Новости – В мире
В мире
«Гибель всего экипажа для подводных лодок — норма»
Сражение у атолла Мидуэй. Источник: wikipedia.org
Издательство «Альпина нон-фикшн» готовит к выпуску главное произведение британского историка Макса Хейстинга «Вторая мировая война. Ад на земле»
5 октября, 2014 13:01
16 мин
Недавно в издательстве «Альпина нон-фикшн» вышла книга британского историка Макса Хейстингса «Первая мировая война. Катастрофа 1914 года». Теперь готовится ее сиквел — «Вторая мировая война. Ад на земле». В англоязычных странах это одно из самых популярных изложений событий 1939—1945 годов. Книга венчает многолетние исследования автора по этой теме. Как и положено хорошему британскому историческому исследованию, книга читается почти как художественное произведение.
«Русская планета» с разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» публикует фрагмент книги Макса Хейстингса «Вторая мировая война. Ад на земле», посвященный битве за Мидуэй в июне 1942 года.
Прежде чем напасть на Мидуэй, японцы двинулись на Папуа — Новую Гвинею и Соломоновы острова. В начале мая 1942 года три эскадры под мощным прикрытием и с конвоем, в который входило три авианосца, направились к Порт-Морсби. Вице-адмирал Сигеёси Иноуэ, руководивший этой операцией, надеялся, что американский флот попытается его перехватить и тогда он разделается с американцами. Десант, направлявшийся на остров Тулаги в нескольких километрах от Гуадалканала (южная оконечность Соломоновых островов), достиг цели без помех 3 мая. На следующий день эскадрилья, поднявшаяся с борта авианосца Yorktown, нанесла удар по стоявшим на рейде японским кораблям, уничтожив линкор и два меньших судна. Не такой уж и существенный ущерб, учитывая, что американцам в воздухе никто не мешал.
5 мая американский флот (в нем имелся также небольшой австралийский контингент) во главе с вице-адмиралом Фрэнком Флетчером, получив от Ultra информацию о намерениях японцев, на полной скорости двинулся навстречу основным силам Иноуэ. На рассвете 7 мая Флетчер отрядил линкоры, которыми командовал английский вице-адмирал Джек Крейс, на перехват вражеского транспорта. О местонахождении противника Флетчер имел неверные сведения: американские летчики, не обнаружив японских авианосцев, наткнулись на десант Иноуэ. Транспортные суда японцев поспешно отошли, чтобы на безопасном расстоянии дожидаться исхода боя. Крейс, поняв, что бороздит опустевший океан, также отступил. Самолеты с Lexington одержали маленькую победу, потопив небольшой авианосец Shoho. Тем временем группа авианосцев Флетчера спаслась благодаря чуду: японцы отстали от него на 300 километров, собственные самолеты вылетели на задание, и в это время вражеская авиация потопила американский танкер и эсминец из конвоя, которые шли в кильватере его группы судов. Если бы бомбардировщики Иноуэ полетели дальше, они бы застигли оставшиеся без защиты американские авианосцы. Но в тот день оба адмирала наносили удары вслепую.
На следующее утро, 8 мая, с восходом солнца — в 06:55 — американские и японские матросы, томившиеся в душных трюмах авианосцев, по очереди приникали к щелям в люках и вентиляционным отверстиям, пытаясь глотнуть воздуха, а самолеты, волна за волной, взлетали с палубы. Коммодор Боб Диксон, тот самый, который накануне возглавил воздушный налет на Shoho, отличился вновь, первым обнаружив японский флот. Он завис над ним, ведя наблюдение, двигатель переключил на минимум, чтобы сэкономить топливо — для летчиков, тем более морских, это была постоянная головная боль.
Первая волна американских самолетов налетела на авианосец «Сёкаку». Нанесенный ущерб был значителен, но судно держалось на плаву. Большая часть торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков промахнулась мимо цели. Атака была плохо скоординирована. Пикирующие бомбардировщики столкнулись с серьезной проблемой: телескопы и ветровые стекла затуманивались при быстром снижении с пяти тысяч метров до 450 метров. Пилотов раздражала малая скорость их самолетов и недостаточная огневая мощь по сравнению с японской. Коммандор Билл Олт сбился с курса на обратном пути — ошибка, нередкая во время полета над безбрежным океаном и роковая для пилота. Он отправил лаконичное прощальное послание перед тем, как его поглотил океан: «Окей, ребята, прощевайте. Мы все же грохнули тысячефунтовый подарочек им на голову». Но «Сёкаку» уцелел после такого подарочка. Коммодор Пол Струп, штабной офицер на борту «Лексингтона», с огорчением признавал: «Не очень-то мы эффективно сработали».
Пока американцы пикировали на корабли Иноуэ, японцы нанесли гораздо более мощный удар по кораблям Флетчера. Радар предупредил о приближении вражеских самолетов, и капитаны американских авианосцев отдали приказ увеличить скорость до максимума 25 узлов и начали маневрировать, пытаясь уклониться от целой стаи торпед, от проливного дождя бомб. В «Йорктаун» попала одна бомба, убив более 40 моряков, а от пришедшегося чуть в стороне взрыва винт двигателя на мгновение выскочил из воды. Капитан запросил машинное отделение, нужно ли снизить скорость, и услышал бойкий ответ: «Какого черта, мы справимся». Но «Лексингтон» не спас даже полный разворот через корму: авианосец водоизмещением 40 000 тонн получил несовместимые с плавучестью повреждения. «Жутко было смотреть, как японцы бросают торпеды, а потом пролетают низко-низко, проверить, что с нами делается, — вспоминал Пол Струп. — Им было любопытно, они чуть ли нам нос не показывали, а мы стреляли в них из новеньких двадцатимиллиметровок и ни в кого не попали». Вспыхнул пожар, древесины для него нашлось вдоволь, прекрасно горели окрашенные «противопожарной» краской переборки и деревянная мебель, которую никогда больше не станут использовать на американских военных кораблях. Полуголые матросы страшно обгорели. «Кожа буквально стекала с их тел». Это был также последний раз, когда американский экипаж обнажался перед боем. Всего через 13 минут японские бомбардировщики скрылись, и вернувшиеся с задания пилоты Флетчера застали лишь оставленные противником хаос и разрушения.
Героический экипаж «Лексингтона» пытался справиться с огнем. Милтон Риккеттс, единственный человек, уцелевший после бомбового удара в команде борьбы за живучесть, тоже был смертельно ранен, однако развернул шланг и заливал пламя, пока не рухнул мертвым. Однако вскоре, как пишет Струп, "огонь окончательно рассвирепел, и мы услышали взрывы, словно по ангарной палубе носился грузовой поезд. По периметру грузоподъемника взметнулась стена пламени". Просочившиеся пары бензина вызвали массированный взрыв в трюме, боеприпасы нагрелись до критической температуры, и было принято решение оставить судно. Командир, адмирал Фитч, спокойно прошел по взлетной палубе в сопровождении ординарца, который нес его мундир и корреспонденцию. Его подобрала лодка с эсминца. Следом десятками и сотнями стали прыгать в воду матросы. Спасатели действовали эффективно, и из 2735 человек личного состава пропали лишь 216, но огромный, дорогостоящий авианосец погиб безвозвратно. «Йорктаун» также был серьезно поврежден, однако сумел принять самолеты сразу после заката. В сумраке погибших похоронили в море и стали готовиться к новому бою.
Однако на том сражение и завершилось: оба флота повернули обратно. Флетчер потерял 543 человек, 60 самолетов и три корабля, в том числе «Лексингтон». Иноуэ лишился более тысячи человек и 77 самолетов: эскадрилья авианосца «Зуйкаку» понесла тяжелые потери. В целом преимущество осталось на стороне японцев: их самолеты были лучше и использовались более эффективно. И все же Иноуэ отменил операцию против Порт-Морсби и ушел, оставив стратегическую победу за американским флотом. Вновь проявилась присущая японцам нерешительность: цель экспедиции была у них, можно сказать, в руках, но они не сумели воспользоваться положением. Больше им не представится такая возможность утвердить свое господство на Тихом океане.
Авианосец «Йорктаун». Фото: National Geographic / AP
Авианосец «Йорктаун». Фото: National Geographic / AP
В ходе войны американский флот проявил себя наиболее боеспособным из всех видов войск США, но и ему пришлось пройти долгий и жестокий курс обучения. Кое-кто из командовавших на первом этапе оказался недостаточно компетентен, не умел проводить операции с авианосцами, а именно такие маневры сделались основой Тихоокеанской кампании. Американские летчики никогда не давали повода усомниться в своей отваге, но поначалу их действия были менее эффективными, чем налеты противника. В Пёрл-Харборе (правда, обстреливая неподготовленную и неподвижную «мишень») японцы добились рекорда, угодив в цель 19 торпедами из 40. Этот результат не удалось превзойти никакой другой эскадрилье. Когда 3 мая 1942 года 22 бомбардировщика «Дуглас Девастейтор», почти не встретив сопротивления, атаковали якорную стоянку у острова Тулаги, им удалось всего лишь одно попадание. Напав двумя днями позднее на авианосец «Сёкаку», ни один из 21 «Девастейторов» не сумел причинить ему ущерб: японцы потом свидетельствовали, что американские торпеды падали слишком далеко от судна, а в воде перемещались так медленно, что не составляло труда разминуться с ними.
Среди авиационных систем, состоявших на вооружении ВМС США, только глубинный бомбардировщик «Донтлесс», как показала битва в Коралловом море, вполне соответствовал требованиям современной войны: надежная и пригодная для долгих полетов машина. «Девастейтор» мало того, что был, по выражению летчиков, «индюшкой», так еще и потреблял немерено топлива. Хуже всего были воздушные торпеды Mk 13 и морские Mk 14 — ненадежные, не взрывавшиеся даже при попадании в цель. Почему-то именно в этой области американцы проявили нехарактерное для них нежелание учиться на собственном опыте, и этот недостаток, существенно снижавший эффективность операций как самолетов, так и субмарин, не был окончательно устранен вплоть до 1943 года.
Война на море, по статистике, гораздо менее опасна, чем сухопутная, для всех заинтересованных лиц, за исключением экипажей самолетов и подводных лодок. На море конфликт становится безличным: моряк почти никогда не видит лица Матросы всех наций страдали от тесноты и спертого воздуха кубрика, изводились скукой, но опасности подвергались лишь изредка, именно что «налетами». От человека и здесь требовалось мужество и преданность, но выбор между достойным поведением и бегством рядовому не предоставлялся: то была привилегия командующих, отдававших приказы о маневрах отдельных кораблей или целого флота. Подавляющее большинство моряков, выполнявших технические функции на борту огромных боевых машин, вносили крошечный, почти незаметный вклад в общее дело истребления противника.
Операции авианосцев представляли собой самую сложную и самую ответственную разновидность войны на море. «Взлетная палуба — огромный боевой танец всех цветов, — писал моряк с борта "Энтерпрайза". — Прислуга с орудийной палубы в красных матерчатых шлемах и красных футболках подносит ленты к пулеметам, вставляет фитили в бомбы, запускает торпеды. У других свои цвета: коричневые у техников, по одному на каждый самолет; зеленый у гидравликов, которые отвечают за катапульты и стопорные механизмы; желтый у палубного диспетчера и его команды, отвечающей за сигнализацию, лиловый у владык топлива. Все это носилось со страшной скоростью, уклоняясь от стремительно вращающихся, норовящих перемолоть невнимательного пропеллеров». Американскому флоту предстоит до совершенства отточить искусство использования авианосцев, но в 1942 года американцы были еще даже не подмастерьями в этом ремесле: их самолеты уступали по боевым качествам японским, командование еще не научилось верно определять, какое сочетание истребителей, пикирующих бомбардировщиков и торпедоносцев будет оптимальным для конкретной задачи. После операции в Коралловом море капитаны жаловались на недостаточное количество палубных истребителей «Уайлдкэт». И не была поставлена на должную высоту борьба за живучесть — навык, которым впоследствии более всего славились американцы.
Авианосец «Хорнет». Источник: wikipedia.org
Авианосец «Хорнет». Источник: wikipedia.org
Хотя американский флот гордился боевыми традициями, экипажи 1942 года набирались еще в мирное время из людей, которые по большей части просто не нашли себе мирной профессии. Морской пилот Элвин Кернан писал: «Многие матросы, как я сам, попали сюда потому, что после Великой депрессии в Америке не было рабочих мест... Мы бы не позволили считать себя людьми низшего сорта, да такого деления якобы и не бывает в Америке (если забыть, что черных и азиатов принимали во флот только стюардами и коками)... Зубы у всех были ужасные — тоже последствие Депрессии. Далеко не все получили школьный аттестат, в колледже ни один не учился. Все в прыщах, сквернословы, на берегу напивались и шумели. Я думал порой: "Что ж мы все такие тощие, с плохой кожей, низкорослые и волосатые?"».
Сесил Кинг, главный писарь на борту «Хорнета», вспоминал: «У нас имелась небольшая группа никчемников, не то чтобы гангстеров, но эти ребята всегда оказывались замешаны в любое дурное дело, играли в азартные игры, занимались рэкетом». Одного из них ночью выбросили за борт. Для большинства моряков военная служба означала долгие годы скуки и тяжкого труда, и лишь короткие, яростные схватки вносили какое-то разнообразие. Мало кому нравилась жизнь на борту авианосца, но Кинг принадлежал к числу таких исключений: «В море я чувствовал себя в своей стихии. Мне казалось: вот ради чего стоило пойти во флот! Я бродил по кораблю, особенно под вечер, и просто наслаждался пребыванием там. Подходил к подъемнику на краю палубы, стоял, смотрел, как колыхается вокруг океан. Я был чуть ли не самым счастливым человеком на свете — родился вовремя, чтобы успеть сразиться за мою страну во Второй мировой войне. Вообще жить в такую эпоху казалось мне настоящей привилегией».
Расширение состава офицерского корпуса увеличило привлекательность службы в этом роде войск и нашлось немало людей, полюбивших жизнь на море и круг обязанностей моряка. Однако рядовые моряки, особенно новобранцы военного времени, пусть и выполняли свои обязанности с честью, не получали от этого никакого удовольствия. Некоторые не выдерживали: матрос с «Хорнета» забрался на главную мачту и повис в 50 м над морем, собираясь с духом, чтобы спрыгнуть, но его отговорили капеллан и корабельный врач. Парня отправили в Штаты на психиатрическую экспертизу, а оттуда вернули на борт «Хорнета» как раз вовремя, чтобы он утонул, разделив с товарищами ту участь, которой так страшился.
Участники первых сражений на Тихом океане видели слишком много неудач, потерь и поражений. Ужасы, всегда сопутствующие гибели корабля, усугублялись роковым промедлением, пока удавалось найти и спасти уцелевших. Тихий океан очень велик, и многих, упавших в него — даже с борта огромного военного корабля, — так и не удалось отыскать. Когда поврежденный легкий крейсер «Джуно» затонул на пути к ремонтной базе на острове Святого Духа — взорвался пороховой склад, — помощник пулеметчика Аллан Хейн оказался среди тех, кому пришлось бороться в волнах за жизнь: «На воде плавала густая пленка бензина, толщиной не меньше 5 см, повсюду были рассеяны кальки, документы, рулоны туалетной бумаги. Никого разглядеть я не мог. Я подумал: "Ого, да я тут единственный живой"... Потом я услышал чей-то крик, посмотрел — а это был помощник боцмана... Он сказал, что плыть не может, ему ногу оторвало. Я помог ему забраться на плот... Ночь выдалась тяжелейшая, многие были тяжело ранены, умирали в мучениях. Тут никто никого узнать не мог, разве что на борту с ним тесно дружил». За три дня число выживших сократилось со 140 до 50, и всего лишь 10 моряков дотянули до девятого дня, когда их подобрали эсминец и аэроплан «Каталина». Порой вместе с судном погибал весь экипаж; для подводных лодок это стало нормой.
Хейстингс М. Вторая мировая война: Ад на земле (Перевод с английского Любови Сумм) — М.: Альпина нон-фикшн, 2015.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
