с полуострова.

Весть об этом вскоре достигла Нормандии, и если поначалу это была небольшая группа авантюристов, то теперь началась постоянная иммиграция. Сражаясь за тех, кто больше заплатит, они вскоре добились того, что им стали давать землю в виде платы за свою службу. В 1030 году герцог Серджо Неаполитанский пожаловал их предводителя Райнульфа графством Аверса. С этого времени сей процесс приобрел устойчивый характер. К 1050 году норманны очистили от византийцев почти всю Апулию и Калабрию, и папа Лев, видя нарастание угрозы на южных границах своего государства, объявил священную войну и направил против них армию.

Это оказалось тяжелой ошибкой. Норманны могли быть трудными соседями, однако они ни в коей мере не относились к числу еретиков и всегда заявляли о своей лояльности по отношению к Святому престолу. В результате 17 июня 1053 года папская армия потерпела сокрушительное поражение в битве при Чивитате. Византийская армия на поле боя не появилась (к ярости сторонников папы, которые, разумеется, сочли себя преданными), а сам папа попал в плен. Победители обращались с ним с несколько преувеличенным почтением, и через девять месяцев, получив желаемое (признание их прав на захваченные территории и снятия отлучения), отпустили обратно в Рим. Однако Лев так и не оправился от перенесенного унижения и скончался всего через месяц.

Вторым несчастьем для папы, еще большим, чем первое, стало то, что ему пришлось председательствовать — пусть и посмертно — при Великой схизме восточной и западной церквей. Они отдалялись друг от друга в течение двух столетий. Их взаимная отчужденность, нараставшая медленно, но неуклонно, являлась, по сути, отражением старого соперничества между латинянами и греками, между Римом и Византией. Римские понтифики быстро распространили свое влияние на Европу, и по мере роста власти последних росли их амбиции и высокомерие — тенденция, вызывавшая в Константинополе возмущение и немалое беспокойство.

Норманны в XI веке. Источник: kendallredburn.com

Существовало также фундаментальное различие в подходе двух церквей к христианству. Византийцы, для которых их император был равноапостольным, считали, что вопросы вероучения могут разрешаться лишь на Вселенском соборе, устами которого гласит сам Дух Святой. Поэтому их возмущало преимущественное право папы, который в их глазах являлся лишь primus inter pares среди патриархов в формулировании вероучения и его претензии на главенство в духовных и светских вопросах. В то же время у приверженных формализму и дисциплине умов в Риме старая любовь греков к дискуссиям и богословским спекуляциям вызывала отвращение, доходившее порой до шока. Уже двумя столетиями ранее отношения крайне обострились из-за ситуации с Фотием и filioque. К счастью, после смерти папы Николая I благодаря доброй воле его преемников и самого Фотия дружественные отношения внешне удалось сохранить. Однако фундаментальные проблемы оставались неразрешенными, filioque продолжало обретать новых сторонников на Западе, а император по-прежнему выдвигал претензии на то, чтобы считаться наместником Бога на земле. Окончательный разрыв представлял собой лишь вопрос времени.

За то, что ссора произошла именно в этот момент, во многом несет ответственность папа Лев, однако в немалой степени вина лежит и на константинопольском патриархе Михаиле Кируларии. Он был не похож на Фотия настолько, насколько это можно вообразить. Если сей последний был человеком образованным и обаятельным, да и вообще крупнейшим ученым своего времени, то Кируларий — ограниченным фанатиком. Он дал это почувствовать еще до битвы при Чивитате: услышав, что норманны с благословения папы навязывают латинские обычаи (в особенности использование опресноков, облаток или гостин в богослужении) греческим церквам Южной Италии, приказал латинским общинам в Константинополе следовать греческим обычаям, а когда те отказались, запретил их собрания.

За этим последовал обмен резкими посланиями, в ходе которого патриарх осудил некоторые римские обряды как «греховные и иудаистские», а папа дал понять (хотя и не привел никаких доказательств), что избрание патриарха не соответствовало каноническим правилам. Чтобы доставить папские письма в Константинополь, Лев, который, видимо, находился уже при смерти, неблагоразумно выбрал трех наиболее антигречески настроенных деятелей курии: своего канцлера кардинала Гумберта из Муайенмутье, который в этих событиях показал себя ничуть не менее фанатичным и раздражительным, чем сам патриарх, кардинала Фридриха Лотарингского и архиепископа Петра Амальфийского — эти двое сражались с ним при Чивитате и оба были настроены крайне враждебно по отношению к византийцам и стремились их унизить.

С самого их прибытия в Константинополь все пошло не так, как надо. Император Константин IX принял их достаточно благосклонно. Однако Кируларий категорически отказался признать их полномочия. Затем пришло известие о смерти папы Льва в Риме. Гумберт и его коллеги являлись личными представителями Льва, посему с его кончиной они лишались своего официального статуса. Лучшим выходом в сложившихся обстоятельствах было бы их возвращение в Рим. Вместо этого они остались в Константинополе, демонстрируя незаинтересованность в компромиссе и с каждым днем проявляя все большую заносчивость и высокомерие. Когда какой-то инок Студийского монастыря ответил на критику со стороны папы в вежливых и уважительных выражениях, в ответ Гумберт разразился истерической инвективой, назвав его «распространяющим заразу сводником» и «последователем зловредного Магомета» и утверждая, что тот вышел не из монастыря, а из блудилища или театра. Это утверждало в глазах византийцев представление о том, что ныне римская церковь являет собой не более чем сборище неотесанных варваров, с которыми невозможно даже цивилизованно вести дискуссию, не то что прийти к какому-то соглашению.

Михаил Кируларий (миниатюра из хроники Иоанна Скилицы). Источник: wikimedia.org

Наконец Гумберт окончательно потерял терпение (чего Кируларий и ожидал). В три часа пополудни в субботу 16 июля 1054 года в присутствии всего клира, собравшегося для совершения таинства евхаристии, три бывших римских легата — два кардинала и архиепископ, все трое в парадном облачении, прошествовали в собор Святой Софии Премудрости Божией, поднялись к главному алтарю и торжественно возложили на него буллу об отлучении. Совершив это, они повернулись и зашагали прочь, задержались лишь для того, чтобы совершить символический акт — отрясти прах со своих ног. Через два дня они отправились в Рим. Лишь когда булла была публично сожжена, а легаты преданы анафеме, воцарилось спокойствие.

Даже если мы не обратим внимания на тот факт, что легаты не имели полномочий от папы и что поэтому сама булла в соответствии с каноническими правилами не имела никакой силы, она остается удивительным произведением: говоря словами сэра Стивена Рансимена, мало какие важные документы исполнены такого множества очевидных ошибок. Однако цепь событий, происшедших в Константинополе летом 1054 года, имела своим результатом в конечном счете разделение восточной и западной церквей. Эта история отвратительна, но сколь бы неизбежным ни был разрыв, сами эти события могли бы и не произойти и никакая необходимость их не вызывала. Более твердая воля со стороны умиравшего папы, меньше фанатизма со стороны узколобого патриарха или упрямого кардинала, и положение можно было бы спасти.

Первоначально кризис возник в Южной Италии, в одной из тех важнейших областей, где политическое взаимопонимание между Римом и Константинополем было особенно необходимо. Роковой удар нанесли лишенные полномочий легаты умершего папы, представлявшие обезглавленную церковь, поскольку новый понтифик еще не был избран, и действовавшие грубо и в нарушение канонических правил.

Латинское и греческое отлучения были направлены лично против вызывавших возмущение сановников, а не против церквей, которые они представляли; и то и другое позднее могли быть отменены и впоследствии не рассматриваться как начало перманентной схизмы. Формально этого и не произошло, поскольку дважды за последующие столетия (в XIII веке в Лионе и в XV веке во Флоренции) восточную церковь вынуждали по политическим причинам признавать верховенство Рима. Но хотя эти временные повязки позволяли скрыть зияющую рану, зажить она не могла. И несмотря на то утешение, которое принес в 1965 году второй Ватиканский собор, рана, нанесенная церкви девять столетий назад кардиналом Гумбертом и патриархом Михаилом Кируларием, кровоточит и по сей день.

Норвич Дж. История папства — М.: АСТ, 2014

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе