Вражьи голоса

Антироссийская карикатура, нарисованная в Германии перед Первой мировой войной. Фото: alternathistory.com

Основные методы антироссийской пропаганды были изобретены еще 200 лет назад

Илья Носырев

2 июня, 2016 19:00

9 мин

Мы привыкли ассоциировать западную антироссийскую пропаганду с ВВС, «Голосом Америки», «Радио Свобода» и другими современными СМИ. Нового под луною маловато — в действительности активную пропаганду против России европейские газеты вели уже в XIX веке, и многие приемы создания иллюзорной действительности были успешно опробованы именно тогда.

Сознательная пропаганда против России — детище XIX века: до этого иностранные публицисты могли писать ужасы про нашу страну, но это была скорее дань жанру литературы о путешествиях в заморские страны, чем намеренная попытка оболгать врага. Пересказывая в качестве достоверных сообщений о жизни в России какие-то непристойные анекдоты, австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн не пытался опорочить ни русский народ, ни Московское государство, в котором прожил много лет. Даже, например, уверяя, что зимой женщины в России порой примораживаются ко льду причинными местами, он всего-навсего преувеличивал свирепость морозов. Рассказы в духе Мюнхгаузена о далеких странах любили во все времена. Но вплоть до XIX века круг читающей публики даже в европейских странах был слишком узок (и вдобавок не мог влиять на принятие политических решений), чтобы для него требовалось создавать какие-то мифы.

Антироссийский агитпром в Европе XVIII века

Антироссийский агитпром в Европе XVIII века. Фото: loc.gov

Все поменялось 150–200 лет назад. Затратные и кровопролитные войны, которые раньше затевались по произволу королей, теперь вызывали глухой ропот в образованной части общества — и их необходимо было оправдать, представив противника безжалостным врагом человечества. Именно в это время набирает обороты газетная и книжная пропаганда, нацеленная на оправдание сомнительных войн и очернение стран, с которыми назревает конфликт. В течение XIX века Россия участвовала в нескольких крупных войнах, и каждый раз европейские издатели не жалели красок, чтобы убедить читателей, будто их страны воюют с кровожадными нелюдями. Газетные кампании становились острее во время войн — например, во время Отечественной войны 1812 года французские газеты старались изобразить Россию дикой страной, которая нуждается в свободе и окультуривании. При этом застарелый противник Франции — Англия — по вполне понятным причинам превозносила успехи российских войск. В Лондоне, например, был популярен плакат «Казак-пожарник», на котором громадный бородатый казак шевелит пикой крошечного, дрожащего от страха Наполеона. Карикатура намекала на недавний пожар в Москве. «Я погашу тебя, маленький французик!» — лыбился казак. «Тысяча чертей! — робко восклицал Наполеон. — Ужасные казаки порушили все мои надежды».

Любопытно: при том, что Великобритания воспринимала Россию в этой борьбе как союзника, на плакате казак выглядел мрачным, уродливым существом, каким-то огром: уже в 1813 году британские публицисты принимают установку изображать русскую кампанию Наполеона как побоище, которое полудикие орды под прикрытием Генерала Мороза учинили над французами — да, агрессорами, но культурными агрессорами, которые не могли тягаться с русскими в жестокости. Этот образ русских дикарей еще не раз найдет применение в течение столетия в британской печати, превратившейся в настоящую кузницу пропаганды против враждебных стран. Немалая часть этой пропаганды будет направлена против нашей страны.

В 40-е годы XIX века между Великобританией и Россией начинается холодная война, вызванная противоречиями в интересах этих двух стран. Пухнущая как на дрожжах Британская империя приглядывается к Кавказу и Средней Азии, и ее смущают российские успехи в этих регионах. В британском парламенте и лондонских газетах начинается активная информационная кампания против нашей страны. Попутно британские дипломаты стараются уверить Османскую империю и европейские державы, что Россия стремится перекроить карту мира, отобрав у султана приливы и южное побережье Черного моря. Царь Николай I убеждает мужа королевы Виктории, принца Альберта, что «не хочет ни дюйма турецкой земли», но секретарь по военным делам лорд Пальмерстон спешит уверить парламент: «Величайшее жульничество — отрицать уроки истории и верить, что Россия не желает расширяться на юг».

Апогея эта кампания достигла во время Крымской войны. Журналисты, вооружившиеся проводным телеграфом, публиковали в лондонских газетах сводки с поля боя. Самым известным из них был корреспондент The Times Уильям Рассел, живописавший храбрость британских солдат «под прицелом кровавых московитских ружей». Русским офицерам Рассел еще отдавал должное, называя их порядочными людьми, но вот простых солдат описывал на редкость кровожадными существами. В одной из статей он рассказывал историю гибели британского офицера, пострадавшего за свое милосердие: он-де дал лежавшему на поле тяжело раненному русскому выпить бренди из своей фляжки, а когда собрался идти прочь, подлый русский выстрелил ему в спину. Описаниями подобных жестокостей пестрят британские газеты того времени — хотя в реальности все было, пожалуй, наоборот: в опубликованных уже после войны воспоминаниях европейских офицеров, например, описываются зверства французских зуавов, мародерствовавших на поле боя и отбиравших амуницию у еще живых солдат.

Даже после капитуляции Рассел не мог остановить свое прыткое перо. Во время мирной Парижской конференции он пугал компатриотов: «Внезапно возникшие дружеские отношения между французским императором (Наполеоном III. — РП.) и царем (Александром II) — факт, который поселяет в сердцах миротворцев глубокую озабоченность». Очевидно было, что взошедшему на престол в разгар государственного кризиса Александру было совсем не до реванша, однако британские газеты не перестанут пугать читателей русской угрозой вплоть до начала XX века.

Великобритания была не единственной страной, где во время Крымской войны велась пропаганда против России. В 1854 году в Париже выходит книга «Рисованная, драматическая и карикатурная история Святой Руси». Сегодня мы определили бы жанр этой книги как комикс — она состояла из забавных рисунков с подписями. Целью книги было рассказать, с какой ужасной страной приходится иметь дело французским войскам. Описывая похождения некоего «премудрого Ивана», автор широкими мазками живописал свое полотно: наш противник — мрачная страна с суеверной религией, властью, построенной на пытках и казнях, населенная исключительно глупыми и темными людьми. Эта книга — в своем роде шедевр, доказательство того, что талантливый человек талантлив во всем, ведь автором «Истории» был молодой художник Гюстав Доре — будущий знаменитый иллюстратор «Божественной комедии». Он не был русофобом — просто хорошо выполнил первый в жизни крупный заказ русофобов.

В 60-е годы конфликт между Россией и Великобританией за Среднюю Азию достиг кульминации. Успешные походы русских войск, увенчавшиеся присоединением Туркестана, вновь отразились в кривом зеркале британской прессы. Лондонские газеты живописали зверства казаков, распарывающих животы беременных узбечкам, рубящих в капусту детей на улицах завоеванных городов, и пугали читателя воинственностью русских: «Каждый русский спит и видит себя в Константинополе и на берегу Индийского океана». Стоит ли говорить, что ничего из этого не было правдой? При этом свои войска, лишь недавно расстреливавшие из пушек восставший Кабул, британские газеты изображали миротворцами и просветителями, пришедшими защитить законность. Британские журналисты настолько отказывали русским в человечности и благородстве, что один из них даже придумал знаменитому белому генералу Михаилу Скобелеву целую подложную родословную. Не в силах уличить героя туркестанской кампании в чем-либо неприглядном, журналист решил пойти иным путем: доказать, что этот «единственный приличный русский» — на самом деле природный британец, Скобелев якобы происходит из обрусевшего рода шотландских эмигрантов, носивших фамилию Скобей.

Еще одно умение, в котором поднаторела британская пресса того времени, — это искусное замалчивание обстоятельств, не вписывающихся в ее официальную картину мира. Так, она обходила вниманием зверства союзника Великобритании — османского султана, чьи каратели (в отличие от «туркестанских казаков», по-настоящему) убивали женщин и детей, жгли дома болгар, восставших против владычества турок. Несмотря на трагичность, ситуация была почти анекдотическая. Общественность Европы хорошо знала, что творится в Болгарии, ужасами резни публично возмущались такие яркие фигуры своего времени, как Чарльз Дарвин, Оскар Уайльд, Виктор Гюго, Джузеппе Гарибальди. В то же время близкая к официальным кругам пресса просто молчала — как будто ничего и не было. Или и вовсе преподносила подавление восстания как законный шаг на пути сохранения целостности Османской империи. Политику молчания удалось переломить во многом благодаря русской дипломатии — континентальная Европа вовсе не была в восторге от того, что творилось в Турции, и России удалось разыграть карту общественного возмущения.

Именно XIX век впервые показал, что пресса может быть «четвертой властью» — по заказу создавать иллюзорную реальность. Изобретенные 200 лет назад методы в следующем веке обрели небывалый размах благодаря изобретению новых средств массовой информации.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе