Новости – Общество
Общество
Товарищ Сталин как большой историк
Первомайский парад в Бухаресте. Фото: Sovfoto / Getty Images / Fotobank.ru
Историк Андрей Юрганов считает, что смысл сталинского взгляда на историю заключался в том, что у вождя не было никаких взглядов на нее
10 апреля, 2014 23:39
7 мин
Специалист по истории средневековой Руси, доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории Древнего мира и Средних веков РГГУ Андрей Юрганов в четверг прочитал лекцию «Как Сталин стал корифеем исторической науки?». Исследуя трансформацию исторической науки в ХХ веке, Юрганов ставит вопрос о влиянии взглядов советского вождя на умы историков.
Без всякой иронии, роль Сталина в исторической науке трудно преувеличить, считает исследователь. И сегодня российские историки, независимо от собственной позиции по отношению к личности покойного генералиссимуса, воспроизводят в своих исследованиях тезисы из текстов и речей советского лидера. В чем же заключались его настоящие воззрения на историю?
Сталинская эпоха, как и любая, — это некий особенный мир, который трудно понять, если не знать законов его функционирования. В первые годы советской власти многие большевики считали, что, по неписанным законам партии, ее руководителем непременно должен быть теоретик. Верхушка ВКП(б) была уверена, что практик в чистом виде, каким был Сталин, никогда не сможет стать их лидером.
Сталин не любил теорию, говорит Юрганов. Будучи неглупым человеком, он неплохо в ней разбирался, но смотрел на теоретиков снисходительно. Заняв должность генерального секретаря, он стал главным кадровиком партии. Видными партийцами должность Сталина тогда не воспринималась всерьез, тем более никто не ждал от него серьезных теоретических работ.
Андрей Юрганов. Фото: taday.ru
Андрей Юрганов. Фото: taday.ru
В журнале «Историк-марксист» — главном периодическом издании в исторической науке тех лет — в 1930-м году еще нет ни одного упоминания Сталина. Есть бесконечное цитирование и упоминание безусловного классика Владимира Ленина, но нет ни одной ссылки на Сталина. Руководивший тогда исторической наукой Михаил Покровский имел за плечами солидную дореволюционную школу и в академическом смысле, и в партийном. Среди большевиков он был близок к Ленину, а его университетским учителем был сам Ключевский. Под руководством Покровского историки были заняты борьбой с дореволюционной наукой. Они пытались опровергнуть оборонческую концепцию, согласно которой русское государство создавалось под давлением внешней среды, в постоянных войнах с захватчиками, и объяснить его классовую природу.
В мало кому интересных немногочисленных трудах Сталина как раз уже тогда звучали идеи о значительной роли внешнеполитического фактора в формировании государства, о том, что именно оборона стала главной причиной образования российского государства.
Первыми на странные взгляды вождя обратили внимание студенты Института красной профессуры Цветков и Алыпов. Молодые люди раньше других прислушались к выступлениям товарища Сталина и заметили, что партийный лидер рассуждает фактически как поборник идей Троцкого, с которыми уже вовсю шла борьба. Студенты написали Сталину полное недоумения письмо. Выходило, Троцкий был прав, утверждая, вопреки Покровскому, что государство в России опередило развитие классового общества. А ведь Покровский в глазах студентов был продолжателем ленинских идей. Сталин сам опубликовал это письмо вместе со своим ответом.
Как настоящий схоласт, вождь доказывал, что был неправильно понят невнимательно читавшими его тексты студентами, а сам же он вовсе не отказывался от идеи классовой природы государства.
Только практика — источник теории. Эта известная марксистская формула стала главным оружием Сталина. В конце 1931 года он опубликовал свое разгромное письмо в журнале «Пролетарская революция», в котором с таким тезисом впервые разгромил статью историка Слуцкого «Большевики о германской социал-демократии накануне войны». В архивах сохранились стенограммы заседания редколлегии журнала с обсуждением сталинской критики. «Как соотносятся наши теории с практикой? Ведь в них не было упоминания товарища Сталина, а ведь он практик — надо же развивать творческий марксизм!» — воспроизводит Юрганов выступления искренне смутившихся историков. Такой своей критикой догматичного марксизма Сталин впервые всерьез заронил в советских историках мысль об их несостоятельности. Он внедрил в их умы идею, что они всегда неправы, но могут попробовать узнать правду у товарища Сталина, который овладевает теорией через практику.
В 1934 году, пока Покровский тяжело болел и уже фактически умирал от рака, Сталин инициировал постановление ЦК об учебниках истории. Идея советского лидера сводилась к тому, что существующие учебники — плохие из-за чрезмерного увлечения их авторов социологией, цифрами, а также игнорированием роли личности, героизма и величия российской истории. Сообщество историков сразу же отреагировало поворотом в сторону старых идей национальной природы Российского государства, но тут Сталин снова одернул их, высказавшись, что в новых работах слишком много написано об определяющей роли русского народа, а забывать, что большевики против великодержавного шовинизма, — не стоит.
В историческую периодику снова возвращаются идеи Покровского. «В итоге Сталин требует от историков следить за тем, чтобы в учебниках было и величие русского народа, и классовая борьба, и не было великодержавного шовинизма», — резюмирует Юрганов.
От такой постановки задач к 1937 году историки слишком запутались. Характерно, что те, кто первыми рвался теоретически обосновать зигзаги сталинской мысли, первыми и попали под репрессии. С другой стороны, студентов Цветкова и Алыпова, первыми обратившихся за разъяснениями теории непосредственно к вождю, все преследования обошли стороной.
Смысл сталинского взгляда на историю заключался в том, что у него не было никаких взглядов. Неопределенность как таковая и есть настоящий сталинизм в исторической науке, считает Юрганов. Анализируя взгляды вождя, он приходит к выводу, что, в отличие от правоверных большевиков-марксистов, одухотворенных поиском истины, Сталин в действительности никогда ни во что до конца не верил, ставя превыше всего бездуховное механистическое начало — власть как таковую.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости