Отец Байконура

Владимир Бармин. Фото: Борис Приходько / РИА Новости

4 марта 1909 года родился Владимир Бармин — один из первопроходцев советской космонавтики создал пусковые комплексы, открывшие стране дорогу к звездам

Елена Коваленко

30 мая, 2015 07:00

6 мин

В отличие от большинства других знаменитых конструкторов космической техники — Сергея Королева, Валентина Глушко, Михаила Тихонравова, Юрия Победоносцева, которые начали изучать вопросы реактивного движения еще в 20–30-е годы, Владимир Бармин пришел в ракетостроение относительно поздно — лишь в годы войны. До войны Бармин занимался производством… холодильников. Талантливый юноша, проявлявший живой интерес к теплотехнике, в 1926 году он поступил на механический факультет Московского механико-машиностроительного института (впоследствии переименованного в МВТУ имени Н.Э. Баумана), где защитил дипломную работу на прикладную тему «Пермский городской холодильник». Получив справку об успешном завершении учебы в институте, Бармин был направлен на московский завод «Котлоаппарат», занимавшийся производством холодильного оборудования.

Он очень быстро зарекомендовал себя как хороший специалист и руководитель: без обиды принимал конструктивную критику, умел найти подход к подчиненным. Бармин включился в проектирование нового, современного вертикального компрессора, который должен был заменить устаревшие громоздкие модели аммиачных компрессоров, выпускаемых заводом. Вскоре компрессор был готов, и руководство завода, видя рабочие качества молодого специалиста, поручило ему возглавить компрессорную группу конструкторского бюро. В тридцатые годы группа, которой руководил Бармин, разработала множество компрессоров самого разного назначения — мощные воздушные для угольной промышленности, первый отечественный тормозной компрессор для электровозов и первый отечественный вертикальный углекислотный компрессор для морских судов, передвижной компрессор высокого давления для авиации… Особняком среди этих разработок стоит компрессор государственной важности, предназначавшийся для холодильной установки Мавзолея: чтобы хранить тело Ленина нетленным, требовалось поддерживать в саркофаге особый микроклимат. Разработанный группой Бармина аппарат в течение почти двух десятилетий служил решению этой задачи.

В середине тридцатых Бармин даже побывал в США: знакомился с местными успехами в области холодильных установок. Перед отъездом инженер получил два личных поручения от наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе: изучить производство домашних холодильников и понять, как американцам удается получать прозрачный лед (в СССР холодильные установки тогда могли делать лишь мутный, с вкраплениями пузырьков воздуха). Доклад, который он сделал по итогам поездки в США, мог бы задать новый вектор развитию холодильной промышленности в СССР. Но судьба решила иначе — всего через несколько лет заводу пришлось решать другие задачи.

Даю установку

В самом начале войны завод, как и многие другие, был переведен на производство военной продукции. 30 июня 1941 года Владимира Бармина и директора завода вызвал к себе нарком общего машиностроения Петр Паршин, поставивший перед ними задачу полностью перестроить завод, переключив его на разработку и серийное производство пусковых устройств для ракет. Задача была непростой еще и потому, что руководителем создаваемого на заводе СКБ стал инженер Реактивного института Андрей Костиков — человек исключительно амбициозный, сразу вступивший в конфликт с Барминым, назначенным его замом. Яблоком раздора стала серьезная проблема: разработанные в Реактивном институте пусковые установки были выполнены недостаточно технологично и не годились для серийного производства.

Бармину пришлось переработать конструкцию многих узлов установки, однако Костиков воспринял эти улучшения как личную обиду. Чтобы не срывать сроки выполнения правительственного задания, Бармин на свой страх и риск принял решение запустить в производство свой, улучшенный вариант установки. Оскорбившийся Костиков направил жалобу в секретариат партии, требуя снять Бармина с должности. Конфликт разбирала специально созданная комиссия, которая подтвердила правоту Бармина: Костикова с работы сняли, а Бармина назначили на его место.

И уже через месяц после начала войны — 23 июля — «Компрессор» (название завода «Котлоаппарат» с 1931 года) изготовил и направил на полигон первую боевую установку БМ-13-16. В августе она была принята на вооружение и сыграла свою роль в боях за Москву. Всего под началом Бармина завод создал для Красной Армии 78 типов экспериментальных и опытных конструкций «катюш», из которых 36 типов были приняты на вооружение. Среди них была и усовершенствованная боевая машина БМ-13Н, которая служила основной многозарядной пусковой установкой советских войск до самого конца войны. За свои заслуги конструктор был награжден несколькими орденами – Ленина (кстати, за всю жизнь Бармин получил 4 таких ордена), Кутузова I степени, Трудового Красного Знамени. Кроме того, он стал лауреатом высшей премии того времени — Сталинской премии I степени.

Боевая машина реактивной артиллерии периода Великой Отечественной войны БМ-13 «Катюша»

Бармин справился со своей задачей так хорошо, что по окончании войны его обратно к холодильникам уже не отпустили — как высококлассного специалиста его назначили директором Государственного союзного конструкторского бюро специального машиностроения «Спецмаш». На предприятие была возложена задача по созданию наземных систем и агрегатов для подготовки к пуску баллистических и зенитных ракет. Бармина привлекли к самому секретному проекту того времени — ракетно-космическому. Сразу же после капитуляции Германии высшее руководство СССР направило в страну группу советских инженеров, которая должна была изучить немецкие крылатые снаряды Фау-1 и баллистическую ракету Фау-2. Бармин, который был в составе этой группы, сумел найти немецкий военный архив, где хранилась документация на различные образцы военной техники. Архив перевезли в Москву и тщательно изучили — техническая информация, хранившаяся в нем, стала основой для советского ракетно-космического проекта.

Сплошные комплексы

Бармин стал членом легендарного Совета главных конструкторов — так называемой «Большой шестерки», группы из шести главных конструкторов, коллективы которых создавали основные компоненты всего космического комплекса. Главой «Большой шестерки» был, разумеется, Королев, руководивший созданием ракеты-носителя. Двигателями занимался Глушко, системами управления — Николай Пилюгин, радиотехническими системами — Михаил Рязанский, гироскопами — Виктор Кузнецов. Группе Бармина поручили одну из самых ответственных частей работы — создание стартовых комплексов для баллистических ракет. Под его руководством были созданы комплексы для первой советской крупной баллистической ракеты Р-1, а также для ее «младших родственников» — Р-2, Р-11, Р-5 и Р-5М — первой советской ракеты с ядерным боевым зарядом.

Управляемая боевая ракета Р-1, установленная на месте первой стартовой площадки на полигоне Капустин Яр

Управляемая боевая ракета Р-1, установленная на месте первой стартовой площадки на полигоне Капустин Яр. Фото: Михаил Дюрягин / ТАСС

И, наконец, начали работы над стартовым комплексом первой в мире межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, эскизный проект которой был закончен в 1954 году. Именно этой ракете предстояло вывести на орбиту сперва первый искусственный спутник Земли, а затем и первого космонавта. Предстояла обширная работа. Многие части стартовой системы, состоящей из многотонных бетонных и стальных конструкций, должны были обладать высокой подвижностью — например, в момент старта организаторы запуска располагали лишь несколькими секундами на то, чтобы отвести опорные фермы от ракеты. Поскольку стартовый комплекс имел огромное число связей с ракетой — как силовых, так и коммуникационных, здесь особенно была важна работа в команде, способность взаимодействовать с остальными конструкторскими группами, чтобы вырабатывать технические решения, которые были бы удобны для всех назначенных разными группами целей.

Бармин обладал такой способностью в полной мере. «Это был талантливый ученый, конструктор, что называется, от Бога, посвятивший свою жизнь служению Родине, — вспоминает советский историк космонавтики, конструктор Эдуард Белобородько, 40 лет проработавший с Барминым. — Я знал и запомнил его как широко образованного, эрудированного специалиста, интересы которого распространялись далеко за пределы технических областей. Он был достаточно жестким и требовательным руководителем, любил четкость и однозначность формулировок в изложении, не выносил, как он говорил, «политеса». Для него не было мелочей. Держался независимо и с достоинством. Ни разу я не слышал, чтобы он повысил голос в общении. Его ценили и уважали на всех уровнях, он был авторитетом и среди шестерки Главных еще с германской послевоенной командировки».

Порой между Королевым и Барминым возникали острые споры. И, как правило, Бармину удавалось убедить Главного конструктора в своей правоте. Например, непростая дискуссия возникло по конструкции Р-7: группа Бармина предложила оптимальное решение удержания ракеты на старте в «висячем положении»: ракета запирала себя на опорных фермах собственным весом и освобождала себя сама, развивая ускорение при подъеме. Королев это решение счел недостаточно надежным, потребовав заменить механическим отводом ферм. Бармин отказался наотрез и доказал свою правоту при помощи эксперимента на Ленинградском механическом заводе, имитировавшего сход ракеты. В итоге Королев признал правоту Бармина.

Стартовый комплекс для межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 потребовал строительства нового полигона — более современного, чем Капустин Яр, где ранее проводились испытания советских ракет. В 1955 году началась история Байконура: поскольку именно разработанные командой Бармина комплексы привели к строительству этого нового комплекса, конструктора в шутку называли «отцом Байконура». В целом работа по сооружению новых ракетных комплексов существенно укрепила оборонную мощь страны. Отныне советские межконтинентальные ракеты были способны доставить ядерные заряды в любую точку планеты. Конечно, использование новых ракет Р-7А не было лишь военным. На их базе в дальнейшем были созданы ракеты-носители «Восток» и «Молния», а позднее — «Союз», позволившие начать исследование естественного спутника Земли — Луны, а также ближайших планет — Марса и Венеры.э

Космический корабль «Восток» перед стартом на космодроме «Байконур», 1961 год

Космический корабль «Восток» перед стартом на космодроме «Байконур», 1961 год. Фото: ТАСС

Дорога к звездам

Первый шаг в космос, которым явился запуск «Спутника-1», вызвал в мире шок. Несмотря на то, что СССР был главным победителем в недавней войне, его представляли довольно отсталой страной. И вдруг русское слово Sputnik замелькало на страницах всех газет мира. Это вызывало у правительств западных стран, в том числе, и страх. Отношения между сверхдержавами стремительно ухудшались, и в 1961 году возглавляемое Королевым ОКБ-1 получило новую задачу — разработать двухступенчатую межконтинентальную ракету с отделяющейся головной частью (Р-9А). Руководящей организацией по созданию незащищенного наземного стартового комплекса и его оборудования приказом Госкомитета по оборонной технике от 13 ноября 1962 года было определено ГСКБ «Спецмаш». Для запуска этих ракет «Спецмашем» были разработаны наземные стартовые комплексы нового типа — впервые они были автоматизированными, что явилось крупным научно-техническим достижением в мировой космонавтике. Кроме того, в 60-е «Спецмаш» провел работу по созданию защищенных шахтных стартовых комплексов для ракет Р-12, Р-14 и Р-9А, строительство которых велось на полигонах Капустин Яр и Байконур.

В 1960-х годах команда Бармина участвовала в создании ракетно-ядерного щита над страной: в сотрудничестве с коллективами Королева и Янгеля «Спецмаш» в 1962–1965 годах разработал наземный стартовый комплекс для ракеты «Протон». И уже в 1967 году со стартового комплекса РН УУР-500К был осуществлен первый пуск ракет этого типа, который вывел на орбиту космический спутник «Космос-146». А в 1978 году на космодроме Байконур был введен в эксплуатацию второй стартовый комплекс для запуска «Протонов».

С именем Бармина связан еще один громкий советский космический проект — он был главным конструктором стартового комплекса многоразовой ракетно-космической системы «Энергия» с орбитальным кораблем «Буран». Работая над задачей, команда Бармина нашла множество принципиально новых решений, не имеющих аналогов в зарубежной практике. В мае 1987 года проект увенчался успехом — была запущена ракета-носитель «Энергия», а в следующем году она вывела в космос корабль многоразового использования «Буран». Задел, который оставил Бармин в своей сфере, продолжает служить отечественной космонавтике и после его смерти. Отметим, что наряду с конструкторской деятельностью, он принимал активное участие в подготовке нового поколения конструкторов, возглавляя кафедру «Стартовые и технические комплексы ракет и космических аппаратов» МВТУ им. Н.Э. Баумана.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе