Хрущев и ракеты Челомея

Владимир Челомей, 1975 год. Фото: Валентин Чердинцев / Фотохроника ТАСС

Биография создателя «Протона» Владимира Челомея — военная версия советской космической программы

2 июля, 2014 05:40

6 мин

В 2014 году исполняется сто лет со дня рождения одного из основоположников советского ракетостроения и космонавтики Владимира Челомея. В честь этого историк авиации Николай Бодрихин написал большую биографию конструктора. Она открывается предисловием министра обороны Сергея Шойгу, и далее книга выдержана во все том же официальном ключе. Это военный взгляд на развитие космической программы. А карьера Челомея — создателя советского ядерного щита и ракеты «Протон» — прекрасно подходит для рассказа, как из военной необходимости родилась советская космическая мечта.

Принято считать, что В. Н. Челомей обязан своим возвышением как конструктор противокорабельных крылатых и межконтинентальных баллистических ракет, стоящих на вооружении страны и поднимающих в космос космические корабли и аппараты, первому секретарю ЦК КПСС (1953—1964) и председателю Совета министров СССР (1957—1964) Никите Сергеевичу Хрущеву. Последний, в послесталинскую эпоху пытавшийся как-то удивить мир, обратил свое подчеркнутое внимание на ракетостроение, в частности на пилотируемую космонавтику. Это внимание отчасти было вынужденно показным, поскольку по числу баллистических ракет Советский Союз уступал США вчетверо. Хотя угрожать мощными дальнобойными ракетами, «попадающими в космосе в муху», Хрущеву удавалось, особенно западноевропейским странам. «...Тема ракет стала доминирующей в дипломатии отца», — пишет в своей «Книге об отце» Сергей Хрущев.

В чем Хрущеву несомненно удалось собрать наиболее щедрые плоды, это в пилотируемой космонавтике. Полет Юрия Гагарина, светлого открытого человека, за 108 минут на орбите высотой от 181 до 327 километров обогнувшего земной шар на космическом корабле «Восток-1» с максимальной скоростью 28,2 тысячи километров в час, пришелся по сердцу сотням миллионов людей во всем мире, указал дорогу в будущее. Радость советских людей не была при этом ни сытой, ни показной, ни надуманной — это свершение объединяло всех людей Земли.

Конечно, верной опорой и «всего прогрессивного человечества», и Советского государства, и Н. С. Хрущева в развертывании космических программ был Главный конструктор из когорты одержимых, человек честный, суровый и жесткий — Сергей Павлович Королев.

Весьма характерный эпизод приведен в книге Г. А. Сухины, посвященной генерал-полковнику М. Г. Григорьеву, человеку, сыгравшему огромную роль в становлении Ракетных войск стратегического назначения (РВСН). На одном из правительственных совещаний 1959 года С. П. Королев резко критиковал тогда еще полковника Григорьева, ответственного за строительство «боевых стартовых позиций межконтинентальных баллистических ракет Р-7» за распыление средств: Григорьев «строит жилье для офицеров, что проектом не предусмотрено». Григорьев возражал: «Люди живут здесь на пороге, на пределе возможного и заслуживают того, чтобы жить хотя бы в мало-мальски человеческих условиях. Пока я, полковник Григорьев, здесь — жилье будет строиться!» Королева поддержал Д. Ф. Устинов: «Ну, полковников у нас в армии хоть пруд пруди». После совещания к Григорьеву подошел заместитель министра обороны А. А. Гречко: «Ты не переживай, Михаил Григорьевич. Лично я всегда поддержу тебя, потому что вижу, как нелегко дается эта стройка. А на слова Устинова вообще не обращай внимания. Полковников у нас действительно немерено... Григорьевых мало».

Запомнившаяся многим встреча В. Н. Челомея и Н. С. Хрущева, нашедшая отражение в мемуарах сына последнего, произошла на малом показе военно-морского вооружения в Севастополе 7 июля 1959 года. На этой встрече присутствовали многие ведущие конструкторы, значительная часть руководства страны. Челомей к тому времени был уже членом-корреспондентом, а Сергей Никитич уже больше года работал у него, удостоившись к тому времени высшего признания заслуг — Ленинской премии. Следует признать, что как конструктор, как ученый-механик Владимир Николаевич был очень точен, а вот как политик, то есть человек, искушенный в отношениях с людьми, порой несколько прямолинеен. «И в сердце льстец всегда отыщет уголок!» — говорил великий баснописец, усаженный скульптором в кресло у того самого Патриаршего пруда. И взвешенные аргументы, и яркий доклад, и дозированная лесть достигли сердца Никиты Сергеевича, как еще раньше достигло его разума понимание, что этот относительно молодой конструктор умеет делать очень неплохие, восхищающие моряков и удивляющие военачальников низколетящие и точные крылатые ракеты.

Запуск ракеты УР-200. Источник: khrunichev.ru

Показ техники прошел удачно, ее украшением были пуски принятой на вооружение челомеевской крылатой ракеты П-5. «Челомей, сияя, принимал поздравления... он не докладывал, он пел», — вспоминает Сергей Хрущев.

Другая встреча произошла во время отдыха Хрущева в Нижней Ореанде, в Крыму, в начале апреля 1960 года. На эту встречу, пытаясь сочетать полезное с приятным, Никита Сергеевич пригласил председателя Госкомитета по авиационной технике П. В. Дементьева, по судостроению — Б. Е. Бутому, министра обороны, маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского, главкома ВМФ адмирала флота С. Г. Горшкова, Главного конструктора гироскопических систем управления космическими аппаратами В. И. Кузнецова и генерального конструктора В. Н. Челомея.

Встреча эта подробно, на нескольких страницах, расписана присутствовавшим на ней С. Н. Хрущевым. «Челомею очень хотелось не зависеть ни от Королева, ни от Янгеля — захотят, выведут на орбиту, захотят, придержат. Он жаждал самостоятельности и непохожести. Ракете-носителю Владимир Николаевич придумал даже другой индекс вместо общепринятого Р — ракета УР, универсальная ракета...» Сергей Хрущев отметил и последовательность Челомея в его докладе, и находчивость, и наглядность агитации, и ее высокую аргументированность. Описал, как Владимир Николаевич подвел Хрущева к нужному вопросу, подобно тому «как опытный рыбак выводит к подсадку здоровенную щуку»:

«— Нельзя ли носитель использовать как баллистическую ракету? — спросил Хрущев.

Челомей просиял...

Достав из заветной папки еще один чертеж, он положил его перед отцом:

— Никита Сергеевич, без всяких изменений получается ракета, способная забросить на межконтинентальную дальность заряд в несколько мегатонн. Мы даже название ей дали — УР-200.

— Вот хитрец!.. — обернулся к собеседникам отец. — Хочет потеснить Королева с Янгелем. Что ж, конкуренция вещь хорошая, тем более что межконтинентальную ракету мы получаем как побочный продукт. Пусть попробует.

Отец заговорил о том, что предлагаемая программа представляется ему чрезвычайно важной. Если война выйдет в космос (аргументы Челомея он счёл убедительными), то мы не должны позволить захватить себя врасплох.

— Придется изыскивать средства, — со вздохом произнес отец».

24 октября 1960 года на космодроме Байконур произошла страшная катастрофа.

Взрыв ракеты Р-16, 24 октября 1960 года. Источник: astronautika.lt

Здесь, на новой 41-й площадке, проводилась подготовка к старту тяжелой, весом свыше 140 тонн, янгелевской ракеты Р-16. Предстартовые испытания завершились 23 октября. Ракету заправили топливом, началась подготовка к пуску. В процессе подготовки возникли неполадки в системе управления. Утром 24 октября после выяснения причин неисправностей было принято решение продолжить подготовку ракеты к пуску.

Во время подготовки к пуску обнаружилась неисправность в электросхеме. Перед поиском и устранением неисправности компоненты топлива необходимо слить, баки нейтрализовать, саму ракету перевезти со стартовой на техническую позицию. После ремонта следовало проверить исправность систем ракеты, вновь перевезти ее на стартовую позицию и заправить компонентами топлива. Такой порядок был определен инструкциями, однако длительность работ не позволила бы осуществить первый пуск новейшей межконтинентальной ракеты к празднику 7 ноября.

Главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения Главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин одобрил решение найти и устранить неисправность прямо на заправленной и подготовленной к пуску ракете. По им же заведенной традиции он подошел к стартовому комплексу, сел на заранее подготовленный адъютантом походный стул и начал наблюдать за ходом работ. Естественно, все сопровождающие его генералы и офицеры находились рядом и никто из присутствующих на стартовой позиции не стал возражать первому главнокомандующему ракетными войсками.

Вопреки всем инструкциям на стартовой площадке у заправленной токсичными самовоспламеняющимися компонентами топлива ракеты собралось около ста человек — испытателей, конструкторов, военных. В ходе работ бортовая автоматика ракеты произвольно включила отсчет времени запуска второй ступени и в 18:45 выдала соответствующую команду. Факел работающего двигателя второй ступени разрушил топливные баки первой ступени. Произошел взрыв. Начался пожар. Ядовитые компоненты топлива вылились на землю.

По официальным данным, в огне погибли 74 человека и 49 человек получили ранения различной тяжести. В братской могиле в городском парке Байконура похоронены 84 солдата и офицера, погибшие в момент катастрофы и умершие позже от ран.

Среди заживо сгоревших были председатель Госкомиссии главком РВСН Главный маршал артиллерии М. И. Неделин, заместители Янгеля — В. А. Концевой и Л. А. Берлин, заместитель В. П. Глушко — Г. Ф. Фирсов, заместитель начальника полигона А. И. Носов, начальники управления полигона подполковники Е. И. Осташев и Р. М. Григорьянц.

Обломки ракеты Р-16 на стартовой площадке, 1960 год. Источник: astronautika.lt

Нескольким выдающимся специалистам — М. К. Янгелю, А. М. Мрыкину, В. И. Кузнецову, по некоторым данным А. Г. Иосифьяну, — удалось избежать смерти, поскольку в момент катастрофы они отошли покурить.

В соответствии с поручением ЦК КПСС обстоятельства катастрофы на месте выяснялись комиссией под председательством Л. И. Брежнева, в которую вошли А. А. Гречко, Д. Ф. Устинов, К. Н. Руднев, В. Д. Калмыков, И. Д. Сербин, Г. М. Табаков, Г. А. Тюлин, В. П. Глушко.

О катастрофе на ракетном полигоне не появилось никаких официальных сообщений. Свидетелям, родным и близким погибших в катастрофе было рекомендовано об истинных масштабах происшествия не рассказывать. Знакомым на похоронах в других городах полагалось объявлять о несчастном случае или авиационной катастрофе. По результатам катастрофы решено было никого не наказывать: большинство ответственных за нее погибли в огне.

Страшная катастрофа произвела тяжелое впечатление на всех, кто знал о ней. М. К. Янгель, винивший себя в произошедшем, едва не сошел с ума, а вскоре перенес инфаркт. Дата этой трагедии навсегда осталась днем памяти для всех советских, а сегодня и российских ракетчиков.

Потрясен был и Челомей. Но в силу характера Владимира Николаевича трагедия его не испугала и не остановила, лишь заставила вновь задуматься, как это ни банально звучит, об усилении мер по технике безопасности. В значительной степени эта катастрофа сосредоточила и подхлестнула его.

Бодрихин Н. Г. Челомей — М.: Молодая гвардия, 2014

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе