Советское наследие социального неравенства

Митинг против монетизации льгот в Иваново, 21 января 2005 года. Фото: Владимир Смирнов / ИТАР-ТАСС.

Американский политолог Линда Джин Кук рассказала, на чем строится российская система всеобщего благосостояния

Виктория Кузьменко

6 июня, 2014 10:48

9 мин

Профессор факультета политологии Брауновского университета США Линда Джин Кук 5 июня выступила в Центре российских исследований Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ с лекцией «Социальное государство в России: противоречия и тенденции». По мнению Кук, российское социальное государство сочетает в себе и традиции и модернизацию. По ее словам, наша страна унаследовала от Советского Союза экстенсивную систему социального обеспечения, но политические права россиян остаются достаточно ограниченными, а автономные общественные представители и элиты — слабыми.

Политическая, законодательная и экономическая системы, в том числе рынок труда, дуалистичны — они сочетают в себе формальные и неформальные рыночные секторы. То же относится и к системе социального обеспечения, ведя к созданию неформальных барьеров к получению социальных благ, утверждает политолог.

Российская система всеобщего благосостояния интегрируется в международную экономику, экспортируя энергоресурсы и импортируя дешевую рабочую силу с периферии. Сама же страна представляет из себя вполне дееспособное государство с подотчетностью властных структур, а граждане по закону обладают правами на социальное обеспечение: все эти факторы, по мнению Кук, в итоге влияют на социальную политику государства.

Социальное благосостояние как наследие советского периода

Линда Кук утверждает, что система социального благосостояния в России базируется на четырех основных факторах. Первый, говорит Кук, это — наследие советского периода, а именно право граждан на социальное обеспечение, бесплатное образование, наличие министерства труда и социальной защиты.

Расходы бюджета на социальные отрасли значительно увеличились в абсолютном выражении после экономического роста 2000-2008 годов. Однако они не росли структурно: финансирование образования и здравоохранения наращивалось опережающими темпами по сравнению с ростом объемов экономики. В то же время за указанный период в области социальной защиты не происходило роста пенсионного обеспечения. Только в 2008-2011 годах соцзащита оказалась лидером роста среди социальных отраслей.

Митинг против монетизации льгот в Ставрополи, 20 февраля 2005 года. Фото: Алексей Заморкин / ИТАР-ТАСС

Митинг против монетизации льгот в Ставрополе, 20 февраля 2005 года. Фото: Алексей Заморкин / ИТАР-ТАСС

Увеличение расходов государства на социальную сферу политолог связывает со «старым советским принципом» пропорционального роста финансирования социального сектора на фоне экономического роста. При этом, как и во времена Советского Союза, правительство начиная с 2000 года не уделяло должного внимания программе по трудоустройству, считает Кук. И, как отмечает она, по международным меркам в России недостаточно развиты частные секторы здравоохранения, образования, пенсионных и социальных страховых фондов.

Политолог добавила, что затраты государства на здравоохранение на 30-40% превышают аналогичные расходы других государств с таким же уровнем смертности, что, по ее мнению, говорит о малоэффективности российской социальной политики в области здравоохранения. Такое внимание властей к социальным сферам Линда Кук объясняет попыткой властей удовлетворить нужды значительной части своего электората. И первую очередь — пенсионеров и работников бюджетных учреждений. Эти меры также служат для предотвращения роста протестных настроений среди бюджетников, считает она. Важность проведения грамотной социальной политики и «мягких» реформ власти осознали после митингов против монетизации льгот в 2005 году, когда основной движущей силой протеста стали пенсионеры, отмечает политолог.

Решения о реформировании социальных сфер принимает не общество, а элиты

Вторым базовым фактором российской системы социального благосостояния политолог называет доминирующее влияние политических и финансовых элит на реформирование этой системы. Под их началом происходят самые значительные сдвиги в программах и распределении средств, направленных на поддержание трудовых ресурсов, населения и экономики, а также на усиление национальной стабильности. В качестве примера Линда Кук приводит программу поддержки материнства и детства 2005-2006 годов и реформы в сфере высшего образования.

Выдача сертификата на материнский капитал в пенсионном фонде. Фото: Валерий Матыцин / ИТАР-ТАСС, архив

Активное финансирование властями социальных сфер, помимо уже упомянутого желания контролировать уровень общественного недовольства, Кук связывает со стремлением к выгоде представителей федеральных и региональных элит. Они, по словам политолога, как и в период президентства Бориса Ельцина, и сейчас являются либо акселератором, либо тормозом в реформировании социальной политики.

Линда Кук считает, что несмотря на то, что от государственных социальных программ население получает выгоду, власти редко прислушиваются к мнению общественности и принимают те или иные решения в сфере социальной политики, основываясь на собственных представлениях о нуждах народа. Причину этому политолог видит в слабости и плохой организованности общественного движения, а также к невниманию властей к экспертным оценкам.

Плата за пассивность

Неспособность населения защищать свои социальные права рождает «теневое извлечение прибыли» в области системы социального благосостояния: неформальные отношения становятся третьим составляющим российской системы социального благосостояния и являются механизмом получения специалистами социальной сферы квазирыночных зарплат в условиях низких налогов и при этом позволяют им сохранять свои социальные льготы.

В 1990-х годах преимущественно в областях образования и здравоохранения началась широкая практика неформальных платежей, которая продолжается до сих пор. В результате был запущен механизм, позволяющий отдельным специалистам получать от этого выгоду, объясняет политолог. Линда Кук задается вопросом, почему российские власти игнорируют тот факт, что работники бюджетных сфер берут с населения деньги за услуги, которые государство оплачивает из бюджета. «Если российским элитам необходимо обеспечивать население, выделять бюджетные средства на обеспечение демографического роста, улучшение здравоохранения, образования, то почему они вместе с этим терпят распространение неформальных платежей? В социальном секторе и на рынке труда это ограничивает доступ населения к услугам и понижает их качество. В итоге это приводит к недовольству в обществе и негативно отражается на международной репутации России», — говорит она.

Кук предполагает, что таким образом власти надеются обойти стороной вопрос об увеличении зарплат работникам бюджетных сфер.

Для России характерно социальное неравенство

Наконец, четвертым фактором, по мнению Кук, является фрагментация. По ее словам, неравенство, стратификация и трудовая миграция влияют на то, кто сможет пользоваться социальными льготами, а социальное благополучие групп, не вошедших в число льготников, зависит от рынка частных услуг и мирового рынка.

Очередь у входа в здание отдела по вопросам трудовой миграции УФМС, 22 ноября 2013 года. Фото: Сергей Бобылев / ИТАР-ТАСС

В самом низу социальной структуры, говорит Кук, находятся две группы людей, исключенных из системы соцобеспечения. Во-первых, это около 30% работников рынка труда, занятого в неформальном секторе экономики. В результате взносы на соцобеспечение от этих людей либо низкие, либо совсем отсутствуют, а сами они обладают лишь ограниченным доступом к социальным услугам.

В другую группу входят мигранты, многие из которых находятся в стране нелегально. В период экономического роста с 2000-го по 2008 год в России обосновались около 4-5 млн мигрантов, таким образом составив почти 3% от населения России. Эти мигранты не имеют доступа к социальному обеспечению и чаще всего полагаются на российские и международные некоммерческие организации. Те же, кто живет в стране легально, все равно не обладают полным пакетом социальных услуг.

В то же время, рассказывает Кук, существуют слои обеспеченного населения (в крупных городах оно составляет до 20%), которые могут пользоваться услугами частных учреждений и имеют доступ к качественному здравоохранению и образованию.

Линда Кук отмечает, что для российского общества характерно такое социальное неравенство — оно существует между городом и деревней, различными регионами и группами населения. А политика соцобеспечения лишь стимулирует развитие социального неравенства, когда определенные группы, чаще всего малообеспеченные, получают доступ к ограниченному количеству услуг, в то время как более состоятельные граждане могут позволить себе больше, в том числе частные услуги, социальный туризм. При этом роль государственного сектора в социальной сфере снижается, заключает политолог.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе