Новости – В мире

В мире

«Белорусские» против древнерусских

«Киевский князь Владимир и полоцкая княжна Рогнеда» Антона Лосенко, фрагмент

В Минске все чаще ставят под сомнение совместную историю белорусского, русского и украинского народов

Юрий Глушаков

23 июля, 2014 09:32

19 мин

Можно ли доверять советской истории?

В последнее время на полки книжных магазинов Белоруссии выбрасывается все больше популярной литературы, рассказывающей о новых открытиях в «предыстории» белорусской нации. С одной стороны, это объяснимо с коммерческой стороны — ныне тайны и загадки древнейшего периода стали весьма читаемыми, и приносят неплохие прибыли тем, кто эти тайны тиражируют.

Но с другой стороны, видно и желание пересмотреть этническую историю белорусов по идеологическим соображениям. Такие авторы, как Иван Ласков, Алексей Дермант, Виктор Титов и другие, заявляли, что вошедшие в кровь и в плоть современного населения Белоруссии представления о близости белорусов русскому народу и многонациональной России вообще — не более чем миф. Придуманный в Российской империи, а затем усиленный, модернизированный и взятый на вооружение в Советском Союзе.

При этом cтепень радикальности такого переворота в исторической науке и общественном сознании может быть разной. Одни историки национально-романтической школы говорят, что белорусы как нация существовали с самого начала летописной истории. И что никакой «древнерусской народности» времен Киевской Руси не было — все это выдумка советских академиков. Другие идут еще дальше — с их точки зрения никогда не было и самих белорусов — как славянского народа. Белорусы — это балты, принявшие, в силу определенных исторических обстоятельств, славянский язык, но со славянами по крови имеющие мало общего.

О балтах поговорим позже. Пока рассмотрим умеренную точку зрения, ограничивающуюся не отрицанием славянской природы белорусов, а существованием древнерусской народности. Отцы-основатели белорусской историографии Всеволод Игнатовский и Вацлав Ластовский, которых в 1930-е годы зачислили в «буржуазные националисты», но которые таковыми едва ли являлись и принадлежали к левому крылу белорусского национального движения, славянскую принадлежность белорусского народа не оспаривали. Разве что академик Ластовский выделял славян-кривичей как ядро образования белорусского этноса и даже фактически предлагал переименовать белорусов в кривичей. Тогда же появились и утверждения о том, что Великое княжество Литовское являлось белорусским государством, а до его образования таковым было Полоцкое княжество.

«Крещение Литвы в 1387 году» Яна Матейко.

Но вернемся к теории «древнерусской народности». С большинством концепций времен Российской империи она не согласуется — царские историки, как правило, просто называли население Белоруссии и Украины того времени «русским». И, кстати, имели для этого формальные основания — так его величают и средневековые летописи. Поэтому авторы термина древнерусской народности советские ученые Борис Рыбаков, Владимир Мавродин и другие поступили корректно, добавив к русским X—XIII веков слово «древне...». Конечно, древнерусская народность от современного русского народа отличалась более чем значительно.

Однако национальные романтики считают, что поползновения на суверенитет современной Белоруссии могут исходить даже из глубины веков, со стороны давно уже не существующей средневековой древнерусской народности. С их точки зрения, никакой Киевской Руси не было вообще — и тут они расходятся со своими собратьями-националистами с Украины. Те полностью согласны с существованием такого государства, как Киевская Русь, и тоже видят в ней мощную империю, только немного модернизируют название: «Киевская Русь-Украина».

Но что же белорусские национальные романтики имеют против древнерусской народности?

Во-первых, по их мнению, ее существование не было зафиксировано никакими письменными источниками. Во-вторых, формирование единой народности в условиях непрочного политического образования империи Рюриковичей и при отсутствии в ней постоянных этнокультурных и экономических связей было невозможно.

В-третьих, процесс формирования древнерусской народности противоречит этногенезу поляков, чехов, словаков, сербов, украинцев, литовцев, немцев, французов, итальянцев и других славянских и европейских народов в аналогичный период.

В-четвертых, почему в VIII—XIII веках, согласно концепции древнерусской народности, преобладали процессы интеграции, а в XV—XVII веках, в условиях единого славянского государства — Великого княжества Литовского, переживавшего свой золотой рассвет, эта народность внезапно распалась на белорусов и украинцев?

Чем скреплялось единство Киевской Руси?

Начнем с письменных источников. Действительно, тут с национальной школой трудно не согласиться — никакой «древнерусской народности» в летописях не упоминается.

«Призвание варягов» Виктора Васнецова.

«Призвание варягов» Виктора Васнецова

Как мы уже говорили, в первоисточниках речь идет о русах, русских людях, Руси и Русской земле, но применительно к территориям и людям не только европейской части современной России, но и Белоруссии и Украины. Шла ли там речь об этническом или государственно-территориальном понимании «русскости» — вопрос дискуссионный. Видимо, сам термин исходил от киево-русских князей, дружинников и монахов-идеологов, формирующих единую идентичность для подконтрольных территорий. Но, как это зачастую бывает, постепенно он стал естественным для большинства жителей этих земель. Поскольку, кроме военно-государственного принуждения, эта общность опиралась еще на культурно-этническую близость и, самое главное — хозяйственные связи.

Второй пункт «антидревнерусов» как раз возражает этому — не было, дескать, тут никакого единства. Однако схожесть языка, точнее его племенных славянских диалектов, обычаев, верований вполне очевидна и легко подтверждается современным этнографическим и археологическим материалом. Но все же критики империи Рюриковичей правы — действительно, Киевская Русь как политическое объединение было аморфным. В виде хотя бы относительно централизованного государства оно существовало только при нескольких «сильных» князьях вроде Владимира Великого или Ярослава Мудрого. Однако, на протяжении X — первой половины XII столетия здесь пребывал, хоть порой и полуноминально, старший великий князь, потом действовало общее законодательство («Русская правда»), общие княжеские съезды и порядок престолонаследия. Одной из «скреп» являлся и путь «из варяг в греки». Эта важнейшая водная магистраль, связующая Север Европы с ее Югом и с Азией, и была тем стержнем, вокруг которого выстраивалось все единство древнерусской народности. Другое дело, что население Древней Руси на большей части этого пути разговаривала на диалектах, более близких современному белорусскому и украинскому языку, чем русскому. Но на тот момент это были именно племенные диалекты, а не сформировавшиеся литературные национальные языки. Литературным для всех славян Восточной Европы являлся старославянский (македонский или староболгарский), как и латынь — для народов Европы Западной.

Не случайно также, что двумя основными враждующими партиями в междусобных войнах с начала государства Рюриковичей выступали Новгород и Киев — главные форпосты на важнейшей транспортной магистрали в Восточной Европе. Именно этот путь и объединил всех восточных славян, а заодно и послужил славянской ассимиляции тех балтов и финно-угров, что жили в той зоне. Между прочим, балтские и финно-угорские племена, которые оказались поодаль от «греко-варяжского», а на самом деле — славянского потока, либо до сих пор сохранили свою идентичность, либо подверглись обрусению значительно позже. Плавно переходя на образно-формализованный язык, можно сказать, что Днепр стал колыбелью древнерусской цивилизации и мира Киевской Руси.

Миниатюра «Постройка стен Новгорода» из Кенигсбергской летописи. Фото: Николай Науменков / Фотохроника ТАСС

Предки белорусов находились как раз посередине торгового пути. Тогдашний «Северо-Южный поток» проходил по верховьям Днепра до Западной Двины, на которой расположилась столица Полоцкого княжества — ее некоторые историки считают ядром белорусской государственности. Полоцкое княжество действительно отчаянно боролось за независимость, о чем говорят и летописи. Полоцкая княжна Рогнеда, едва не зарезавшая ночью своего мужа-насильника Владимира, под пером белорусских деятелей превратилась чуть ли не в первого сознательного борца за национальную идею. Хотя если подобные события и имели место, то действовала представительница полоцкой династии, скорее всего, из соображений родового долга: пыталась свершить возмездие за убитого киевским оккупантом Владимиром своего отца — полоцкого князя Рогволода и братьев. Да и имена эти — Рогнеда (Рагнеда), Рогволод, скорее скандинавского, нежели славянского или балтского происхождения.

Ни Киев, ни Новгород не были заинтересованы в появлении здесь, в верхнем Поднепровье, какого-то стабильного самостоятельного посредника. Поэтому исторические факты не позволяют говорить об устойчивом существовании здесь независимого национального белорусского государства в форме Полоцкой Руси. Едва завоевав относительную самостоятельность, Полоцкое княжество становилось жертвой то завоевательного похода киевских князей, то очередной военной авантюры князей собственных. К тому же очень скоро, к концу XI века, само Полоцкое княжество начинает распадаться на полунезависимые уделы.

Тогдашние князья правили тем, что удавалось захватить и удержать под собой, и границы их княжений постоянно менялись, ни в коей мере не совпадая ни с какими этническими территориями. Тут будет закономерен вопрос — а могли ли, по аналогии с Полоцком, формироваться отдельные народности и в пределах тогдашних Черниговского, Галицко-Волынского или Смоленского княжеств? Тем не менее, этноним «белорусы», «Белая Русь» сформировался именно в регионе верхних Поднепровья и Западной Двины. Но произошло это много позднее, и косвенно свидетельствует именно о том, что этому предшествовала ранняя и устойчивая «русификация» этих земель еще в эпоху Киевской Руси.

Покушение Рогнеды на Владимира. Миниатюра из Радзивилловской летописи.

Покушение Рогнеды на Владимира. Миниатюра из Радзивилловской летописи

Третий пункт тех, кто не верит в «древнерусское единство»: ничего подобного восточнославянской консолидации, дескать, не наблюдалось в остальной Восточной и Западной Европе. Ну а империя Карла Великого, к примеру? Если внимательно присмотреться, то почти один к одному — сначала из кусков «древнеримской народности» и варварских племен формируется франкское государство, которое затем распадается на несколько европейских стран-народов. Примерно в тот же период формируются «древнепольское», «древнеморавское» (чешское), «древнеболгарское» и «древнесербское» княжества с соответствующими этносами. В период своего расцвета эти древнеславянские государства зачастую выходили за пределы своих нынешних границ, потом распадались, и как объединяли, так и выделяли из своего состава другие этносы.

Ну и четвертое возражение белорусских «национал-романтиков» — почему в VIII—XIII веках шел процесс древнерусской интеграции, а в период подъема Великого княжества Литовского (ВКЛ) в XV—XVII столетиях произошел раскол его населения на белорусов и украинцев? Дескать, не бывает так. А что в этом удивительного? Новое время в Европе началось с формирования голландской нации в ходе революции местных бюргеров против Испанской империи Габбсбургов. Причины этих процессов настолько очевидны, что их даже неудобно доказывать. Нет, если некритически и слепо придерживаться теорий «пассионарности» или «цивилизационности», то здесь можно увидеть неразрешимый парадокс. Но если исходить из объективного факта формирования европейских наций в ходе развития их материальной базы и становлении городской буржуазии и интеллигенции, то все становится просто и понятно.

Именно при складывании таких новых отношений в городах и местечках ВКЛ и Короны, на фоне разложения крепостничества и бегства крестьян в казачьи отряды и армии, и начинается образование белорусской и украинской наций. В прошлом предки белорусов и украинцев отличались только диалектами, орнаментами домотканой одежды и некоторыми племенными преданиями и обычаями. Но к XVI—XVII столетию мещанские братства Вильни и Львова, магнаты и шляхта Литвы и Белой Руси, Киевщины, Волыни и Подолии, казаки и старшина запорожского Понизовья и реестрового войска обрели собственные экономические интересы, свои школы, типографии и церковные организации. К тому же эти территории оказались в составе разных частей Речи Посполитой — белорусы в ВКЛ, украинцы — в польской Короне.

Миниатюра «У стен Царьграда» из Кенигсбергской летописи. Фото: Николай Науменков / Фотохроника ТАСС

Да и «золотой век» ВКЛ, вступающего в эпоху Нового времени, означал совсем не безоблачное существование этой средневековой федерации, а скорее наоборот — период жестокого кризиса.

Язык до Киева доведет

В национально-романтической школе утверждают, что все основные особенности традиционной белоруской культуры и языка формируются уже на рубеже первого и второго тысячелетия нашей эры, а фактически и раньше — «еще в дохристианский период». При этом совершенно опускаются некоторые серьезные моменты. А как быть с летописными кривичами, радимичами, дреговичами и некоторыми другими славянскими племенными союзами, принявшими участие в этногенезе белорусов? Которые продержались до второй половины XII столетия? И явно существовавшей между ними приличной разницей?

Можно предположить, что в X-XI веках радимич дреговича вряд ли считал полностью своим. Мы даже не знаем толком, на каком языке те же радимичи разговаривали — ведь даже «Повесть временных лет» обходит этот вопрос стороной. А между тем, разница между славянскими племенами тогда была весьма существенной, и по-гречески «окультуренный» полянин уже с пренебрежением посматривал на соседних варваров, радимичей и дреговичей.

Центром насаждения христианской веры тогда был, как известно, Киев. Поэтому православие сыграло при формировании хоть древнерусской народности, хоть древнебелорусской весьма важную этноопределяющую роль. Не меньшую, чем католицизм сыграл при образовании испанских или итальянских народностей, еще более пестрых по своему первоначальному составу. И каким бы патриархальным ни был средневековый крестьянский быт, именно в X—XII столетиях в нем, помимо религиозной революции, происходит переворот в отношениях собственности, военном устройстве, семейном праве. Один отказ от умыкания невест на игрищах у воды чего стоит.

Об изменениях языка, где переплетались балтские, восточнославянские и церковнославянские влияния, вообще говорить не приходится. Все это, казалось бы, является незначительными нюансами. Но на самом деле — очень важными факторами. Ведь отрицание динамики социального и национального развития чревато не просто методологическим ошибками, но и вредной, а то и просто опасной мифологизацией истории. Процесс же формирования белорусской нации был долгим, проходил не один этап, одним из которых, нравится это кому-то или нет по идеологическим мотивам, был и период Древней Руси.

Белая Русь (Russia Alba) на карте «Carta Marina», составленной в 1539 году. Источник: wikimedia.org

В рамках какого единого государства проходило тогда формирование белорусов? Легендарная роль Полоцкого княжества, если чуть внимательней посмотреть на тогдашнюю «политическую карту» современной Беларуси, выглядит уже не такой убедительной. Территория нынешней Белоруссии в XII веке была поделена между Полоцким княжеством, а также Великими княжествами Черниговским, Смоленским, Волынским, Киевским, княжествами Гродненским и Новогрудским и даже Господином Великим Новгородом. Полоцкое княжество не охватывало и половины современных белорусских земель.

Если представители романтической школы критикуют «совковую» древнерусскую народность, то что же они предлагают взамен? «Древнебелорусскую народность»? Или сразу белорусскую нацию? Этнос, суперэтнос? Литовский симбиоз или восточно-балто-славянскую «химеру»?

Да, древнерусская славянская общность X—XIII веков представляла из себя весьма аморфное образование, где в течение долгого времени пульсировали локальные племенные самостийности северян и древлян, кривичей и радимичей, замененных потом территориальным обособлением федерации отдельных княжеств. При этом границы новых древнерусских княжеств далеко не всегда совпадали с пределами бывших племенных союзов — кривичи проживали на территории как Полоцкого, так и Смоленского княжнеств, дреговичи — не только Туровского, но и того же Полоцкого и даже Киевского. Радимичи первоначально были подчинены Киеву, а в XII веке попеременно входили во владения то черниговских, то смоленских князей и их дружин.

Туровчане в то время чувствовали себя, скорее, более близкими к древлянам, предкам жителей северной Украины, чем тяготели, скажем, к балтизированным кривичам-полочанам. Почему же не сложилась в период Древней Руси такая «протобелорусская» конфедерация? Не было оснований — не существовало единой для этого региона экономики, общепризнанного центра, и попросту Киев и Новгород не позволяли даже сложиться этим предпосылкам. Простейший пример — если бы вы попробовали в Х веке проехать по лесным дорогам из Турова в Полоцк напрямую, то сразу бы поняли, почему та Русь называлась Киевской. Добраться из точки Туров в точку Полоцк намного удобнее и безопаснее было по Припяти и Днепру, то есть через киевские владения, чем через глухие белорусские чащи.

Появлению прабелорусского государства в виде Великого княжества Литовского стало возможным только после татаро-монгольское нашествия, разгромившего Киевскую Русь и локализовавшего влияние Новгорода и Галицко-Волынского княжества. Да и экспансию польских князей приостановившего. Тогда же, в XIV—XV веках, под влиянием радикально поменявшихся экономических, политических и военных условий, началось формирование и собственно русского и украинского народов.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе