Бауманские диссиденты в борьбе за самоуправление в Москве

Очередь в столовую, Москва 1920 год

Историк Саймон Пирани в книге «Русская революция в отступлении» пытается разобраться, что привело к поражению русскую революционную демократию

Елена Коваленко

6 июля, 2013 11:54

5 мин

Книга британского историка Саймона Пирани «Русская революция в отступлении» посвящена «русскому Термидору» – переходу большевиков от политики военного коммунизма к «новой экономической политике» (НЭП) в начале 1920-х годов. Автор описывает два разных, но взаимосвязанных исторических сюжета: начало внутрипартийной борьбы в большевистской партии и попыткам рабочего движения сопротивляться «заковке путей» - началу ликвидации революционного самоуправления.

Книга полностью свободна от нарратива, согласно которому русская революция - большевистская. Это было событие планетарного масштаба – первой социалистической революции в мире. Выигравшие во время революции левые отнюдь не представляли из себя однородной массы. Отступление революции – это победа одних левых (этатистов – большевиков) над другими (эсерами, анархистами, социал-демократами).

Пирани сосредотачивает свое внимание на Москве. По его мнению, именно в столице из-за максимальной близости друг к другу местного самоуправления и государственной власти легче всего проследить те механизмы, которые приведут к победе Сталина во внутрипартийной борьбе и уничтожению советской революционной демократии. Москва с начала 1920-х годов вплоть до начала сталинских коллективизации и индустриализации становится главной ареной, на которой происходило отступление русской революции.

«Волна низового недовольства по поводу иерархии и привилегий усилила две наиболее организованные оппозиционные группы в Москве: Бауманскую группу и сторонников Ефима Игнатова. Они действовали на районном и городском уровнях соответственно, и несмотря на то, что эти группы имели много общего с децистами (Группа демократического централизма, возникшая в начале 1919 года в РКП (б) - РП) и РО (Рабочая организация – РП), у каждой из них было свое политическое лицо. Бауманскую группу сплотило скорее негодование на «верхи», чем какая-либо зафиксированная на бумаге платформа. Ее члены сошлись вместе в августе 1920 года, поставив себе целью взять в собственные руки руководство районным комитетом партии. В октябре они добились своего и удерживали контроль над райкомом на протяжении года.

Насколько важен для формирования группы был опыт Гражданской войны, можно увидеть из биографий троих ее руководителей: Василия Панюшкина, матроса Балтийского флота, служившего во время Гражданской войны членом коллегии ВЧК и чрезвычайным военным комиссаром; П.В. Заколупина, его старого товарища по флоту; и Демидова, который в октябре 1917 года возглавлял Бауманский военревком, а теперь руководил заводским комитетом Мастерских тяжелой артиллерии (Мастяжарта). Еще один представитель этой группы, Алексей Советов, вернулся с фронта больной туберкулезом и был «прикреплен» к нескольким местным заводским ячейкам. («Прикрепление» партийцев, занимавших административные должности, к рабочим ячейкам было одной из процедур, с помощью которых боролись с их «бюрократизацией» и «отрывом от рабочих масс».)

Главными оплотами группы были военные предприятия: Мастяжарт, где Демидов, К.В. Бурдаков, Антон Хотинович, Самсонов и другие оппозиционеры управляли как администрацией, так и завкомом; авиационный завод «Гном и Рон», на котором руководящие должности занимали члены группы инженер Александр Баранов, Глагольев и Григорий Корзинов, освобожденный партийный функционер; и арматурный завод «Манометр». Среди других членов группы были партийные функционеры Бауманского района – такие, как Мария Берзина, Екатерина Куранова, агроном Михаил Розенштейн и М.Д. Шавтовалова, которая работала в аппарате районного совета. Бауманской группе сочувствовали такие выдающиеся большевики, как Кутузов и Никита Туляков, член исполкома Моссовета, «прикрепленный» к ячейке Мастяжарта.

Группа Игнатова была сформирована тогда же, когда и децисты, в преддверии VIII партсъезда в марте 1919 года. Две эти группы были политически близки. На московской городской партконференции в январе 1919 года Игнатов, Н.В. Лисицын и другие добились принятия большинством голосов предложения, аналогичного упомянутой выше резолюции Осинского, принятой на VIII съезде партии: о передаче полномочий от Совнаркома к ЦИКу. Московские делегаты съезда тогда поддержали Осинского.

Делегаты VIII съезда РКП(б). Фото: wikipedia.org

Децисты и игнатовцы были едины в требованиях демократизации советских структур, но расходились по вопросу «орабочивания», который децисты считали, в лучшем случае, неуместным. В дискуссии о «партийном строительстве» накануне Х съезда группа Игнатова выступала за «орабочивание» партии путем резервирования 2/3 мест для рабочих в каждом партийном комитете и перерегистрации всех членов партии, вступивших в нее после января 1919 года, а также «не рабоче-крестьянских элементов», вступивших в партию после ноября 1917 года. Децисты, в свою очередь, сосредотачивались на требованиях расширения партийной демократии – например, открытии заседаний ЦК для всех членов партии в качестве наблюдателей, а также гарантии свободы самовыражения.

…IX съезд партии в марте 1920 года открылся протестами децистов по поводу отказа партийного руководства в декабре 1919 года выполнять решения партийных и советских органов о децентрализации. На съезде этот вопрос так и не был решен. Волна протеста против материальных привилегий, прокатившаяся по Москве и всей стране летом 1920 года, вынудила руководство партии признать масштаб проблемы «верхов» и «низов» и внести ее в качестве главного вопроса в повестку дня готовящейся IX партконференции.

В ее преддверии Бауманская группа организовала закрытое собрание, чтобы разработать план атаки на райком; бюро МК назвало собрание «конспиративным» и 3 сентября выдворило ключевых активистов из Бауманского района; но это лишь продемонстрировало слабость МК, поскольку Кутузов и Корзинов отказались подчиниться. На следующий день циркуляр ЦК признал, что вопрос о «верхах» и «низах» «становится жгучим вопросом». 16 сентября перед конференцией между Бухариным и оппозиционерами произошла стычка на заседании МК. Бухарин возложил вину за «неизбежное материальное неравенство» на «паразитические элементы» и заявил, что единственный путь вперед лежит через «централизованную военно-пролетарскую диктатуру», которая сохранится на протяжении «длительного периода [до] окончательной победы международного пролетариата».

Децист Бубнов, выступая от имени оппозиционной коалиции, настаивал на том, что изъяны в партии, включая неравенство, по большей части порождены «централизмом бюрократическим». Участники собрания сосредоточились на «ответственных работниках-коммунистах» в верхах: они должны выполнять на рабочем месте общеобязательную норму, в соответствии с решениями VIII съезда партии; сотрудники московских комиссариатов должны сменить место жительства; пайки их должны быть такими же, как у «низов» (хотя оставалась лазейка для «работающих неограниченное время»). На всероссийской конференции 21 сентября Зиновьев отступил дальше, чем готов был отступить Бухарин. Он согласился с оппозицией в основных пунктах: концентрация полномочий в главках («главкократия») как причина противоречий между «низами» и «верхами»; отрицательные последствия милитаризма, привившего некоторым коммунистам диктаторские замашки; вхождение некоторых коммунистов в круг спецов, с которыми они работают, и вытекающие отсюда коррупционные отношения; а также неспособность партии противостоять этим тенденциям. Кутузов саркастически предположил, что если бы эта речь была произнесена неделей раньше в каком-нибудь районе Москвы, Зиновьева бы исключили из партии. Меры, предложенные МК, были включены в итоговую резолюцию конференции.

Выбив из партийного руководства эти уступки, московские диссиденты сосредоточились на МК, надеясь установить над ним контроль на губернской партконференции в ноябре. По мере того как МК отступал, отклонив предложение об изгнании бауманских участников «конспиративного собрания», бауманские диссиденты наступали. В октябре они поддержали требование Богуславского распустить МК. Когда 20 ноября открылась конференция, Бухарин от имени ЦК заявил, что партия должна излечить московскую организацию и «положить конец склоке с той и другой стороны». Ангарский, отвечая от имени оппозиции, расширил популярную в те времена медицинскую метафору: «Бухарин этот вопрос решает очень просто – если это болезнь, то надо просто отсечь голову и все. Но надо все-таки разобраться, какая это болезнь, прежде чем делать хирургию».

В 1917 году рабочий класс «в лозунги Октябрьской революции вкладывал свое заветное содержание», но теперь его надежды натолкнулись на «огромное неравенство, огромный бюрократизм». Оппозиционная коалиция поддержала резолюцию Игнатова по вопросу «партийного строительства»; 154 голосами против 124 ее забаллотировали в пользу текста Каменева, основанного на том, который был принят всероссийской партконференцией. Выборы в МК в конце конференции поставили московскую организацию на грань раскола. Противоборствующие стороны представили альтернативные списки, и для того, чтобы попытаться согласовать единый список, был объявлен перерыв. Но сторонники ЦК – среди которых были Ленин и Артём, переведенный из Башкирии, чтобы возглавить МК – решили пойти на обострение конфликта. Из четырех ведущих оппозиционеров, предложенных Игнатовым для включения в совместный список из 39 лиц, Ленин и его сторонники приняли только одного Богуславского.

Они отвергли предложения о пропорциональном представительстве и при помощи небольшого численного перевеса привели к власти нерепрезентативный МК. Оппозиционеры были ошарашены такими брутальными методами: Игнатов и еще 114 делегатов, явно пораженные, объявили, что оппозиция «снимает всякую ответственности за дальнейшую работу Московского комитета». Это, в свою очередь, побудило группу из 70 лоялистов требовать применения по отношению к ним дисциплинарных методов воздействия.

Пирани С. Революция в отступлении: - М.: Новый хронограф, 2013

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе