Право и сила в Южной Атлантике

Татуировка с изображением Фолклендских островов. Фото: Natacha Pisarenko / AP

Заместитель директора Института Латинской Америки РАН Борис Мартынов объяснил «Русской планете» проблему Фолклендов, рассказал о новом полюсе силы в мире и о разделе южной части Атлантического океана

29 декабря, 2013 10:03

10 мин

— Давайте начнем с истории. Как возник конфликт вокруг Фолклендских островов?

— Споры насчет открытия идут до сих пор. Аргентинцы утверждают, что открыли испанцы в одной из экспедиций Магеллана. Англичане утверждают, что открыли они. Но дело-то не в этом.

Потом примешались еще французы — некоторое время острова принадлежали им. Название Мальвинских островов происходит от порта Сен-Мало во Франции; они их называют Малуинские, потому что там высадились моряки из этого порта — они тогда были необитаемые, — и основали свою колонию.

Но кончилось-то все тем, что острова вошли в состав вице-королевства Рио-де-ла-Плата, это совершенно «медицинский» факт. Вице-королевство после освобождения стало Объединенными провинциями Рио-де-ла-Платы, а потом — государством Аргентина. И «аргентинское» состояние островов до 1833 года даже у англичан не вызывает никаких вопросов. «Да, захватили силой», — признают. На острова прибыл британский фрегат «Клио» (ироничное название — муза истории), высадили десант, выгнали оттуда аргентинского губернатора. Все делалось очень просто. Воспользовались тем, что в это время в Объединенных провинциях, как они еще тогда назывались, шла борьба за власть — типа гражданской войны, было не до этих далеких островов. Де-факто — англичане утвердились.

Они спорят-то только о том, кто открыл, но, в общем-то, это не играет никакой роли. Главную роль играет то, что англичане признают: да, мы поступили плохо. Но сейчас-то что делать? Жителей куда девать? Они не хотят аргентинцами быть. Все.

— Фолклендская война не привела к решению проблемы. Что происходит теперь?

— Единственный регулятор международных отношений — международное право, и примат права должен быть в политике. Или сила права, или право силы, третьего не дано.

Но, к сожалению, международное право здесь находится в тупике. Когда одни (в данном случае Аргентина) отстаивают принцип территориальной целостности, суверенитета, деколонизации, то другие настаивают на принципе самоопределения. И, как известно, люди, населяющие Фолклендские (Мальвинские в аргентинском понимании) острова, хотят оставаться подданными Великобритании, и их с этого места не сдвинешь. Все, юридические аргументы на этом месте заканчиваются.

Это была «первая ласточка»; к сожалению, потом вылетел еще целый ряд, в частности, после распада Югославии и СССР. Мы знаем проблему Косово, Нагорного Карабаха, Южной Осетии, Абхазии, Приднестровья, и еще бог знает сколько таких ситуаций в мире может возникнуть.

Опасность в том, что если право не дает решения, то есть искушение прибегнуть к силе, что и сделала Аргентина в свое время, в результате чего узел затянулся еще туже. Потому что если в начале 80-х в Великобритании, в том числе и в парламенте, еще обсуждался вопрос о каком-то «гонконгском варианте»: «Дадим период в 30 лет, ну в 90 лет — бог с ними, но, в конце концов, суверенитет отдадим, нам эти острова особо и не нужны», — то сейчас — жесткая политика, нацеленная на милитаризацию региона, на создание там базы НАТО, которая могла бы удерживать позиции Запада в этом стратегически важном регионе Земли, — позиции, которые она теряет, мы это сейчас отчетливо видим. Почему стратегически важном? Потому что это нефть — не только на шельфе вокруг Мальвин (еще неизвестно, сколько ее там), нефть рядом на шельфе Бразилии, там колоссальные запасы. Это — стратегический проход из Атлантики в Тихий океан, потому что если что-то, не дай бог, случится с Панамским каналом, останется единственный путь. Это выход на Антарктику.

— А как же договор об Антарктике 1959 года?

Договор об Антарктике пока что заморозил территориальные претензии, но ни в коем случае их не отменил. Когда стороны выскажутся за то, чтобы прекратить действие договора, — сразу начнется дележ территорий, в недрах которых может быть все что угодно, любые минералы, полезные ископаемые, нефть, газ. Сектора, на которые претендует ряд стран, в частности, аргентино-чилийский и сектор Великобритании, который та откладывает от Фолклендских островов, «накладываются» друг на друга. То есть в перспективе это чревато очень большими неприятностями, если мы не сможем обеспечить либо правовой (который в данном случае не работает), либо политико-дипломатический выход из конфликта.

Политико-дипломатический путь — это, прежде всего, солидарность латиноамериканских стран. Время работает на Аргентину. Сколько оно должно работать, мы не знаем. Наметился тренд (но только тренд), что экономическая сила, а вместе с ней и политическое влияние, постепенно смещается с Севера на Юг. Появились БРИКС, новые индустриальные государства. К тому же усилился интерес такой восходящей державы, как Бразилия, к Южной Атлантике (я уже упоминал про нефтяные разработки).

Сверхзвуковые истребители JAS 39 Gripen. Фото: Bela Szandelszky / AP

В последней бразильской доктрине (Доктрина национальной обороны, 2008) это все получило такое образное название Голубая Амазония — наряду с классической Зеленой Амазонией она теперь представляет стратегическую важность для Бразилии и считается ее уязвимым местом. В этом плане в доктрине предусматривается доведение бразильских вооруженных сил до уровня наиболее мощных военных держав современности. Предусматривается строительство атомных подводных лодок — у Бразилии 8100 километров атлантического побережья, и военные подсчитали, что нужно штук шесть-восемь АПЛ. Соответственно, к ним средства поддержки: авианосцы, включая атомные, портовые сооружения и все-все-все. Создание истребителей пятого поколения, баллистические ракеты.

— Что из этого уже есть? Как быстро Бразилия построит остальное? И по силам ли ей это вообще?

— Пока у них есть 300-тысячная армия, вооруженная примерно на 50% бразильским оружием, включая достаточно современные и пользующиеся большим спросом дозвуковые штурмовики, легкое вооружение, бронетранспортеры, системы залпового огня, тактические ракетные системы, современные дизель-электрические подводные лодки, современные корветы и эсминцы. ВВС очень устаревшие, но буквально на днях был заключен контракт со шведской компанией Saab на поставку сверхзвуковых истребителей JAS 39 Gripen. После осеннего визита Шойгу в Рио-де-Жанейро ходят слухи о сотрудничестве по истребителю пятого поколения на основе российского Т-50.

Бразилия стоит в одном шаге от производства атомной бомбы — требуется только политическое решение. Но нужно помнить, что в конституции Бразилии записан отказ от обладания оружием массового поражения; что Бразилия присоединилась в 1998 году к договору о нераспространении; что с Аргентиной существует соответствующий протокол Мендосы, где они взаимно отказываются от производства ОМП; что существует договор Тлателолко 67-го года о безъядерной зоне в Латинской Америке, к которому Бразилия присоединилась. То есть мы видим, что для бразильцев на этом поле игра будет опасной.

Но существует такая теория «реалистического сдерживания» адмирала Армандо Видигала, предложенная им еще в 80-е годы, когда при военных начинались разработки бразильской ядерной программы. Она гласит, что стране не обязательно иметь готовую атомную бомбу, а для реалистического разубеждения достаточно того, что страна на 90% готова ее сделать в кратчайшие сроки и нужно только политическое решение. В 1990 году уже шахта была готова для первых испытаний ядерного устройства, но по политическим резонам Бразилия отказалась. Периодически кое-кто, даже прошлый вице-президент, заявляет о том, что в условиях непредсказуемости мировой обстановки, в условиях того, что некоторые мировые игроки пытаются переделать мир под себя, Бразилии, учитывая ее колоссальные природные ресурсы, необходимо в качестве сдерживающего фактора иметь атомное оружие. Его (вице-президента) потом «осадили» резко, он оправдывался: «Меня неправильно интерпретировали». Но слово не воробей. Тем более если раньше в качестве угроз обозначалось проникновение на территорию Бразилии иррегулярных вооруженных формирований из соседних стран (здесь имелись в виду левые партизаны из Колумбии, правые группировки какие-нибудь), организованная преступность, контрабанда, попытки суверенизации каких-либо индейских территорий, то в новой доктрине теперь есть графа «попытка вмешательства, угроза со стороны государства, обладающего неоспоримым военным превосходством». Не раскрывается, что за государство, но, как говорится, и ежу тут понятно: это не Аргентина, не Венесуэла, и никто в собственном регионе Бразилии, а вот немного повыше...

— То есть США?

— Схема отношений Бразилии с США выстраивается непросто, хотя на поверхности все очень хорошо, гладко, замечательно. Но давайте не забывать, что Бразилия стала главным ответственным за срыв американской программы ALCA — всеамериканской зоны свободной торговли. И на Ближнем Востоке она сейчас себя пытается как-то позиционировать: была в отношении Ирана ее совместная инициатива с Турцией. Бразилия постепенно выходит из региона, и то, что она заявляет о своей позиции в Южной Атлантике, — вполне естественно и является свершившимся фактом.

В новой концепции национальной обороны Бразилия собирается серьезно защищать свои территории, особенно в связи с тем, что в ее доктрине говорится о том, что XXI век будет веком борьбы за перераспределение природных ресурсов Земли. Бразилия опасается за «Зеленую» и «Голубую» Амазонию, тем более что плотность населения на этих самых богатых и не исследованных хотя бы на 20% — всего ничего, 1,5—3 человека на квадратный километр.

На русский язык в 2009 году перевели «Сибирское бремя» и правильно сделали — государству нужно знать, что думают его противники. Авторы Фиона Хилл и Клиффорд Гэдди считают, что при такой плотности населения на квадратный километр просто экономически нерентабельно осваивать те или иные пространства. Значит, что нужно сделать? Нужно открыть их для международной конкуренции, для вхождения туда транснациональных корпораций. Что тогда останется, например, за Россией в Сибири? Право «поднадзорности» — как хотите, так и трактуйте. Экономический суверенитет уходит, а без экономического суверенитета — какой политический?

Тут и кроется подтекст обоснования того, что сейчас такие ранее миролюбивые страны, как Бразилия, вооружаются. Бразилия сейчас вошла в десятку стран с наибольшими затратами на вооружение. А Южную Атлантику Бразилия все больше и больше начинает рассматривать как свою естественную сферу — это, кстати, и в доктрине прописано. Поэтому она не заинтересована в сохранении там баз НАТО, в частности, на Фолклендах, на острове Вознесения, с которых покрывается вся территория Южной Америки.

— И как Бразилия этого добьется?

Сейчас пойдет борьба стран Юга за отвоевание собственных сфер в какой-то форме, хочется надеяться, что мирно. Как сейчас делает Китай: декларирует какие-то зоны своей ответственности в Южно-Китайском море. Это вызывает протесты, но он заявляет о своих претензиях, а как дальше это будет развиваться? — опять-таки хочется думать, что мирным путем.

Еще нужно отметить сценарий IBSA (Форум Индия — Бразилия — Южная Африка). Про БРИКС все знают, про IBSA знают меньше, потому что там нет Китая и России. Бразилия и Южная Африка — вот оно, взаимодействие в Южной Атлантике. Два берега протягивают друг другу руки. В 2013 году прошли совместные военно-морские маневры IBSAMAR: бразильский флот, южноафриканский, еще подтянулись аргентинцы, уругвайцы, — и вот так и выкристаллизовывается совершенно другой полюс влияния, ведь раньше полюс был всего один, всем заправлял Запад — США, Великобритания. Но в IBSA же еще и Индия, а она заинтересована в южной части Индийского океана. А в рамках БРИКС есть еще и Россия, и Китай, которые заинтересованы в том, чтобы тихоокеанские акватории были более или менее свободны от эксклюзивного доминирования (не влияния, нет, ведь США — тоже тихоокеанская держава) какой-то одной державы.

Вот здесь и сходятся геополитические интересы — геополитику никто не отменял. Геополитика — наука точная. Можно по-разному относиться к математике, но отменить ее нельзя, точно так же нельзя. Большая часть российских противоречий с Соединенными Штатами все-таки зиждится на вопросах геополитики.

Все складывается так, что, возможно, речь идет о том, что Южное полушарие — странам Юга, Северное — странам Севера. Это, конечно, еще грубо, и неизвестно, в каком приближении или отдалении, но речь идет о большей суверенизации крупных стран Юга в мировой политике — Индии, Бразилии, Китая, возможно, Индонезии, Аргентины, Чили.

— Речь идет о суверенитете над открытым морем?

— Да. Морское право сейчас — вещь довольно сложная и запутанная. Дело в том, что технический прогресс уже выходит за рамки конвенции 1982 года, потому что бразильцы уже способны добывать нефть со дна акватории открытого моря. Технологии компании Petrobras уже позволяют выходить за исключительную экономическую зону и даже за континентальный шельф, в ту зону, которая ничем не регулируется.

В итоге речь идет об освоении «ничейных» пространств. Это, прежде всего, открытое море, Антарктида, отчасти Арктика, стратосфера. И тут мы возвращаемся к Фолклендским островам. Молодые аргентинские ученые говорят: «Давайте пока забудем о суверенитете, это вещь призрачная. Давайте вовлечем Британию в сотрудничество. Сотрудничать есть в чем: ресурсы моря, изучение океана, не говоря уже о разведке, добыче, транспортировке, переработке газа. Наладим транспортные коммуникации, сообщение островов с континентом» (сейчас там один рейс из Чили и, понятное дело, British Airways). Это все звучит прекрасно, но на какой основе, если опуститься до практики? На основе права? Ради бога, пожалуйста, давайте тогда садиться и решать: что будем делать с ничейными пространствами, с открытым морем; как будем делить Антарктику — а делить рано или поздно придется. Никто же не хочет, все уповают на «как-нибудь», «силой», «в явочном порядке». Я не знаю, когда у Южной Америки коллективно станет больше сил, чем у США и НАТО. Когда США и Великобритания ослабнут настолько, что не смогут дать отпор какой-то политике «де-факто» со стороны коллективно действующих латиноамериканских стран? Это пока что сказка. А раз сила пока что на стороне Запада во главе с США (понятно, что без поддержки Штатов Великобритания вряд ли бы вытащила Фолклендскую войну), думать о каком-то силовом, явочном, «де-факто» решении этого вопроса не приходится. А право молчит — право в тупике, оно ослаблено, причем ослабляется оно сознательно, авторитета почти никакого; ООН функционирует, поскольку все к ней привыкли, а что она решает? Да мало чего. Есть сила — есть решение.

ичард Готт. Фото: caribbean-beat.com (http://caribbean-beat.com/)

Ричард Готт. Фото: caribbean-beat.com

Поэтому резюме здесь такое: вопрос этот — долгоиграющий, Аргентина ни под каким предлогом не может рассчитывать на получение какого-то суверенитета над Мальвинами, если она не будет работать в тандеме со всей остальной Латинской Америкой и, прежде всего, с Бразилией. Вот в этом тандеме вопрос может быть решен — на переговорах. Ричард Готт (историк, бывший журналист и редактор Guardian, известный радикальными взглядами и связями с Эрнесто Геварой. — РП) на недавнем семинаре в Рио-Гранде рассказал, что в начале 80-х в Англии как раз подумывали о «гонконгском варианте» для Фолклендов — через 30, 90 лет, но все-таки перед Аргентиной маячила возможность получения реального юридического суверенитета над островами, как было у Китая с Гонконгом. Вопросом этим занимался помощник британского министра иностранных дел Николас Ридли. Но в парламенте его предложение не поставили на голосование, дав понять, что оно провалится: 82-й год, разгар холодной войны, практическая реализация доктрины Горшкова, когда советский флот стал появляться везде, в том числе и в Южной Атлантике. Это напугало американцев, натовцев. Запад рассматривает Фолкленды традиционно как опорный пункт, как часть военно-политической организации, вот и все. Акцент на военное значение Фолклендов до сих пор не снят, поэтому и келперы (жители Фолклендских островов. — РП) стали жить лучше на десять порядков. Раньше на них не обращали внимания, а теперь уровень жизни подскочил. База, обслуживание базы, ее существование — на все это выделяются колоссальные деньги. Она суперсовременная, очень дорогая, деньги вкладываются.

Так что продолжает существовать вот эта идея военного сдерживания — чего, не знаю: раньше был Советский Союз, теперь, может быть, борьба с какими-нибудь нежелательными режимами в Латинской Америке, тот же «левый поворот» их напряг, а дальше — может быть, БРИКС, может быть, борьба с той же Бразилией, которую уже подспудно за занавесом пытаются дергать за веревочки, чтобы она не лезла сильно вперед. Реализация ее военной доктрины сделает Бразилию крупным военным игроком, каковым она не была (она была крупным экономическим игроком, седьмая экономика мира), но в военном плане Бразилия пока что не может тягаться даже с той же Англией. Но даже когда сможет — как ляжет карта? То ли это будет только ухудшать ситуацию, то ли это поможет найти выход, если Англия, Штаты и НАТО ослабнут настолько, что им покажется лучшим заключить какое-нибудь соглашение, в том числе, может быть, опять вернуться к «гонконгскому варианту».

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе