Докатились. Эволюция и деградация детской опеки в России

95 лет назад в советской прессе начала появляться масса материалов, посвящённых истолкованию принятому ВЦИК Кодексу законов о браке, семье и опеке РСФСР (КЗоБСО).

Причина повышенного внимания к аналогу современного Семейного кодека заключалась в том, что документ узаконивал поистине революционные изменения, касавшиеся почти всех аспектов личной жизни граждан.

В частности, впервые в нашем государстве была введена стройная система предоставления опеки и права на усыновление несовершеннолетних.

До революции этот функционал не полностью находился в ведении властей. Например, родители, испытывающие серьёзные проблемы со здоровьем, могли составить завещание, передав права на ребёнка (детей) своим близким и родственникам.

Большевики окончательно перечеркнули существовавшие ранее правовые обычаи, сосредоточив весь функционал по делам сирот и оставшихся без попечения детей в руках государства.

Так, в 12-й главе КЗоБСО заявлялось, что «усыновление производится решением исполнительного комитета районного (городского) Совета депутатов трудящихся по просьбе лица, желающего усыновить ребенка, по месту жительства усыновителя либо по месту жительства усыновляемого».

Внимание большевиков к вопросам опеки и усыновлению было продиктовано несколькими причинами.

Во-первых, коммунисты иначе видели устройство семьи в стране, которая занята «строительством коммунизма». Дети воспринимались не как часть семьи, а как кирпичики социалистического общества. Большевики были убеждены, что настоящие «строители коммунизма» могут воспитываться и за пределами родного очага.

Разрушение традиционного института семьи воспринималось ими как возможность для проведения масштабной образовательно-идеологической кампании по воспитанию нового поколения «прогрессивной коммунистической молодёжи».

Для России подход, прописанный в КЗоБСО, был новинкой, хотя на Западе ещё с XVIII века широкое распространение получило убеждение о том, что несовершеннолетние могут всесторонне развиваться и в стенах интернатов. Современная педагогика не отвергает данный подход, но делает поправку на то, что у ребёнка всё равно должны быть тёплые отношения с родителями до и после передачи в учреждение.

Во-вторых, с помощью подчинения государству системы опеки и попечительства большевики пытались решить вопрос сиротства и беспризорности, который очень остро стоял после кровопролитной гражданской войны. Параллельно с этим советское правительство не забывало, конечно, и о политическом аспекте проблемы.

Например, ещё за пять лет до КЗоБСО был принят приказ ВЧК № 23, в котором провозглашалось, что «забота о детях есть лучшее средство в истреблении контрреволюции».

В чём были достоинства и недостатки кодекса 1926 года, который систематизировал представления коммунистов о предназначении семьи? Положительный момент заключался в том, что большевики (пусть и преследуя утилитарные эгоистические цели) всерьёз занялись вопросами заботы о несовершеннолетних.

Был введён понятный порядок лишения родительских прав и наделения ими усыновителей. У кровных родителей, не желающих воспитывать ребёнка, появилась юридическая возможность отказаться от него, а органы опеки обрели право принимать меры по защите несовершеннолетних от произвола со стороны взрослых.

«В случаях, когда родители уклоняются от участия в воспитании ребёнка, усыновление в виде исключения может быть произведено без их согласия, если будет установлено, что они более года не проживают совместно с ребёнком и, несмотря на предупреждение органов опеки и попечительства, не принимают участия в его воспитании или содержании и не проявляют в отношении ребёнка родительского внимания и заботы», — говорилось в КЗоБСО.

В то же время негативной стороной кодекса, принятого ВЦИК, стала чрезмерная роль бюрократии в регулировании вопросов опеки. Например, ближайшим родственникам оставшегося без попечения малыша приходилось заручаться одобрением исполкома (впоследствии — органов опеки и суда).

Масса пунктов из КЗоБСО с незначительными изменениями перекочевала в последующие нормативно-правовые акты СССР и Семейный кодекс РФ. В настоящее время вопросы опеки и попечительства также всецело находятся в ведении государства. Более того, последние годы система опеки и попечительства существенным образом ужесточилась.

Предлогом для этого послужили случаи грубого обращения с приёмными детьми и, как считается, большое количество возвратов детей обратно в учреждения, где они находились.

Чтобы «отсеивать» недостойных кандидатов в опекуны и усыновители, были введены курсы «психолого-педагогической и правовой подготовки». Речь идёт о так называемой школе приёмных родителей (ШПР).

Сегодня без сертификата о её окончании гражданин и супружеская пара не могут получить заключение органа опеки о возможности быть кандидатом на усыновление. ШПР не нужно заканчивать только тем, кто собирается взять в семью близкого родственника (например, если бабушка и дедушка хотят усыновить внука, потерявшего мать и отца).

Предполагалось, что ШПР будет играть роль своеобразного «фильтра», однако реальная практика функционирования данного института приводит скорее к негативным последствиям.

В соцсетях и на различных специализированных форумах несложно найти отзывы раздражённых «абитуриентов» и выпускников ШПР. Если обобщить эти жалобы, то школа приёмных родителей в подавляющем большинстве случаев воспринимается как бессмысленный механизм: по-настоящему важных знаний и навыков она нет даёт, а многочасовой формат обучения превращается в муку и в итоге лишь отбивает охоту заниматься усыновлением.

Главная проблема ШПР заключается в том, что её отдали на откуп психологам, работающим в детских учреждениях. Такие специалисты доходчиво рассказывают об особенностях развития сирот, но они совершенно не знакомы с тем, как работает система опеки. Не знают психологи и о том, с какими трудностями предстоит столкнуться при поиске детей и при их последующим оформлении в семью.

Также в упрёк психологам ставится частое перечисление банальных общих фактов о детях, что не актуально взрослым, которые уже завели детей. Более того, сами психологи нередко не имеют кровных детей, не воспитывают приёмных, а порой и вовсе не связаны семейными узами. При этом номинальная цель их лекций — научить «абитуриентов» создавать здоровую гармоничную ячейку общества в составе приёмного ребёнка.

В результате выпускники ШПР, устав от душного и бессмысленного с практической точки зрения обучения, часто теряют мотивацию, затягивают с оформлением заключения и порой отказываются от идеи усыновления.

Весь курс в ШПР, как правило, рассчитан на 16 занятий (порядка 48 часов) и на него бывает трудно записаться — в Москве и регионах очередь занимает несколько месяцев. С учётом оформления порядка десятка документов, которые нужны потенциальному усыновителю, весь процесс до получения необходимой бумаги от опеки может растянуться на полгода и больше.

Помимо изуверской бюрократии, самое ужасное в сложившейся системе — отсутствие у кандидатов в усыновители понимания, что делать дальше после окончания ШПР. Куда конкретно обращаться? Где и как искать детей? На что необходимо обратить внимание при осмотре ребёнка, чтобы потом не возникло желание от него отказаться? Как взаимодействовать с органами опеки и администрацией детдомов?

Кандидаты в усыновители не знают массу чрезвычайно важных тонкостей и нюансов, хотя ШПР априори задумывалась как институт разрешения всех этих вопросов.

Лицемерие российской системы опеки заключается ещё и в том, что она крайне редко выявляет семьи, откуда детей действительно стоит забрать и спасти от родительского насилия. Это видно по регулярно происходящим инцидентам с избиением несовершеннолетних, выкидыванием малышей из окон и на помойки.

Кроме того, российское законодательство позволяет родителям отдавать детей в учреждениях и при определённых условиях бессрочно их там содержать без угрозы лишения родительских прав. Такие дети — самые несчастные постояльцы домов ребёнка, так как они лишены малейшей надежды обрести родителей, которые будут о них реально заботиться.

В 2019 году на сайте «Российской общественной инициативы» (РОИ) появилась петиция под названием «Упростить процедуру усыновления (удочерения) для граждан Российской Федерации до двух основных форм-справок». В документе предлагалось оставить только справку об отсутствии судимости и об отсутствии хронических (патологических) заболеваний.

Данная петиция — пример обратного радикального взгляда на вопрос усыновления. Авторы явно не учитывают массу подводных камней в таком упрощённом подходе. Контроль со стороны государства должен существовать, но в пределах разумного и не тонуть в бюрократии.

На сегодняшний день гораздо уместнее ликвидировать требование о прохождении ШПР (как профанацию и издевательство над будущими усыновителями), а оформление справок и заполнение кипы бумаг имеет смысл переложить на органы опеки.

С сожалением стоит констатировать, что почти 100 лет существования отечественных органов опеки не привели к выработке адекватного и по-настоящему гуманного подхода ни к детям, ни к приёмным родителям.