Дима Семицветов и другие
Комиссионные магазины были привычными спутниками советских людей. Многие были обуты в ботинки, которые кто-то уже носил, одеты в пальто и костюмы, бывшие в употреблении. В домах были шкафы, диваны, мебель, радиоприемники, «переехавшие» из других домов. А во дворах стояли автомобили и мотоциклы, тоже приобретенные в комиссионках.
После Великой Отечественной домой вернулись фронтовики с трофеями. У самых предприимчивых, оборотистых, набралось так много добра, что они стали сдавать его в комиссионки (эти магазины еще называли «скупки» или «комки»).
Торговля, угасшая во время войны, снова оживилась. Магазины заполнились товарами из Германии и других европейских стран: одеждой, обувью, велосипедами, посудой, часами, коврами, радиоприемниками, патефонами. Обильно был представлен и антиквариат: картины, скульптуры, мебель. Причем, это можно было приобрести за относительно небольшие деньги. После войны народ сильно обнищал и больше думал о хлебе насущном…
Из комиссионок многие вещи часто перекочевывали на рынки. Вот как Юрий Бондарев описал в романе «Тишина» послевоенное московское торжище: «Здесь из-под полы торговали хлебом и водкой, полученными по норме в магазине, ворованным на базах пенициллином и отрезами, американскими пиджаками и презервативами, трофейными велосипедами и мотоциклами, привезенными из Германии. Здесь торговали модными макинтошами, зажигалками иностранных марок, лавровым листом, кустарными на каучуковой подошве полуботинками, немецким средством для ращения волос, часами и поддельными бриллиантами, старыми мехами и фальшивыми справками и дипломами об окончании института любого профиля. Здесь торговали всем, чем можно было торговать, что можно было купить, за что можно было получить деньги, терявшие свою цену. И рассчитывались разно - от замусоленных, бедных на вид червонцев и красных тридцаток до солидно хрустящих сотен...»
Трофейные вещи быстро «разбрелись» по домам, но комиссионная торговля продолжала развиваться. По одной простой причине - на новые вещи и мебель у многих граждан СССР денег не хватало, и потому в ход шли подержанные.
Люди часто наведывались в магазины, чтобы «поймать» нужный товар.
Возле комиссионок и в самих магазинах властвовал криминал. У дверей крутились «барыги», которые перешептывались и следили за теми, кто пришел сдавать вещи. Если они сулили выгоду, пытались их перехватить, чтобы с выгодой перепродать. За спекулянтами охотилась милиция, но порок процветал.
Вершителем судеб был приемщик комиссионки. Обычно это был человек с наметанным взглядом, хорошо знавший конъюнктуру – что пользуется спросом, а что, наоборот, ляжет мертвым грузом. И потому он с воодушевлением брал слегка поношенные товары made in… (привезенные из командировок за рубежом, купленные у моряков, ходивших в «загранку») и отвергал или неохотно принимал отечественные изделия. Записывал паспортные данные, выписывал квитанцию. Кстати, о том, что товар продан или со временем уценен, бывшему владельцу не сообщали. Они приходили и узнавали – деньги-то получить хотелось…
У приемщика были постоянные клиенты. Они, получив короткий как шпионская депеша, телефонный сигнал: «Иван Иваныч (Марья Петровна), «пришло» то, что вы хотели», неслись со всех ног – товар нельзя было держать под прилавком больше двух часов. Запыхавшиеся клиенты прибегали, расплачивались, получали вожделенную вещицу и «стимулировали» благодетеля.
Поэтому качественные изделия редко доходили до прилавка комиссионок. Но такое все же случалось. Но очень много было старых, невзрачных вещей. Однако народ приходил и без стеснения, копался в этих, вызывающих жгучую тоску, залежах. Надо же было что-то носить и во что-то обуваться…
«Вещи в ту пору жили подолгу, - писал в книге «Ленинградский каталог» Даниил Гранин. - Многие из них дремали в сундуках, пересыпанные нафталином. В начале лета их вынимали, вывешивали во дворе проветриться. Мы, дети, сидели возле них, стерегли.
Чего там только не висело: тулупы, шали, шелковые платья, френчи, как будто мода ничего не могла поделать с этими прочными сукнами, бостонами, плюшами, с чесучовыми пиджаками, габардиновыми плащами. Они и в самом деле носились годами, десятилетиями, надевали их по праздникам, тогда костюмы делились на выходные и будние, были пальто выходные и обувка праздничная - штиблеты, баретки, джимми, хромовые сапоги…»
О том, что комиссионная торговля была популярной, говорят цифры. В 1948 году в СССР работало 552 подобных магазина, через десять лет их стало уже 783. К 1963 году число «комков» перевалило за тысячу, а в 1988 году работало почти три с половиной тысячи комиссионок. Больше всего «скупок» было в Москве.
Самые известные были на Беговой, Сретенке, улице Горького – ныне Тверской, в районе Земляного вала, на Ленинградском проспекте.
Эти торговые точки находились под пристальным вниманием милиции, не только потому, что здесь «кучковались» спекулянты. В «комки» нередко стекались ворованные вещи. Уместно вспомнить историю с ограблением квартиры знаменитой балерины Екатерины Гельцер в Брюсовском переулке. Ее описал в своей книге «Криминальная Москва» писатель Эдуард Хруцкий:
«Дверь открыли подбором ключа, украли только уникальные бриллианты, две дорогие шубы и палантин из черно-бурых лис.
Были разосланы ориентировки во все комиссионные и скупки драгоценностей, сориентированы ломбарды. Оперативники ежедневно трясли спекулянтов из Столешникова, с Трубной, Сретенки. И вдруг один из агентов сообщил, что скорняк Буров, живущий в Столешниковом, приобрел похожие по описанию шубы.
Когда Чванов приехал к Бурову, тот запираться не стал. Да, купил шубы у директора комиссионки на Сретенке…»
Ниточка потянулась, и оперативники с Петровки, 38 за короткое время размотали весь преступный клубок и взяли с поличным похитителей. Балерина опознала свои вещи, но… огорчилась. Среди найденных вещей не оказалось диадемы.
Спросили у задержанного. Тот отмахнулся: «Это та, что вроде короны? Так это же туфта театральная. Я ее в сугроб возле дома выкинул!»
Гельцер чуть не упала в обморок, оперативники взвились: «Ей же цены нет! Там десять огромных бриллиантов!»
«Вор показал место, где выкинул диадему, - писал Хруцкий. - Три часа оперативники и вызванные на помощь милиционеры из отделения перекапывали снег во дворе. И когда надежды уже не осталось и начало темнеть, в жухлом снегу сверкнули бриллианты…»
Со временем комиссионки меняли свой облик. Здесь уже не продавали старье, а только новые вещи – плащи, куртки, джинсы. Сюда приходили солидные покупатели, чтобы приобрести радиолы, магнитофоны, транзисторные приемники - конечно же, не отечественные, а известных западных фирм.
Свои приобретения покупатели делали так же, как встарь – многое продавалось из-под прилавка с «наценкой» и потому спекуляция в комиссионных магазинах расцвела еще больше. Типичный представитель сферы – герой комедии Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля», вороватый продавец Дима Семицветов в исполнении Андрея Миронова. Но это - собирательный образ. Были и вполне конкретные личности, которые фигурировали в газетных очерках под рубрикой «Из зала суда».
Попадали в прессу и известные люди - например, форвард московского «Динамо» и сборной СССР Игорь Численко. В начале 60-х годов в одной из зарубежных поездок футболист, как его партнеры, купил десяток несколько модных тогда плащей-болоний. Несколько штук подарил, оставшиеся сдал в комиссионный. Все по закону.
Спустя какое-то время в магазин нагрянула проверка. Стали проверять документацию, списки людей, сдавших вещи. Наткнулись на фамилию, которая была на слуху, заинтересовались. Доложили «наверх» и оттуда поступило указание проучить молодого игрока, который как на грех идеальным поведением не отличался.
Вскоре в одной из центральных газет появился фельетон о «спекуляциях» известного форварда. История вполне в духе того времени, когда властные самодуры могли запросто очернить невиновного человека. Между прочим, не повезло только Численко. Многие его коллеги-игроки преспокойно отдавали в комиссионки купленные за границей вещи и никто их за это не ругал и не обвинял в спекуляции. А вот Игорь Леонидович – царство ему небесное! – выражаясь футбольным языком, угодил в моральный «офсайд»…
Комиссионные магазины, торгующие старыми книгами, назывались букинистическими. И там на приемке сидели ушлые люди, которые прекрасно разбирались в товаре, знали, что и почем. Поэтому раритеты редко попадали на прилавки, а обычно шли в руки людей, которым благоволили сотрудники магазина.
Среди их знакомых было немало подлинных библиофилов. К их числу принадлежит и известный писатель, автор исторических детективов Валентин Лавров. «Раньше все было проще и демократичнее, - рассказывал он. - Мы, собиратели, ходили по букинистическим магазинам, где повсюду у нас были знакомые - от продавцов до заведующих и товароведов. Они знали наши вкусы и пристрастия, и когда мы являлись, доставали из-под прилавка вожделенные тома.
Разумеется, это делалось не бескорыстно, но подношения наши выглядели весьма скромно: бутылка коньяка или пара банок красной икры. Отношения в большей степени строились на дружбе и любви к книге».
