Фронт крепчает

Паскаль Перрино. Фото: Fondapol

Последствия терактов в Париже; политический климат во Франции меняется, отмечают эксперты

Владимир Лактанов

14 января, 2015 22:50

5 мин

Как сообщает 14 января газета La Croix, прокуратура Парижа завела против скандального известного комика Дьедонне Мбала-Мбала дело о «пропаганде экстремизма». На минувшей неделе он участвовал в марше памяти жертв терактов, но, вернувшись домой, отозвался в Facebook о манифестации весьма ехидно, а в конце даже написал: «Я — Шарли Кулибали». После сотен возмущенных откликов он стер запись, но было уже поздно, — глава МВД Бернар Казнев назвал пост комика низостью, он был арестован. Примечательно, что Мбала-Мбала, несмотря на свое африканское происхождение, тесно связан с крайне правым Национальным фронтом, чей бывший лидер Жан-Мари Ле Пен даже крестил его детей. Комика уже не раз обвиняли в антисемитских выпадах и власти даже запрещали его выступления.

13 января на первом после теракта заседании парламента выступил премьер-министр Мануэль Вальс, который пообещал ужесточать надзор за интернетом, в том числе и за соцсетями. Для борьбы с радикальным исламом государство, по его словам, будет активнее вести просветительскую работу в этой сфере. Перемены коснутся также и условий содержания осужденных джихадистов. В тюрьмах откроют специальные блоки для исламистов-фанатиков, чтобы изолировать их от основной массы заключенных и лишить возможности вербовать себе новых сторонников.

Дьедонне Мбала-Мбала. Фото: Gonzalo Fuentes / Reuters

Тем временем, по Франции уже прокатилась волна «судов Линча». По данным мониторингового органа Центрального совета мусульман, произошло около 50 антиисламских инцидентов. 21 здание обстреляли или забросали гранатами, в 33 случаях мусульманские общины получали угрозы.

Смена дискурса

Директор Центра политических исследований Sciences Po, профессор Института политических исследований Парижа Паскаль Перрино отмечает, что во французском обществе сейчас царят такие же настроения, как в США после терактов 11 сентября 2001 года. «Власти там издали "Патриотический акт" — систему ограничений свобод, на которые пошло правительство ради обеспечения безопасности населения. Я думаю, подобный акт будет принят и во Франции», — предположил политолог в интервью «Русской планете».

Эксперт отмечает, что правящие левые силы быстро сменили риторику. «Занимательно наблюдать, как правящая партия в своих речах использует термины, ранее ей не свойственные. Например, левые не говорят напрямую об ограничении свобод, однако, к примеру, заговорили о необходимости более пристальной слежки за подозреваемыми», — говорит Перрино.

«Побоище, устроенное исламскими террористами во Франции в новогодние дни, вполне вероятно, станет поворотным событием для этой европейской страны, — полагает эксперт Фонда Собчака, бывший политический советник российского президента Сергей Станкевич. — Как минимум, теперь начнет меняться политика в сфере регулирования иммиграции и межэтнических отношений внутри страны. Вполне вероятны также и существенные изменения в партийно-политическом ландшафте Франции».

Станкевич ожидает от властей уже в ближайшее время мер не только по ограничению иммиграции (в частности, путем многоуровневого квотирования), но также по надзору за распространением экстремистских идей, по контролю за перемещением лиц, замеченных в экстремистской деятельности.

Как отмечает и руководитель исследований Фонда «Российский общественно-политический центр», бывший первый замминистра иностранных дел России Федор Шелов-Коведяев, правящие социалисты оказались в очень тяжелом положении.

«С одной стороны, левые партии всегда выступали против ужесточения миграционного законодательства и ограничения свобод мигрантов. С другой стороны, на фоне терактов, осуществляемых самими же французами — выходцами из эмигрантских семей, — растет популярность правых партий, в особенности ультраправого "Национального фронта" Марин Ле Пен», — пояснил эксперт «Русской планете».

Марин Ле Пен. Фото: Laurent Cipriani / AP

Чтобы не допустить дальнейшего оттока избирателей, социалисты будут, в свою очередь, ужесточать свою политику, но будущие как президентские, так и парламентские выборы они проиграют, полагает Шелов-Коведяев.

Примечательно, что самые первые опросы, проведенные после теракта, не выявили, вопреки ожиданиям, роста популярности Марин Ле Пен — она поднялась в рамках статистической погрешности, всего на 2—3%. Тем не менее на президентских выборах-2017 за нее обещают голосовать 33% французов, писала 13 января газета Le Figaro. Зато отмечается резкий скачок доверия к президенту Франсуа Олланду, рейтинг которого после трагедии вырос сразу на 8 пунктов — до 29%. Впрочем, Перрино отмечает, что такой рост доверия к Олланду опирается лишь на эмоции и скоро сойдет на нет.

