Одни автономнее других

Фото: Emilio Morenatti / AP

Испанский профессор права Хавьер Матиа — о том, почему каталонцы хотят независимости, но вряд ли ее получат

Анна Байдакова

24 октября, 2014 05:43

6 мин

Сепаратистские движения в Европе этой осенью находятся на подъеме: вслед за Шотландией за независимость готовится проголосовать Каталония. Правда, если в Шотландии референдум за независимость прошел без препятствий со стороны Лондона, то официальный Мадрид категорически против волеизъявления каталонцев.

27 сентября премьер-министр автономной области Артур Мас подписал указы о проведении в Каталонии референдума о независимости и о возможности проведения в ней референдумов независимо от согласия на это Мадрида. 29 сентября правительство Испании оспорило эти указы в Конституционном суде страны. Суд своего решения еще не принял. 14 октября Мас заявил, что референдум будет проведен в форме опроса, так что результат покажет настроения каталонцев, но не будет иметь законной силы. В результате отношения испортились не только между властями Испании и Каталонии, но и внутри коалиции каталонских партий, выступающих за независимость: Артура Маса упрекают в отступлении от интересов каталонцев. Между тем, судя по опросу, проведенному в конце сентября, около 59% каталонцев высказались за то, чтобы область стала самостоятельным государством, около 32% — против.

Профессор конституционного права в Вальядолидском университете Хавьер Матиа рассказал «Русской планете» об особенностях испанского «федерализма».

— В своих лекциях вы говорите, что вопрос федерализма весьма болезненный для Испании, хотя в реальности эта страна федералистская. Почему?

— В теории Испания называет себя региональным государством, потому что в высокой степени каждая автономия является частью одной страны. У Каталонии нет своей собственной Конституции, но это формальный момент. На практике автономные регионы Испании имеют больше полномочий, чем в федеративных государствах (например, Германии или США), больше реальной власти.

Хавьер Матиа. Кадр: YouTube

— В каких областях?

— Почти во всех: здравоохранение, образование, экономика. Не децентрализована только национальная оборона и внешняя политика. Полиция управляется национальным правительством, но у Каталонии она своя. Автономии могут устанавливать свои местные налоги. Но во всех европейских странах эти местные сборы так широко используются, что уже сложно найти новую налогооблагаемую базу: мы уже и так платим за все. Но теоретически они могут это делать. Социальная защита — это тоже компетенция властей автономий.

— Почему же тогда страна не имеет официального статуса федерального государства?

— Проблема в том, на какие полномочия претендуют автономии. Будет ли это симметричный федерализм, когда у всех субъектов одни и те же полномочия, или ассиметричный, где у некоторых будут дополнительные возможности. Например, если Испания станет федеральным государством, то очевидно, что такие регионы как Каталония, Страна Басков и Галиция, у которых есть собственный язык, должны иметь два официальных языка, в отличие от остальных. Ассиметричный федерализм всегда порождает проблемы из-за того, что одни регионы более автономны, чем другие. В федеральном государстве, как правило, все части функционируют по одной схеме. Но Каталония претендует на положение, совершенно отличное от остальных. Если бы она получала больше финансирования, референдума не было бы. Каталония богатый регион, а в Испании богатые регионы помогают бедным, например, часть доходов Мадрида идет в Андалусию, Кастилию-Ламанчу, Кастилию-Леон, потому что это самые бедные регионы. Но каталонцы хотели бы отдавать меньше, чем сейчас, чтобы то, что зарабатывает Каталония, оставалось в ней же. Они считают, что недополучают денег. Люди всегда хотят жить лучше.

— Если бы Каталония все же отделилась, смогла бы она стать новым членом Евросоюза?

— Политически это будет трудно: думаю, другие страны займут позицию против вступления Каталонии в ЕС. Потому что если, например, Франция допустит это, то завтра Корсика скажет: «Ну, я тоже выхожу из состава Франции и вхожу в Евросоюз самостоятельно». Если же Каталония не сможет войти в ЕС, Корсика увидит, что если ты отделяешься, то остаешься за дверью. Это будет плохой пример.

Остров Перехиль. Фото: Ramon Espinosa / AP

— Судя по недавнему опросу, только 16% испанцев готовы защищать свою страну. Почему? Причина в региональном сепаратизме, в проблеме доверия правительству, просто в космополитичном мышлении людей?

— Я думаю, дело в том, что люди не хотят вставать под флаги, люди хотят бороться за ценности. Если завтра скажут, что надо бороться с «Исламским государством», то, думаю, много людей на это согласятся, потому что многие думают об ИГ плохо. Но если скажут, что надо защищать остров Перехиль, не думаю, что многие пойдут это делать. Недавно туда высадились два марокканца, и Испания послала военное подразделение, чтобы оккупировать этот маленький островок посреди моря. Люди не хотят защищать флаг, если он не означает никаких ценностей.

— По-вашему, почему сейчас в Европе так сильны сепаратистские настроения?

— Мы находимся у конца империи. Мне кажется, что Европа угасает. Пока ЕС чувствует себя очень хорошо, потому что он смог взять под свой контроль все экономики Европы. Но ему не хватает легитимности — в рамках Евросоюза принимается много решений, которые навязываются государствам-членам, а граждане лишены возможности демократическим путем избирать тех, кто эти решения принимает. Кроме того, Европа испытывает очень сильное давление со стороны Китая. Чтобы конкурировать с Китаем, нам нужно отказаться от идеи социального государства и платить менее высокие зарплаты. Мы не сможем производить такие же дешевые товары, как Китай. Сейчас очень трудный момент, кризис очень глубок. Посмотрим, сможем ли мы выйти из него.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе