Акафисты Николаю Чудотворцу охраняют Донбасс

Иеромонах Пахомий. От разведчика к священству

5 апреля, 2019 10:08

5 мин

События «Русской Весны» произошедшие в Крыму и на территориях «бывшей Украины» в 2014 году, всколыхнули национальное самосознание русского народа.

Скинув ярмо укро-нацистской власти на Донбассе, впервые за долгие годы открыто заговорили об идеях русского мира, воссоздании Великой Империи - Руси Святой и вере Православной.

Эти лозунги собрали тысячи добровольцев со всего мира, не испугавшихся ни ран, ни самой смерти, чтобы встать на защиту Донбасса от новоявленной «нацистской чумы» захватившей власть в «матери городов русских» – городе-герое Киеве.

- Что для казака, в частности, и русского воина - православие?

- У большинства нашего социального общества сложилось мнение, что православие это религия бабушек, реже дедушек, экзальтированных женщин и скорбно-жалкого вида мужичков с неопрятными бородами, «крысиными хвостиками», стоящих в храме «глаза долу», ну и конечно попов-стяжателей, непременно хамоватых и высокомерных. О «заслуге» самого Православия в сотворении этой неприглядной картины мы здесь говорить не будем, но тема эта актуальна и весьма болезненная.

На самом деле это изначально религия воинов и имеет в себе огромное количество «военизированных» терминов, как то: воин Христов, молитва - оружие христианина, четки «меч духовный» и так далее. В Евангелии от Иоанна, сам Господь говорит: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя».

Жертвенность, готовность отдать собственную жизнь ради высшей цели, отличительная черта настоящего христианина, настоящего русского воина, если хотите, прививались православной верой с первых лет принятия христианства Киевской Русью. И надо отметить, что «семя доброе» прекрасно приживалось и давало добрые всходы в сердцах русичей, так как не нарушалась преемственность героизации воина - защитника, но напротив облекала воина в «доспехи веры» и вселяла упование на Бога, как гаранта посмертного мздовоздаяния погибшим на поле брани «за други своя», что было немаловажный фактором в условиях постоянных битв и походов.

Что же касательно казачества, то казак без веры - не казак. Военный, земледелец, деловой человек с элементами «фольклора и народного костюма», да кто угодно, но не казак. Казак представитель народа, народа древнего, народа - воина, народа-христолюбца. Без Христа нет казачества, без казачества же - нет Святой Руси.

- Отец Пахомий, в разведку Вы попали осознанно, или направили?

- Да какая тогда разведка была? «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь» (смеется). Духа горящего и веры в творимое дело было много, а вот умения и навыков мало. Во многом этим обусловлены потери и ранения в первые месяцы войны. Я ехал один и не на «броне», а автобусом через разбитый погранпереход «Изварино». Через несколько дней дали мне и моему новому знакомцу с позывным «Рогдай» по автомату и поехали мы с ним вдвоем дежурить в еще гражданской одежде к «Метро» в районе донецкого аэропорта, дабы пресечь «незаконный вывоз и вынос товаров народного потребления» (смеется). А попросту - отгонять местных мародеров, которые тащили все, что могли от гигиены до металла.

Запомнился запах разложения от тел, этих незадачливых воришек, что стали жертвами развлекающихся снайперов ВСУ. И первые мои «боевые действия» без боя, как такового, это работа такого вот снайпера или снайперши, когда лежишь и понимаешь, что ты мишень, но открыть огонь из автомата наобум - гарантировано лечь рядом с любителями дармовщинки. Вот такой «бой». Тогда нас растерявшихся вывели кстати казачки диверсионная группа казака с позывным «Домовой». Низкий вам поклон и молитвы, браты.

Дальше? Дальше заняли часть ПВО на улице Стратонавтов, пошли атаки на аэропорт, потом Шахтерск, Иловайск, Еленовка, слегка Дебальцевское дело. Пожалуй, все. (Прим. Тут батюшка довольно скромен. Из достоверных источников я знаю о его подвигах. Попав в окружение, после жесточайшего боя вывел свою группу без потерь. И это не единичный случай. Подобные поступки ему кажутся вполне естественными, и он не любит о них распространяться. Увы. На все мои просьбы рассказать о боевых эпизодах, он все время вежливо уклонялся).

- Отличаются ли ваши представления о войне до поездки сюда и после увиденного и пережитого?

- Я представлял нечто среднее между антуражем и действием из фильмов «Чистилище» и «Они сражались за Родину». Сюда же примешивались кадры с телами ребят, после 26 мая, разорванные КАМАЗы и горящие дома. Что-то соответствовало этим представлениям, а чего-то не было и нет, например огненных взрывов.

- Что вас поразило больше всего на Донбассе?

- Поразили люди. Своей простотой, искренностью, дружелюбным отношением. Этим ласковым и родным обращением друг другу «братик».

- Говорят, на войне нет неверующих людей. Когда человек ходит по тонкой грани между жизнью и смертью идет переориентация жизненных ценностей. Вы как лицо духовное среди солдат были объектом повышенного внимания. Расскажите о своих наблюдениях.

- В этот раз я приехал с сугубо духовной миссией, а именно - поддержать людей, как ополчение, так и гражданских в их нелегком подвиге - жизни в условиях войны. Так что повышение внимание, если оно и было, то связано было с интересом к священнику и может в малой доле к прошлым заслугам (смеется).

Вопросов было много, гораздо больше, чем у меня ответов. Что касается крылатой фразы из песни Игоря Федоровича Летова, что «не бывает атеистов в окопах под огнем», а именно так можно поставить ваш вопрос о вере на войне. К сожалению, это не так. На войне есть неверующие люди и много. А то, что принято называть верой, у таких людей, напоминает «веру» любовника, сорвавшегося с балкона, и в полете дающего обещание Богу исправиться. Но когда он чудесным образом зацепился за перила балкона на первом этаже, то выдал основополагающую фразу для такой «веры»: «чего только со страху не наболтаешь».

На войне просто все грани и линии человеческого устроения прорисовываются очень ярко и четко. Ребята, которые приходили с искоркой веры, зачастую разжигали ее в пламя. Те же, кто приходил со злобой, нередко достигали невиданной для них до селе глубины нравственного и как следствие, физического падения. Не проводя никаких параллелей, просто скажу, что из тех, кто читал со мной акафисты Николай Чудотворцу и Архангельск Михаилу перед делом, никто не погиб и если ранен, то не сильно. Это факт.

- Расскажите про помощь Божию на войне.

- На самом деле помощь Божия на войне она сплошь и рядом. Многие люди даже не обращают внимания, что живущие в прифронтовой зоне, к примеру, в Петровском или Киевском районе Донецка, почти три года живут под постоянными обстрелами, и живые до сих пор. И как не видеть в этом помощь Божию и чудо на самом деле. Когда все разбито, а их дом стоит. Или домой зашла, а мина упала рядом перед дверью. При огромном арсенале ВСУ, свинца, металла и всевозможного железа, высыпанного на головы мирных жителей и ополченцев, посмотрите на относительно небольшое количество жертв. Если это не помощь Божия, то что? Просто сопоставьте статистику и уверуйте. Это самое большое чудо, которое я видел в жизни и наблюдаю до сих пор. Кто-то ищет знамения на небе, а я нахожу знамение на земле.

- Почему уехали отсюда, где сейчас, и какие планы на будущее?

- Не сказать, что я уехал совсем. Когда появляется возможность приехать и как-то поддержать, подбодрить, я это делаю. Другое дело, что, являясь клириком РПЦ, я не могу в полной мере быть задействован как священник на другой канонической территории, но как частное лицо всегда, чем смогу, как говориться. Тем более, что у меня брат держит оборону под Дебальцево и конечно все молитвы и прошения ко Господу о нем и о воинах Новороссии.

Где я служу сейчас? В неспокойном регионе, поверьте (смеется). Есть желание послужить Богу и Его Святой Церкви в еще более неспокойном регионе, но «Да будет воля Твоя».

Беседовал Андрей Незваный