«Лепенизация» Франции

Любое промедление с новой политикой антитеррора неизбежно поможет «Национальному фронту», предупреждает Сергей Станкевич.

«На президентских выборах 2017 года Марин Ле Пен почти наверняка выйдет во второй тур с реальными шансами побороться за высший государственный пост, — предсказывает он. — Остановить Марин на пути к власти может только смена внутриполитического курса в стране с предъявлением реальных для населения результатов. Повторение погромов в стиле 2005—2011 годов, а тем более новые террористические вылазки, пожалуй, сделают «лепенизацию» Франции неизбежной».

По мнению Шелова-Коведяева, ужесточение миграционного законодательства проблемы не решит, как не решат ее и силовые действия спецслужб. «Корень проблемы в другом. В отличие от бежавших от войны в Алжире мигрантов первой волны, которые имеют эмоциональную связь со страной, приютившей их, у нынешних мигрантов таких чувств нет. Они пользуются льготами, которые им дает проживание во Франции, но абсолютно безразличны к судьбе страны: не принимают ее культуру, слабо встроены в политическую и социальную систему, не участвуют в выборах», — перечисляет эксперт.

«Нынешняя же французская политическая элита пока не придумала панацеи от этой болезни. Очевидно, что ей еще только предстоит выработать конкретные шаги по выходу из сложившейся ситуации», — полагает Шелов-Коведяев.

Социальный динамит

Напомним, что еще осенью 2005 года по Франции (впервые с 1968 года) прокатилась волна массовых беспорядков. Основной силой их была арабская молодежь, — грабежи, поджоги, массовые аресты, на несколько месяцев было введено чрезвычайное положение.

Был несколько ужесточен режим иммиграции, — продлен срок ожидания гражданства и немного усложнена процедура воссоединения семей, пояснил Станкевич «Русской планете».

«В ноябре 2011 года — снова массовые погромы и грабежи с участием иммигрантов-мусульман. На этот раз поджигают не только автомобили, но церкви, детские сады, школы, магазины, — рассказал эксперт. — Ночные погромы отмечены в 274 городах по всей Франции, опять введено чрезвычайное положение, во многих городах — комендантский час».

Было запрещено ношение никаба и паранджи во всех публичных местах, напомнил политолог, и попытки применять этот закон на практике оборачиваются с тех пор регулярными уличными конфликтами в 2012—2014 годах.

«За всем этим нарастающим напряжением стоит проблема взаимоотношений французского большинства с большой мусульманской (преимущественно арабской) общиной, составляющей уже около 10% 67-миллионного населения страны (около 7 миллионов человек). Примерно две трети этой общины — выходцы из стран Магриба и Турции», — пояснил Станкевич.

Полицейские у входа в мечеть в Париже, 9 января 2015 года. Фото: Youssef Boudlal / Reuters

«Статистика, впрочем, не дает всей полноты картины. Дело в том, что основной демографический всплеск происходит после того, как иммигрантская семья получит гражданство. Второе поколение иммигрантов, уже ставшее французами, гораздо многочисленнее первого. Не удивительно, ведь семьи с детьми получают социальную поддержку во многих формах, — рассказал эксперт. — Если взять все французское население в самом активном возрасте (от 25 до 54 лет), то в нем второе поколение иммигрантов составляет по данным Евростата более 26%. В южных городах (например, в Марселе) эмигранты и их ближайшие потомки составляют более половины населения».

Проблема усугубляется эффектом сегрегированного расселения: в пригородах крупных метрополисов целые районы стали иммигрантскими анклавами, где нередки семьи, в которых несколько поколений ни дня постоянно не работали, сетует политолог.

Перрино не исключил, что власти активнее займутся проблемой арабских гетто. «Еще в прошлом году министр по правам женщин, градоуправлению, молодежи и спорту Нажат Валло-Белькасем разработала план, согласно которому ряд кварталов, так называемых гетто, станут приоритетными образовательными зонами, — рассказал эксперт. — В них будет направлено больше преподавателей и больше средств для открытия школ, организации курсов и так далее. Так правительство собирается бороться с безработицей, криминалом, безграмотностью. То есть еще до этой трагедии власти занялись решением ряда социальных проблем, которые в какой-то мере и привели к ней», — пояснил эксперт.

«Вблизи всех крупных городов Франции накоплен социальный динамит, которому для взрыва необходим только подходящий детонатор. Таким детонатором становятся французы-исламисты, получившие опыт практического джихада в Ираке, Сирии или Ливии. Вернувшись на свою новую родину на берега Сены или Луары, они ставят себе целью переделать европейскую страну в соответствии со своими представлениями о порядке, добре и зле», — считает Станкевич.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе