Социализм с китайским лицом

Современный Китай все чаще рассматривают, как ярчайший пример капитализма в XXI веке. При этом почти все помнят, что сам Китай, точнее его правящая элита, считают – или по меньшей мере провозглашают – свою страну социалистической.

И если про китайский капитализм многие что-то знают, хотя бы благодаря различным товарам made in China, то о «социализме с китайской спецификой» имеются самые туманные представления.

Так каков он, социализм КНР, в представлениях идеологов и боссов КПК?

Когда-то, в пору партизанской юности, идеологией КПК был марксизм-ленинизм сталинского разлива, вынесенный китайскими коммунистами прямо из московских школ Коминтерна. Накануне прихода к власти над самым большим народом планеты прагматичный Сталин подкинул товарищу Мао добавку к марксизму в виде идей так называемой «новой демократии», что позволило китайским коммунистам пойти на союз с националистической интеллигенцией, мелкой и средней буржуазией Китая.

В 1960-70-е годы председатель Мао попытался было вскочить в коммунизм со всем Китаем, что породило нашумевшие на весь мир эксцессы «большого скачка» и «культурной революции». Но при всех новациях «хунвейбинов» провозглашенная основа строго по Марксу и Ленину оставалась неизменной. После смерти великого кормчего вышедшая из партизанских завхозов верхушка КПК во главе с Дэн Сяопином, начав вполне капиталистические реформы, вынуждена была искать и новую идеологию, при этом внешне не выходя за рамки марксизма.

Дэн Сяопин. Фото: Adrian Bradshaw / EPA / ИТАР-ТАСС

Уже в 1982 году на XII съезде КПК Дэн Сяопин так озвучил новую идею: «При осуществлении модернизации необходимо исходить из реальной действительности Китая… Сочетать всеобщую истину марксизма с конкретной реальностью нашей страны, идти собственным путем и строить социализм с китайской спецификой – таков основной вывод, сделанный нами на основе обобщения длительного исторического опыта».

Идея «социализма с китайской спецификой» (чжунго тэсэ шэхуйчжуи) прозвучала. На следующем съезде КПК в 1987 году она обрела свои основные черты. Курс на «строительство социализма с китайской спецификой» должно был позволить второму поколению руководителей красного Китая осуществить подгонку идеологии к экономике без ломки общественного сознания. С одной стороны необходимо было противостоять нападкам «слева» с обвинениями в предательстве идей Маркса, Ленина и Мао, с другой – отбиваться «справа» от упреков в непоследовательности преобразований и излишней приверженности ортодоксальному социализму.

Именно поэтому руководство КНР неустанно подчеркивало и подчеркивает уникальность и самобытность новой концепции. И здесь первопроходцем был все тот же Дэн Сяопин, который, сразу же после окончания XIII съезда КПК в 1982 году, пояснял будущим руководителям второй экономики мира: «Хочу вновь и вновь подчеркнуть, что мы вершим сейчас нечто совершенно новое. О таком не упоминал Карл Маркс, такого не совершали ни наши предшественники, ни другие социалистические страны, поэтому нет готового опыта, которому можно было бы следовать. Мы можем учиться лишь в процессе работы, действуя на ощупь в практических делах».

Штатные идеологи и пропагандисты ЦК КПК быстро объяснили, что концепция «социализма с китайской спецификой» является «новой стадией развития марксизма», то есть логическим развитием классического марксизма-ленинизма и учения Мао Цзэдуна. Было вполне официально заявлено, что целью идеологических новшеств является не переустройство политической системы, а ее адаптация к новым реалиям и требованиям экономического развития.

В 1992 году на XIV съезде КПК был провозглашен курс на строительство «социалистической рыночной экономики» – словосочетание, противоречащее всей сути марксистских концепций XIX-XX веков.

В марте 1993 года, когда в России разгоралось открытое противостояние Ельцина и Верховного совета, в Китае прошла 1-я сессия местного парламента, ВСНП, Всекитайского собрания народных представителей 8-го созыва, на которой в Конституцию КНР был внесен ряд «рыночных» поправок. Главной задачей Китая провозглашалась концентрация сил для социалистической модернизации «на основе теории строительства социализма с китайской спецификой». При этом было исключено положение о подчинении предприятий государственному плану – на смену «плановой экономики с элементами рыночного урегулирования» пришла «социалистическая рыночная экономика», «государственный сектор экономики» был преобразован в «сектор экономики, основанный на государственной собственности».

В отличие от России, в Китае смена «второго поколения» властителей на «третье» прошла мирно и гладко. В сентябре 1997 года на XV съезде КПК новый глава китайской компартии Цзян Цзэминь зачитал доклад под длинным названием: «Высоко нести великое знамя теории Дэн Сяопина, перевести строительство социализма с китайской спецификой на рельсы XXI века». В докладе была вскользь оговорена предстоящая КПК борьба с «буржуазной либерализацией» и «правоуклонистскими тенденциями», однако, основными задачами партии были названы пресечение «левачества» и дальнейшее развития «системы социалистической рыночной экономики».

Следующее десятилетие, на рубеже двух веков и тысячелетий, стало экономическим триумфом КНР – если еще в конце 1990-х годов Китай по инерции воспринимался в мире страной достаточно отсталой, то к исходу первого десятилетия нового века образ Поднебесной изменился радикально.

Вслед за экономическими успехами совершенствовалась и главная идеологическая концепция «рыночной компартии». В 2007 году на XVII съезде КПК товарищ Ху Цзиньтао, лидер уже «четвертого поколения» властителей красного Китая, объявил главной причиной успехов страны и роста ее экономики именно «путь социализма с китайской спецификой» и «создание соответствующей теоретической системы».

Но очевидный всему миру рост экономики КНР для самих китайцев рождал не только плюсы – почти каждый почувствовал и длинные минусы в виде вопиющего имущественного расслоения, возрождения самой настоящей капиталистической эксплуатации и т.п. Все эти бросающиеся в глаза недостатки с их явно несоциалистическим характером надо было как-то объяснить в рамках идеологической концепции «социализма с китайской спецификой».

Бедные кварталы Пекина. Фото: How Hwee Young / EPA / ИТАР-ТАСС

И здесь «марксистские» идеологи КПК проявили немало изобретательности, жонглируя теоретическими понятиями и Маркса и даже Конфуция. Недовольным капиталистическими проблемами китайской жизни объяснили строго по Марксу – этапы развития социализма соответствуют уровню развития производительных сил, поэтому сейчас в Китае существует лишь «начальная стадия строительства социализма», а начальная стадия, естественно, не свободна от капиталистических недостатков. Выражаясь словами ЦК КПК – «этапность развития производительных сил непосредственно обуславливает показатель уровня социалистического обобществления, определяет отношения между людьми и распределение».

В итоге современным идеологам КПК удалось родить достаточно стройную теорию китайского социализма, в которой строительство нового общества было разбито на этапы: первый – «неразвитый социализм», существовавший в стране до конца XX века; второй – «относительно развитый социализм», существующий ныне; третий – «развитой социализм», который планируется где-то не ранее середины XXI века; и четвертый этап – собственно  высокоразвитый «настоящий» социализм, запланированный где-то в туманной, почти фантастической дали будущего.

Согласно идеологическим директивам ЦК КПК два первых этапа составляют «начальную стадию социализма», что позволяет легко объяснить все изъяны и проблемы современной КНР – стадия же начальная, недостатки в ней закономерны и неизбежны, потерпите, вот в конце века всё будет совсем хорошо…

Концепция «начальной стадии социализма» легко позволяет дать теоретическое обоснование и однопартийной системе КПК – производительные силы и само общество недостаточно развиты, поэтому общий уровень культуры и «идеологического сознания» сравнительно низок, что в сочетании с некоторыми феодальными и капиталистическими пережитками не позволяет руководству страны отказываться от возможности «революционного принуждения» ради ускоренного развития и вынуждает КПК сохранять монополию власти. Теоретический тезис о начальной стадии социализма широко применяется лидерами КПК как для объяснения ошибок прошлого (те самые «30% ошибок Мао»), так и для оправдания очевидных недостатков современной политической системы Китая с его гипертрофированной и сросшейся с рынком бюрократией.

Признаем, что эти теоретические находки достаточно логичны и даже убедительны, особенно на фоне явных экономических успехов. Руководство Китая вполне официально поясняет, что на начальном этапе социализма планируется сконцентрировать внимание на решении наиболее острых проблем – «покончить с нищетой и постепенно превратиться из аграрной страны, где большинство населения составляют крестьяне, а основой экономики является ремесленное производство, в современную индустриальную страну, где большинство населения станут составлять люди, занятые в неаграрных отраслях», чтобы в результате получить  необходимую базу для создания «жизнеспособной системы социалистической экономики, политики и культуры». Именно этим объясняется готовность компартии Китая идти на компромисс и частично игнорировать «отрицательное влияние частной собственности на общество».

Теоретики КПК не оставили в стороне и процесс перехода от начальной стадии социализма к развитому социализму. По их мнению, этот процесс будет занимать не менее 70 лет – с начала 1980-х годов и до середины века нового. Вспомним, что у нас «развитой социализм» провозгласил еще Леонид Ильич Брежнев, и, вероятно, он поспешил…

В процессе перехода от одной стадии социализма к другой китайские реформаторы руководствуются сформулированной ими «трехшаговой экономической стратегией». «Первый шаг» (1980-е годы) подразумевал подъем благосостояния населения до уровня «вэнь бао», то есть обеспечение «теплом и пищей».  «Второй шаг» (1990-е годы) заключается в достижение уровня «сяо кан» – прожиточного минимума, «малого благополучия». На начало XXI века запланирован «третий шаг» – переход к уровню «зажиточности», под которым понимается достижение среднедушевого показателя ВНП (валового национального продукта) к 2020 году до трех тысяч долларов.

Конфуций. Изображение: Энциклопедия Британника

Заметим, что здесь Маркс уже откровенно дополнен Конфуцием – сам термин «сяо кан» был заимствован из конфуцианства. Это как если бы Брежнев в своем докладе на съезде КПСС процитировал нечто из протопопа Аввакума…

Полноценно раскрыть конфуцианский «сяо кан» с помощью таких формулировок, как «общество благоденствия» или «среднезажиточное общество» достаточно сложно. Под «сяо кан» в его классической трактовке последние две тысячи лет в Китае понимается общество гармонии и порядка, где соблюдаются конфуцианские нормы поведения, общество морали и основанного на ней долга, так называемое, «общество семейного умиротворения». Дэн Сяопин придал древнему термину новое «социалистическое» звучание.

После XVI съезда КПК в 2002 году, который сделал конфуцианский «сяо кан» синонимом «начальной стадии социализма», в Китае начали официальное подведение первых итогов преобразований. Значительные темпы экономического роста с последней четверти ХХ века и четырехкратное увеличение ВВП на душу населения (850 долларов США в 2000 году), позволило лидерам КПК говорить о частичной реализации первых двух шагов «трехшаговой экономической стратегии».

Но успешное создание новой, по сути капиталистической экономики породило еще одного хозяина современного Китая. Наряду с прежним партийным боссом, который в образе секретаря райкома вполне соответствовал древнему архетипу имперского чиновника, появился самый настоящий капиталист.

Еще в 1988-м в ЦК КПК не без удивления подвели тогда засекреченную статистику – среди владельцев частных фирм каждый пятый оказался с партбилетом члена КПК. И это в условиях существовавшего тогда официального запрета на прием «частников» в партию! В 90-е годы процент «красных капиталистов» только рос. В Китае появилось выражение «надеть красную шапку», обозначавшую стремление частного бизнеса врасти в структуры партии и государства.

К началу XXI века «красная шапка» наделась на голову Китая очень плотно. Лидеры государства и партии, несмотря на стремление сохранить монополию КПК на власть и необходимость поддерживать максимальную устойчивость политической системы, вполне осознавали потребность в дальнейшей адаптации официальной идеологии к изменившимся реалиям. В новых экономических условиях сдержанная, «ползучая» демократизация политического режима в КНР становилась не угрозой, а одним из условий поддержания высоких темпов развития страны. Некоторая «демократизация» рассматривалась в Пекине и как возможность поиска политического компромисса с оппонентами на Западе – ведь именно на него до последних лет была заточена вся экспортная экономика Поднебесной.

Поэтому не удивительно, что самая крупная на планете коммунистическая партия в начале XXI века провела своеобразную демократизацию путем привлечения в свои рабоче-крестьянские ряды новорожденных капиталистов Китая. Кстати, тем самым идеологи и практики КПК, хотя бы временно, но опровергли популярный на Западе тезис о том, что подъем экономического состояния среднего класса общества неминуемо приводит к формированию либеральной демократии.

13 лет назад, в феврале 2000 года во время инспекционной поездки на юг страны, в самый эпицентр китайского капитализма в провинции Гуаньдун, генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь впервые озвучил идею «тройного представительства» (саньгэ дайбяо). Санкция на прием в компартию капиталистов была сформулирована не прямо в лоб, а обтекаемо, в уже традиционной смеси Маркса с Конфуцием: «Во-первых, партия должна постоянно представлять требования развития передовых производительных сил Китая. Во-вторых, партия должна представлять прогрессивное направление передовой китайской культуры. В-третьих, партия должна представлять коренные интересы самых широких слоев китайского народа».

Новорожденные китайские капиталисты это и есть те самые «требования развития передовых производительных сил Китая». А призыв к партии «представлять интересы самых широких слоев китайского народа» прозрачно намекнул, что понятие народа в глазах ЦК КПК отныне уже не сводится только к рабочим и крестьянам. Китайские капиталисты непринужденно вписались в «самые широкие слои народа».

Концепция «тройного представительства» стала теоретической основой для приема в КПК капиталистов как нового слоя, «появившегося в процессе социальных перемен». Так формально марксистская идеология признала за капиталистами право принимать активное участие в строительстве «социализма с китайской спецификой» и в развитии «социалистической рыночной экономики».

Эти новшества стоит рассматривать и как попытку КПК избежать повторения внутриполитического кризиса 1989 года, обернувшегося танками и трупами на площади Тяньаньмэнь. Громко провозглашенное стремление «представлять интересы самых широких слоев» это, кроме всего прочего, и попытка привлечь на свою сторону потенциальную оппозицию. При этом, надо помнить, что в современном Китае либерально настроенная интеллигенция, недовольство которой стало детонатором социально-политического взрыва в конце 1980-х, в начале 2000-х годов явно сделала крен в сторону националистически-консервативной идеологии. Здесь сыграли свою роль, во-первых, неоспоримые экономические успехи Китая, повлекшие его политический подъем на международной арене, а во-вторых, хорошо наблюдаемые из Китая трудности в бывшем СССР, которые отчетливо способствовали росту недоверия к Западу со стороны китайской интеллигенции.

Танки на площади Тяньаньмэнь. Фото: Jeff Widener / AP

Можно констатировать, что к началу XXI века два потенциальных проводника гипотетической прозападной «либерализации» Китая – местные интеллигенция и буржуазия – переболели западническими идеями «демократии» и кинулись в пока еще умеренный, но заметно растущий китайский национализм. Все они уже осознали и почувствовали мощь нового Китая, а китайские капиталисты вдобавок ощутили и силу своих денег, как в самой КНР, так и за ее пределами.

А хитрые боссы КПК своей концепцией «тройного представительства» в начале XXI века умело подхватили в свои объятия именно эти слои – прежде «либеральную» интеллигенцию и прежде отчужденных от госвласти капиталистов.

Впрочем, продвижение буржуазии к руководящим постам компартии в Китае происходит по-конфуциански неторопливо. Первым открытым долларовым миллиардером в ЦК КПК стал в 2002 году генеральный директор корпорации «Хайэр» Чжан Жуйминь. Примечательно, что в том же году новый член ЦК компартии получил почетное звание «Бизнесмен года».

В 2012 году каждый десятый экземпляр бытовой техники, проданной в мире, был произведён заводами «Хайэр». В момент избрания в ЦК компартии сын товарища Чжана обучался в Пенсильванском университете США, а супруга нового члена ЦК скромно возглавляла партком одного из заводов в Циндао.

Согласно опросам, проведенным западными исследователями несколько лет назад, свыше 30% опрошенных ими китайских капиталистов уже вступили в компартию, а еще 20% хотели бы вступить. Это весьма впечатляющая цифра, если учесть, что всего в КПК состоит немногим более 5% населения Китая. Таким образом, процентная доля «коммунистов» среди китайских капиталистов на порядок выше, чем процент членов партии среди рабочих и крестьян. Здесь капиталисты КНР уступают пальму первенства лишь многомиллионному китайскому чиновничеству, которое почти сплошь имеет членские билеты КПК.

Осенью 2012 года в Китае появились слухи, что членом ЦК компартии Китая наконец-то станет самый богатый китаец на планете. Лян Вэнгэнь, чье личное состояние оценивается по разному, но никогда меньше 10 млрд долларов, действительно стал одним из ключевых делегатов последнего съезда КПК, прошедшего в Пекине в ноябре прошлого года. Хозяин корпорации Sany, которая производит весь спектр строительной техники и помимо Китая обладает заводами от Германии до Бразилии, стал членом компартии в 2004 году.

Лян Вэнгэнь. Фото: Ng Han Guan / AP

Примечательно, что до этого господин Лян трижды безуспешно пытался стать товарищем – первую заявку на вступление в КПК он подал в 1986 году, ему отказали, и в 90-е годы он еще дважды без успеха пытался получить партбилет. Вожделенную красную книжечку миллиардер Лян получил лишь через 18 лет после первой попытки, сразу после того, как его компания провела успешное размещение своих акций на бирже в Гонконге.

В ноябре 2012 года осторожные и неторопливые боссы КПК посчитали, что китайское общество еще не достаточно созрело до назначения самого богатого китайца членом ЦК. Однако, участие известнейшего миллиардера в съезде китайских коммунистов было по полной использовано для пропаганды, направленной на китайских и иностранных бизнесменов. Для СМИ именно Лян Вэнгэнь озвучил факт, что среди двух тысяч делегатов съезда КПК свыше трех десятков являются хозяевами крупных промышленных корпораций. «Партия и правительство признают и поддерживают социальную группу частных предпринимателей» – почти официально провозгласил товарищ-миллиардер Лян.