«Этот кошмар скоро закончится»

 

– Я не знаю, ни со мной, ни с людьми, которые это сделали (организовали акцию. – РП), власти не выходят на связь. Но мне очень приятно, что люди, которые занимаются журналистикой, так неравнодушно отнеслись к происходящему. Я думаю, это отчасти потому, что это может коснуться не только Дениса Синякова, это может коснуться вас. В принципе любой человек, который занимается журналистикой, мог оказаться на месте Дениса.

– Нет.

– Да, все, что касается юридической поддержки и защиты, есть. Может быть, будет нужно что-то еще, но я не готова пока говорить об этом. У меня нет связи с Денисом, я очень хочу с ним пообщаться. И я бы хотела, чтобы он принимал решение самостоятельно. Мне очень важно, чтобы все, что я делаю, он одобрял.

Апелляция сегодня подана. Соответственно, на ее рассмотрение нужно около трех дней, и я надеюсь, что в среду, мы с Денисом Синяковым поедем из Мурманска в Москву.

– Сегодня передают вещи Денису, которые требуются там. Я никогда не сталкивалась с такой ситуацией ранее, мне очень сложно говорить, что нужно.

– Вы говорите моими словами. Я до последнего не верила, что это произойдет. На мой взгляд, произошла какая-то трагическая ошибка, которая в скором времени разрешится. Я не готова давать оценку акции «Гринпис» и тому, как они это делали: правильно или неправильно – меня там не было. Но я точно знаю, что если журналист освещает какое-то событие, он не является его частью. Его фотоаппарат – это то, чем он работает. Его работа – освещать события. Какие они, противоправные или входящие в рамки закона – это не должно его касаться. Он не должен отвечать за то, что люди делают, он должен освещать эти события, чем он, собственно, и занимался. И для меня большая загадка, почему он сейчас находится в тюрьме.

– Мы с ним общались, когда их (ледокол Arctic Sunrise. – РП) буксировали в Мурманск. В Печорском море связи, конечно, не было – там нет вышек. А когда они подплывали к берегу, он вышел со мной на связь. Я задавала ему вопросы, которые никак не касались акции. Я знала, что их буксируют. Но мне показалось, что их максимум какое-то время продержат на корабле и отпустят. Скажу больше, Денис мне говорил: «Алинка, не волнуйся, все будет нормально. Типа, через день или два все разрешится». Думаю, он сам не ожидал и не был к этому готов.

– Я сидела у компьютера, у меня там было открыто много всяких вкладок, твиттеров. Наблюдала за всем онлайн.

– Может, я неправа, но я не вижу смысла ехать в Мурманск до тех пор, пока я точно не буду знать, что с Денисом мы там встретимся. Потому что смотреть на пятиэтажное серое здание в Мурманске я могу и через веб-камеру. Я могу там кричать, но никто меня не увидит. Если будет возможность там встретиться, то я, конечно, буду там. Сразу туда прилечу. Пока у меня нет никакой информации, что нам разрешат там встретиться. Если разрешат, то первый самолет в Мурманск будет мой. Этот кошмар скоро закончится, я очень в это верю.