Новости – В мире

В мире

Террористов Бразинскасов погубила свобода и антикоммунизм

Члены экипажа самолета Ан-24 Сухумского авиаотряда (слева направо): техник Ирина Немзадзе, второй пилот Валерий Зафиров и бортпроводница Надежда Курченко, 1970 год. Фото: Ираклий Чохонелидзе / Фотохроника ТАСС

Как в 1970 году происходил первый захват самолета в СССР и судьба членов «литовского сопротивления» на Западе

21 ноября, 2013 05:01

9 мин

«Я от генерала Крылова. С этой минуты здесь советской власти нет!» — с этих слов 15 октября 1970 года в 12:40 начался захват пассажирского самолета Ан-24, выполнявшего рейс Сухуми — Батуми. Террористами оказались литовцы, отец и сын Бразинскасы.

Это был первый в истории СССР успешный захват пассажирского самолета. Последствия этого акта оказали серьезное воздействие на внутреннюю и внешнюю политику Советского Союза.

Пранас Бразинскас родился в 1924 году в Тракайском районе Литвы. То есть до 16 лет он жил, как ее тогда называли, в буржуазной стране. Как и большинство литовцев, в 1940 году не принял советскую власть. В 1944-м успел немного послужить во вспомогательных войсках в немецкой дивизии (работал в бригаде, собирающей и разбирающей понтонные мосты). Советские компетентные органы посчитали такое сотрудничество с нацистами мелочью и никак не наказали Бразинскаса.

По собственным словам, он участвовал в «сопротивлении» — снабжал литовских «лесных братьев» оружием, но боевых действий не вел. В 1949 году боевики случайно убили его отца (целились в председателя сельсовета, попали в другого), и Бразинскас, обиженный на них, отошел от «сопротивления».

В 1952 году он становится заведующим склада хозтоваров. Через год попадается на спекуляции стройматериалами и получает год исправительных работ. Несмотря на судимость, местные власти оставляют его в должности руководителя склада. В 1965 году Бразинскас получает пять лет колонии общего режима за хищение социалистической собственности. Условно-досрочно освобождается через три года. Сам он потом вспоминал, что должны были бы дать расстрел: «Такие дела я воротил». Чтобы не искушать судьбу, при женитьбе он берет фамилию жены — с 1968 года он уже Пранас Корейво, и тогда же уезжает в Узбекистан. С ним едет и 13-летний сын Альгирдас.

В узбекском городе Коканд Корейво-Бразинскас стал организатором местного черного рынка. По старым связям в Литве он покупал запчасти для автомобилей, ковры, люстры и перепродавал в Средней Азии. Один контейнер с товаром приносил ему чистого дохода до 500—600 рублей (средняя зарплата в СССР тогда была около 110 рублей). Альгирдас тоже участвовал в делах отца; как он позже вспоминал, «кроме денег, нравилось обманывать краснопузых».

Альгирдис (слева) и Пранас (справа) Бразинскасы

Альгирдас (слева) и Пранас (справа) Бразинскас

В 1970 году Бразинскасом заинтересовался местный КГБ. Причем в расследовании его дел первым пунктом значились не спекуляции, а деятельность во время войны и «сопротивления» — в Литве кто-то проговорился, что Пранас мог быть причастен к расстрелу евреев в 1944-м и к убийству оперуполномоченного в 1949-м (впрочем, эти обвинения позже так и не были доказаны).

Пранас Бразинскас принял решение снова бежать, на этот раз с концами — за границу. Сын принял предложение отца, и они начали готовиться к побегу. Бразинскас-старший на черном рынке приобрел $ 6,5 тысяч, оружие — пистолеты и обрезы ружей, гранаты, форму советского офицера. Предполетных досмотров тогда еще не было, вооруженных охранников на борту — тоже. Поэтому отец и сын Бразинскасы здраво рассудили, что лучшим способом переправки за границу будет захват самолета.

Но сначала они оба прилетели в Вильнюс на неделю — проститься с родственниками, побывать на могилах предков, но главное — проверить, как пройдет пронос оружия на борт. Все прошло нормально, и 13 октября они вылетели из Вильнюса в Батуми. 14 октября Бразинскасы приобрели билеты на рейс в Сухуми, в первом ряду самолета.

15 октября самолет Ан-24Б с 46 пассажирами на борту вылетел из приграничного города Батуми. Через десять минут после взлета мужчина в форме капитана советской армии и подросток вызвали бортпроводницу и вручили ей конверт: «Передайте командиру экипажа!». Это был еще в Вильнюсе отпечатанный «Приказ № 9». В нем было написано: «1. Приказываю лететь по указанному маршруту. 2. Прекратить радиосвязь. 3. За невыполнение приказа — смерть». И подпись: «Оргкомитет Свободной Европы, генерал Крылов, податель приказа — председатель кооператива "Свободная Литва", боец за Свободу». Одновременно с подачей конверта Пранас объявил пассажирам о кончине советской власти на их самолете.

Бортпроводница Надежда Курченко рванулась в кабину и закричала: «Нападение!» Террористы кинулись за ней. «Никому не вставать! — закричал Альгирдас. — Иначе взорвем самолет!» Курченко пыталась преградить им путь в кабину, и тогда Пранас в упор расстрелял ее из обреза.

Отец и сын ворвались в кабину и стали стрелять в экипаж. Командиру Георгию Чахракия пуля попала в позвоночник. В грудь был ранен бортмеханик Оганес Бабаян, в легкие — штурман Валерий Фадеев. Не пострадал только второй пилот Сулико Шавидзе. Как позже объясняли террористы, они решили ранить трех членов экипажа до обездвижения, но не убивать, а одного оставить невредимым — чтобы смог вести самолет. Отсюда выстрелы в спину, а не в голову.

Пассажирский самолёт Ан-24. Фото: Сергей Препображенский / Фотохроника ТАСС

Пассажирский самолет Ан-24. Фото: Сергей Препображенский / Фотохроника ТАСС

Георгий Чахракия вспоминал картину нападения: «Надя без движения лежала на полу в дверях нашей кабины и истекала кровью. Рядом лежал штурман Фадеев. А за спиной у нас стоял человек и, потрясая гранатой, выкрикивал: "Держать берег моря слева! Курс на юг — на Трабзон! В облака не входить! Слушаться, а не то взорвем самолет!"».

В своих мемуарах Бразинскас-младший приводит слова песни на литовском языке, которую они пели во время захвата самолета (пассажиры подтверждали, что песня была):

Мне присвоили имя бандита,
Враги сожгли мой дом.
У меня осталась одна подруга — винтовка.
Мой дом родной — это лес.

Пилот Шавидзе сумел включить сигнал SOS, но поздно — уже на подлете к Трабзону. Примерно через полтора часа после захвата самолета он сел в этом турецком городе. Местный спецназ был предупрежден об инциденте и сразу оцепил самолет. Бразинскас-старший вышел из самолета в форме советского офицера и произнес первую фразу вне пределов СССР: «Вот она, свобода!» Отец и сын добровольно сдали оружие, и их увели в главное полицейское управление города.

Всем членам экипажа оказали медицинскую помощь. Пассажирам и летчикам турки предложили остаться в их стране, но никто на это не согласился. Через сутки советский военный самолет вывез их всех обратно в СССР — вместе с телом погибшей бортпроводницы Надежды Курченко.

Турки в первый же день заявили, что не намерены выдавать Бразинскасов в СССР. Федор Раззаков в книге «Бандиты 70-х» рассказывает, что турецкая позиция в отношении литовских террористов возмутила Брежнева, который в тот же день вызвал к себе министра обороны Гречко и напрямую спросил его, можно ли каким-то образом вернуть бандитов силовым методом. Гречко для решения проблемы дал приказ ГРУ выкрасть Бразинскасов.

Уже на следующий день, 16 октября в ГРУ была сформирована спецгруппа. Ночью того же дня они добрались до советско-турецкой границы, где наши пограничники открыли им коридор и пропустили к туркам. Спецгруппа через сутки добралась до аэропорта Трабзона. Но к тому времени и самолет был возвращен, и террористы помещены в тюрьму города, из которой достать их не представлялось возможным. Спецназовцы возвратились в СССР ни с чем.

Отец и сын Бразинскасы объявили себя диссидентами и попросили убежища в Турции. В письме для турецких властей и западной прессы Пранас писал, что «вместе с женой в 1947 году за антикоммунистическую деятельность был сослан в Сибирь, а его отец был расстрелян палачами НКВД». В 1955 году он якобы снова был арестован за «антикоммунистическую деятельность», в 1966 году «по политическим мотивам» сменил фамилию и отправился бороться против большевиков в Узбекистан. Он писал: «В Узбекистане вместе с местными мусульманами и депортированными крымскими татарами продолжал антикоммунистическую борьбу, был связным между литовским и туркестанским движениями сопротивления, а также одним из координаторов антикоммунистического движения в Туркестане. Готовил восстание против коммунистов, но был раскрыт КГБ».

Письмо дошло до Запада. Председатель Верховного комитета по освобождению Литвы Юозас Валюнас отправил президенту Турции телеграмму с просьбой не выдавать Бразинскасов СССР. С Запада в Турцию шли письма поддержки двум литовцам от общественных и религиозных деятелей.

Предоставить политическое убежище для Бразинскасов значило бы для Турции пойти на открытый конфликт с СССР. Поэтому Пранаса Бразинскаса приговорили к восьми годам тюрьмы, а его 15-летнего сына Альгирдаса — к двум. Суд не признал их нападение преднамеренным — самолет они угнали якобы перед лицом смерти, угрожавшей Пранасу за участие в «Литовском сопротивлении». Оба сидели в тюрьме в комфортных условиях: им разрешались передачи на сумму до $ 300 в месяц, раз в неделю на шесть

часов — свидания с адвокатами, журналистами и правозащитниками.

В 1974 году в Турции была объявлена всеобщая амнистия, и тюремное заключение Бразинскасу-старшему заменили домашним арестом в Стамбуле — аренду дома оплачивали активисты литовских организаций из США. В этом же доме поселился его сын Альгирдас.

Пока у старшего Бразинскаса формально шел срок, его нельзя было выдавать СССР. Но рано или поздно прозвенел бы «последний звонок», и потому турецкие власти разыграли фарс с «бегством» террористов.

В июне 1976 года Бразинскасы «пропали» из охраняемого дома. Двое местных журналистов обнаружили их 23 июня в посольстве США. Поднялся скандал, и американцы вынуждены были сдать Бразинскасов турецкой полиции. Террористов поместили в больницу — у них якобы случился гипертонический криз.

Через две недели они снова «пропали», теперь из больницы. Их местоположение обнаружилось только 24 сентября 1976 года — в аэропорту Нью-Йорка. Выяснилось, что операцию по их доставке в США провели спецслужбы Венесуэлы. Посольство этой страны выдало им визу в июле, а затем двое дипломатических работников сопровождали Бразинскасов сначала в Италию, потом в Венесуэлу и далее в Канаду. Промежуточным пунктом на пути в Торонто был Нью-Йорк, где террористы сдались службе миграции и натурализации США. Первыми словами Пранаса на американской земле, как он писал в мемуарах, были «Вот она страна нашей мечты — рай для антикоммунистов!».

В течение двух месяцев отец и сын Бразинскасы получали новые документы по программе защиты свидетелей. Им были присвоены новые имена: Пранас стал Фрэнком Уайтом, а его сын Альгирдас — Альбертом Виктором Уайтом. Но конспирация не помогла террористам. Они поселились в городе Санта-Моника в Калифорнии, где была высокая концентрация литовской общины. Примерно через полгода местные литовцы уже знали, кто на самом деле эти Уайты. Чуть позже об этом узнал и весь мир. СССР сделал запрос американцам о выдаче террористов. На что 21 марта 1978 года официальный представитель госдепартамента США заявил, что «озабоченность США международным терроризмом не распространяется на случай с Бразинскасами».

В Санта-Монике Бразинскас-старший сначала работал маляром, а потом стал совладельцем оружейного магазина. Его сын окончил бухгалтерские курсы, устроился работать в страховую компанию, женился на американке, работавшей в фонде, обслуживающем Госдеп США.

Жизнь у обоих даже по американским меркам вроде бы наладилась. Но Бразинскасу-старшему не давали покоя СССР и коммунисты. Ему казалось, что за домом следят агенты КГБ, которые хотят выкрасть его обратно в СССР. В 1980-е он несколько раз попадал в хронику, когда с пистолетом в руке приводил в полицейский участок «агентов КГБ» — каких-то первых встречных с улицы. Два раза от расправы с «агентами» его удерживал сын, отец при этом кричал: «Дай убить эту красную сволочь!»

Альгирдас же неплохо заработал на книге воспоминаний о своих с отцом «подвигах». В ней он пытался оправдать захват и угон самолета «борьбой за освобождение Литвы от советской оккупации», а также рассказывал об ужасах жизни в СССР. В аннотации к книге и в интервью газетам Бразинскас-младший говорил:

«Мы прорвались сквозь "железный занавес" советских оккупантов, впервые в истории успешно направив советский самолет из тюрьмы порабощенных Советами народов в свободный мир. Это событие потрясло советскую империю зла, прославило дело свободы Литвы во всем мире.

Открытие памятника Надежде Курченко в Сухуми, 1972 год. Фото: А. Поликашин / РИА Новости

Никакая справедливая борьба не обходится без случайных жертв. Невинные люди страдали и во время борьбы Америки за независимость, у которой много общего с борьбой Литвы за ту же цель. Ответственность за эти жертвы ложится не на борцов за свободу, а на оккупантов и поработителей. Поэтому литовцам надо избавиться от комплекса неполноценности — они должны чтить своих героев так же, как чтят своих американцы».

Даже после обретения Литвой независимости Бразинскасы не вернулись на родину, они выступали с обвинениями властей в том, что те — замаскированные агенты КГБ. «Пока не расстреляют последнего коммуниста и работника ГУЛАГа, ноги нашей в Литве не будет», — говорил Пранас.

Весной 2002 года в Санта-Монике произошло рядовое для США событие — убийство одним человеком другого. Но оно стало финалом истории Бразинскасов. 46-летний Альберт Виктор Уайт, он же Альгирдас Бразинскас, гантелей до смерти забил своего 77-летнего отца Фрэнка Уайта, то есть Пранаса Бразинскаса. В тот день Альгирдас пришел навестить отца, а тот принял сына за агента КГБ и хотел застрелить его. Альгирдасу в целях самозащиты пришлось обороняться. Правда, позже суд не признал его действия самообороной, так как Бразинскас сообщил в полицию о случившемся только спустя сутки. Он получил 16 лет тюрьмы.

Пример Бразинскасов оказался заразительным: в том же октябре 1970-го произошел еще один захват воздушного судна на территории СССР. Снова двое вооруженных преступников проникли на борт самолета и потребовали от экипажа лететь в Турцию. В советских газетах об этом не было написано ни строчки, поскольку стало понятно, что преступники совершили побег под влиянием предыдущего захвата, детали которого были скрупулезно описаны в прессе. С этого момента на публикации подобного рода в СССР был наложен запрет, чтобы не плодить новых воздушных террористов.

Что касается «Аэрофлота» (на тот момент единственного авиаперевозчика в СССР) и мер безопасности, то были сделаны серьезные выводы. В аэропортах появились металлоискатели и предполетный досмотр, приграничные рейсы стали сопровождаться вооруженной охраной «в штатском», оружие стали выдавать и экипажу, а в УК появилась специальная статья 211 — «Угон воздушного судна».

СССР извлек урок и из реакции Запада на террористический акт Бразинскасов. В руководстве страны, а особенно в КГБ, ведшем это дело, окончательно уверовали в пещерный антикоммунизм и антисоветизм западных элит. В борьбе с диссидентами внутри СССР КГБ все чаще стал руководствоваться идеей, что «несогласные» — лишь пешка в руках иностранных спецслужб.

За всю историю советской и российской гражданской авиации была зафиксирована 91 попытка и 26 удавшихся угонов пассажирских самолетов. В ходе этих 117 инцидентов погибли 111 пассажиров и членов экипажей, а также были застрелены 17 террористов.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе